Чёрное, почти не заметное в сгустившихся вечерних сумерках, такси выехало на Kensington Palace Gardens. Аня специально воспользовалась менее роскошным транспортом, чтобы Диме было сложнее её найти, если он вообще пойдёт на это. Так называемая «улица миллионеров» – это обсаженное со всех сторон зелёными деревьями авеню, тянувшееся не более чем на восемьсот метров к западно– центарльной части города. Девушку в общем-то отнюдь не удивило, что резиденция графа расположена на одной из самых дорогих улиц Лондона. У въезда в Kensington Palace Gardens такси встретил специальный отряд английской дипломатической полиции, который пропустил автомобиль только после предъявленных документов. Ане подобное действо могло показаться чересчур вычурным, богачи всегда боятся простого народа и вмешательства в их личные дела, однако она прекрасно знала о том, что на этой улице, помимо обычных резеденций, располагались также здания посольств различных стран мира.
У ворот, ведущих к огромных размеров особняку с двумя квадратными башнями по краям, девушку встретил грузный мужчина немногим старше сорока с редкими чёрными волосами, слегка сверкающими проступающей сединой у висков, и впалым носом с расплывчатым родимым пятном, видневшимся на самой переносице. Он учтиво поклонился девушке и вежливо предложил сопроводить её внутрь. Аня, естественно, не смогла отказать, к тому же, она совсем не знала расположение дома, поэтому незамедлительно последовала за черноволосым мужчиной. Он вёл её по нескончаемым петляющим коридорам, переходящим в гигантские комнаты, полностью спроектированные в викторианском стиле. Мебель из красно-коричневого цвета и светло-коричневых тонов, изготовленная из дерева ценных пород, натуральный текстиль высокого качества, дорогие по виду аксессуары, отделка стен дорогими тканями и обоями с изображением различных цветов, – от всего этого у девушки глаза разбегались в разные стороны, и хотя она наблюдала подобную роскошь уже не впервые, привыкнуть к ней так и не сумела. Наконец, черноволосый мужчина остановился перед широкими резными дверьми и, смачно постучав и прислушавшись к невозмутимому «Войдите», отворил их, пропуская Аню вперёд.
Стены гостиной также были украшены фактурными обоями с изображением цветов и картинами, с которых выглядывали дамы в ярких атласных платьях девятнадцатого века и джентельмены с густыми бакенбардами. Нижняя часть стен была обшита деревянными панелями из дорогих пород дерева. Окна, обрамлённые серыми портьерами из тафты, отражая яркий свет многоуровневой хрустальной люстры, играли разноцветными красками витражей. На тёмно-корчиневом паркете лежал красный ковёр ручной работы. В центре комнаты разместился широкий камин, уставленный разными безделушками. Рядом с камином стояло два кресла, обтянутые красным бархатом, а за ними виднелся длинный дубовый стол с прочной столешницей и накрытым ужином на две персоны.
– Я уж было потерял всякую надежду, – произнёс граф, расплываясь в коварной улыбке и покидая одно из кресел, в котором, по-видимому, он восседал за минуту до прихода девушки.
– Мне казалось, на ужине должно присутствовать как минимум пять человек, – бросая настороженный взгляд на стол, отозвалась Аня.
– Я решил, что чрезмерная многолюдность нарушит наш покой. Но уверяю вас, под крышей моего дома вам ничто не угрожает.
– Ничто, кроме вас самих, – чуть слышно бросила девушка. Различив её слова, граф слегка нахмурился и с ленивой грацией направился к Ане. Она инстинктивно, как зверёк, почуявший что-то неладное, отпрянула назад.
– Если вы меня так боитесь, зачем же приняли моё приглашение? – Ральф приблизился к девушке настолько близко, что разделяло их всего несколько шагов.
– Я вовсе вас не боюсь, – вздёрнула подбородок девушка, стараясь казаться как можно более непринуждённо, – Меня лишь настораживает тот факт, что приглашение получила не я одна.
– Вы, видимо, имеете в виду свою подругу. Что ж, она весьма приглянулась моему другу Оливеру, поэтому я позволил им побыть наедине.
Аня неодобрительно фыркнула. Позволил? Надо же, какая самоуверенность. Как будто он был пупом земли и имел полное право распоряжаться чужими судьбами.
– Вы можете считать меня избалованным негодяем, но я не позволю вам за глаза называть меня отвратительным хозяином, – Ральф взял руку Ани и повёл за собой к столу. Она хотела возразить, но тот бесстрастный вид, с которым он отодвигал стул, усаживая девушку, чуть-чуть успокоил её. Может, она и сумеет охладить пыл графа, не вызывая при этом его беспощадного гнева. Убедив себя в этом, девушка приступила к трапезе. Перед ней на тарелке лежал ростбиф, распространяющий аппетитный аромат не успевшего остыть блюда, а в дополнение к нему шла овощная закуска из бобов, кукурузы и маринованных овощей. Несмотря на то, что блюдо оказалось очень вкусным, Аня не обратила на это никакого внимания. Ей кусок в горло не лез, потому что она постоянно ощущала на себе пристальный, изучающий взгляд графа. Он молчал, и, чтобы хоть как-то разрядить накалившуюся до предела обстановку, хотя вполне возможно, что девушка утрировала её нагнетаемость, она заговорила первой:
– Здесь у вас довольно красиво.
– Не могу не согласиться, однако этот шикарнейший особняк, увы, принадлежит не мне, – начал Ральф, наполняя бокалы вином с насыщенным тёмно-вишнёвым цветом.
– Вы что же и хозяина дома вытурили?
– Нет, он всего-навсего разрешил воспользоваться старому приятелю своими хоромами в его отсутствие, – неспешно отпивая сождержимое бокала, ответил Ральф. Он по-прежнему не сводил сверкающих синих глаз с Ани. Она почувствовала, что по телу пробежала удушливая волна, и девушку бросило в жар. Она торопливо опустошила бокал, затем поднялась на ноги и, заметив несколько толстых книг в кожаном переплёте на полке у камина, начала вовлекать графа в другой разговор:
– Вы увлекаетесь Джеффри Чосером, или книги тоже принадлежат хозяину?
– У него много достойных работ, но особенно мне нравится «Легенда о примерных женщинах».
– Неужели вас так привлекли женские страдания из-за преданной любви? – не удержавшись от язвительного тона, спросила Аня.
– Лично мне трагедийная любовь не кажется столь привлекательной. Тем не менее, это прекрасно, когда женщина остаётся верной при любых обстоятельствах.
– Вы так выражаетесь, будто женщина – это какой-то домашний зверёк, который всегда должен ожидать вашего прихода с замиранием сердца.
– Кем бы она ни казалась, она всегда оказывается «…то Евой, то Марией, то грешницей, то искупительницей, то женой-мегерой, то куртуазной дамой». Вопрос в том, кем сегодня являетесь вы? – внезапно встрепенувшись, Ральф поднялся на ноги, оставив недоеденный ужин, и медленно начал продвигаться к Ане. Она настороженно попятилась назад:
– А что, я более не похожу на дерзкого ангела?
Победная улыбка тронула губы графа, словно ему удалось вовлечь девушку в понятную только одному ему игру слов, что безмерно его веселило.
– Сейчас ты скорее напоминаешь ангела-искусителя, который страшится силы собственной пленительности, – внезапно перейдя на «ты» (хотя в английском языке местоимения второго лица в единственном и множественном числе не имели чётких границ или не имели их вовсе), продолжал Ральф, продвигаясь всё ближе. Аня отступала назад, пока не упёрлась спиной в комод с причудливой резьбой на изогнутых ножках. Теперь она с отчётливой ясностью осознала, что собственноручно загнала себя в тупик, но мозг подсказывал, что нельзя было подавать вида, что она признавала свою полную беспомощность.
– Тогда с искушением нужно бороться.
– Le meilleur moyen de lutter contre la tentation c'est d'y ceder3, – резко заговорив по-французски, отозвался граф. Аня, которая изучала этот язык чуть больше шести месяцев, конечно, ничего не могла разобрать. Однако, к собственному удивлению, до неё дошёл смысл каждого произнесённого Ральфом слова.
