– Ты дважды проштрафился. Поразмышляй получше над тем, кто из нас теряет сноровку, – спокойным тоном победителя, удовлетворённый результатами битвы, сказал Ральф. Он отвернулся от брата, даже не получив ответ, и направился к Ане. Но в этот момент разъярённый Ровер поднял свою булаву с пола и замахнулся на брата. Он бы жестоко разделался с ним, если бы девушка не остановила его, заслонив собой удивлённого Ральфа.
– Стойте! – испуганно вскрикнула она, – Довольно. Столько дикости я в жизни не видела, вы ведь родные братья, а сражаетесь так, словно заклятые враги.
– Такова суровая правда жизни: зачастую даже самые близкие готовы вонзить тебе ножь в спину. Не так ли, братец? – смерив Ровера суровым взглядом, полюбопытствовал граф. Ровер ответил, как-то виновато понурив голову, при этом в его голосе читались нотки раскаяния:
– Я увлёкся. Может, твоя гостья была права, и стоило вовремя прекратить наш многоуважаемый фарс.
– Нам ненадолго надо удалиться, чтобы привести себя в порядок, – возвращая булавы на место, сказал Ральф. Затем граф и его младший брат оставили девушку на попечение немногословного Сеймура, который проводил её обратно в гостиную. Присев на длинный обтянутый красным бархатом диван, Аня почувствовала тяжесть во всём теле, как будто это она несколько минут назад сражалась со странными братьями. Девушка по-прежнему не могла покинуть особняк, и мысль возвращения в отель снова заглянула к ней. Она провертела множество способов побега: и усыпление бдительности обоих графов, и вылазка через окно, и осторожный уход, и даже прибегание к насильственным методам, но ни один из них не казался ей логичным и тем более осуществивым. И всё же у Ани не получалось толком понять, почему и для каких целей её насильно, а иначе никак нельзя было назвать столь неблагородные действия, удерживали в этом душном помещении. Кроме того, она опасалась, что худшее ещё не оправдалось, и ей придётся пережить это худшее в скором времени. Несмотря на мрачные предчувствия, ничего ужасного так и не случилось. Братья вернулись в её компанию через пару минут. Они переменили ожежду, умылись и теперь выглядели безукоризненно свежо и пребывали в прекрасном расположении духа. Ровер прихватил с собой классическую гитару из красного дерева и, довольно комфортно устроившись на полу у камина, принялся наигрывать грустную, но невероятно успокаивающую мелодию. Его проворные пальцы лёгким прикосновением пробуждали тонкие струны, заставляя их неистово вздрагивать и испускать чистые звуки, сливающиеся в гармоничную мелодию. Аня, не ожидавшая увидеть после самонадеянного вельможи такого умиротворённого молодого человека, была просто поражена столь стремительной переменой настроения. Ральф же уселся рядом с девушкой, искоса наблюдая за ней:
– Первое впечатление бывает обманчиво. Особенно, если судить предвзято. Я считаю именно это одной из причин заключения браков в раннем возрасте, когда люди не успевают насладиться свободой и оценить дивный букет радостей жизни.
– Вам не терпится узнать подробности моей личной жизни? – девушка старалась сообразить, чего добивался от неё граф, но, похоже, он был хитрее самого чёрта, как бы выразилась её бабуля.
– Какие уж тут подробности, – усмехнулся Ральф, – Мне и так достоверно известно, что твой брак, мягко говоря, не совсем благополучный.
– Когда Карина успела столько разболтать? – опережая собственные мысли, промолвила Аня.
Довольный быстрой сообразительностью девушки Ральф одарил её тёплой улыбкой, которая совершенно обескуражила её и лишила дара речи:
– Я, конечно, не интересуюсь сплетнями, уж поверь, но у твоей подруги явно язычок длинноват, что не мог не заметить Оливер. Впрочем, я вот к чему веду. Если люди действительно любят друг друга, то против ранних браков я совершенно не возражаю. Но какой толк связывать себя столь крепкими узами, если тебя они не привлекают в данный момент?
– У каждого свои представления о жизни, – отозвалась Аня, стараясь избежать новой перепалки.
– Лично я привык придерживаться единственно верного, на мой взгляд, представления: ma vie, mes règles7.
Девушка подняла глаза и начала вглядываться в выразительное лицо графа, стремясь отыскать в его чертах хотя бы слабый намёк на здравомыслие, потому что не понимала, для чего он затронул щекотливую тему бракосочетаний в раннем возрасте.
– Запомни, – Ральф тоже поднял глаза, встретив недоверчивый, полный замешательства взгляд Ани, – счастье отворачивается от тех, кто сворачивает с намеченного им самим пути.
С каких пор он стал философом? Девушка опустила глаза, не в силах выдерживать твёрдый пронзительный взор сияющих синевой глаз. Однако на мгновение в ней мелькнуло смутное предположение, что граф хочет помочь ей. Но в чём? Избавиться от мужа, навязанного непредвиденными обстоятельствами? От собственных ошибок? Непонятно. Неужели нельзя выражаться яснее, а не говорить загадками?
– И как же, по-вашему, мне не свернуть с пути?
– Хитрость и коварство не всегда идут во вред, необходимо только правильно и разумно расставлять приоритеты. В сложившейся ситуации предлагаю прислушаться к своим желаниям, иначе никто не сможет поручиться за исход, а вина и чувство сожаления станут верными спутниками на пути к падению.
Чем больше Аня вслушивалась в болтовню графа, тем сильнее путалась. Создавалось впечатление, что он побуждал её к каким-то действиям и наталкивал на конкретные идеи, но из-за неспособности расслабиться и не напрягать мозг, чтобы постичь вычурные речи Ральфа, девушка вконец заплутала.
– А как же муки совести и бремя ответственности?
– Я не говорю о том, чтобы избавиться от них, их нужно усыпить. На время. Хотя, признаться, местами приходится трудновато.
– И это всё?
– О, нет. Чтобы вырваться из капкана, жертве надлежит усыпить бдительность охотника, показать, что она смирилась с участью, уготованной им, и…
На последнем словно оборвавшемся слове, оборвалась и мелодия Ровера, который весь оставшийся вечер хранил глубокое молчание, но теперь вновь решил вставить своё слово:
– Прекрати забивать её очаровательную головку своими правилами существования. Уверен, что Анна утомилась от твоих тавтологических высказываний, поэтому считаю, что гостью лучше развлечь чем-нибудь более расслабляющим.
– Но я не желаю ни минуты более оставаться здесь, – Аня резко поднялась на ноги, чувствуя, что не в силах переносить новые перебранки. Интересно, они когда-нибудь могут общаться с людьми, не прибегая к колкостям и загадкам?
– Досадно, что наши желания не сходятся, – обиженно проронил Ральф, – Только позволь узнать, почему ты раньше не сказала, что не хочешь задерживаться в неприятном для тебя обществе?
– Меня ведь никто и не спрашивал.
Ральф громко хмыкнул. Похоже, он злился на себя за то, что поставил личные интересы выше инетересов дургого человека, хотя заявлять подобное с уверенностью Аня бы не решилась. По крайней мере, в тот вечер. Граф позвал Сеймура, чтобы тот проводил девушку к выходу, и на прощание впился своими чувственными губами в её губы, даже не предприняв попытки дотронуться до девушки руками. Она позволила продлить ему поцелуй, потому что наконец-то поняла, что он не причинит ей вреда. Ровер окликом заставил Ральфа спуститься с небес на землю и в вежливой форме тоже попращался с Аней.
Когда она вышла на улицу и оказалась за пределами резиденции братьев, уже рассветало. Бледнеющий серебряный диск луны растворялся в вышине, уступая место огненному шару, неохотно разбрасывающему вокруг золотистые лучи, которые приветливо выглядывали из-за серых облаков. Лёгкий ветерок, качающий остроугольные листья зелёных платанов, тихо нашёптывал какую-то присказку. Город додрёмывал последние часы перед началом бодрого дня.
Аня шагала по дороге, наслаждаясь дивной красотой природы. Она не чувствовала усталость и сонливость после проведённой без сна ночи. Однако одна мысль омрачала приподнятость её духа. Девушка просидела всю ночь в компании двух странных графов, а никому не было до неё дела, никто не кинулся на её поиски и не рвал на голове волосы по поводу её исчезновения. Видимо, она переоценила увлечённость Димы и важность своей персоны. Аня тряхнула головой, чтобы не возвращаться к этой мысли и не натирать ею кровавые мозоли в голове. Внезапно прилетевший откуда-то запах горячего кофе разбудил в девушке звериный аппетит, и она направилась в ближайшее кафе с названием «Брутти и Бони». Там Аня заказала яичницу-глазунью с двумя полосками жареного бекона, который так давно мечтала попробовать, а также чашку горячего чая с кексом в виде маленького кубика и кусочек английского баноффи, представляющий собой сочетание основы из песочного теста и начинки из бананов и сливочного крема. Наевшись до отвала, девушка ещё некоторое время бездельно побродила по незнакомым переулкам и отправилась обратно в отель.
