Первым на зов герцога пришёл маг: высокий, статный, вальяжный господин, немного похожий внешне на самого Зигмунта. Виола вспомнила, что маги знатных господ обычно состоят с ними в родстве, причём довольно ближнем. Видимо, ещё один фар Ниблонг, только обученный. Он сразу заметил Мельхиора и приветствовал коллегу лёгким, снисходительным и в то же время доброжелательным кивком. Видно было, что он непрочь познакомиться с посторонним магом поближе, но дела, дела…

Герцог тут же взял быка за рога.

— Руди, — обратился он к пришедшему, чем подтвердил догадку Виолы об их родстве, — тут вот какое дело. Этот господин, — он ткнул пальцем в Мельхиора, — утверждает, что он отец вон того мальчугана. А все свидетельства, добытые шпионами, говорят обратное. У меня имеются непреложные доказательства того, что мальчик рождён от Ульриха Эгона и является наследником последнего. Что скажешь?

Маг пожал плечами и снова внимательно осмотрел сидящих рядом Виолу, Эдмона и Мельхиора.

— А что говорит дамочка? — спросил он, затем добавил, — Хорошенькая, между прочим, очень даже. Такие глазки… И грудь тоже хороша. Но, впрочем, ты у нас не по этой части, — заключил маг, увидев гнев на лице герцога.

— Дамочка утверждает, что она жена магистра Мельхиора Нарденна, а мальчик — их общий ребёнок, — ответил фар Ниблонг спокойно, хотя готов был придушить болтливого мага, — ты можешь это как-то подтвердить или опровергнуть?

Герцогский маг услышал про то, что перед ним магистр, после чего слова герцога перестали его интересовать. Он махнул рукой и ответил скучливо:

— Не проблема. Проведу небольшой эксперимент и скажу тебе точно, в каком они родстве. Но, поверь, если маг сам тебе это предложил, то уверен, что его слова — чистая правда, так что жаль расходовать на проверку силы и ингредиенты.

Затем, не спрашивая позволения фар Ниблонга, подошёл к Мельхиору, поклонился уже учтиво и представился:

— Рудольф ар Ниблонг, маг и кузен вон того мрачного типа. Рад встрече с коллегой, уважаемый магистр.

Мельхиор, не спуская Эди с рук, поднялся и приветствовал Рудольфа как положено, затем представил Виолу как свою жену.

— Вы провели обряд разделения жизни? — заинтересовался герцогский маг, — А можно взглянуть на ваши татуировки? Честно, впервые вижу такой союз. Мало кто из женщин на него решается.

Мельхиор протянул свою руку, а Виола свою и на их запястьях одновременно проявился одинаковый узор.

— Потрясающе! — воскликнул Рудольф, — Госпожа Виола, вы очень смелая женщина, раз решились на такое. Надеюсь, вы об этом не пожалеете. Ах, если бы и мне повезло так же, как коллеге Мельхиору!

— Нечего там ахать и мечтать, — загремел голос королевского крокодила, — у тебя другая задача, Руди. Ты должен установить степень родства между мужчиной и мальчиком. Примем по умолчанию, что женщина — его мать. Как скоро ты сможешь это сделать и что тебе для этого надо?

Руди был недоволен приказным тоном и не скрыл этого. Сердито надулся и сказал:

— Еслы мы пройдём в мои покои, то там у меня есть всё необходимое. Обряд займёт минут пять, ещё пятнадцать — приготовления. Но ты ведь захочешь смотреть, а встать с этого кресла ленишься. Значит, придётся тащить всё сюда и тут устраиваться. Ещё полчаса.

Зигги кивнул.

— Бери солдата или двух, пусть помогают тащить. Быстрее будет.

Рудольф не стал дольше испытывать терпение родственника, забрал двух солдат и ушёл. Фар Ниблонг тем временем продолжил:

— А мы пока послушаем, что нам расскажут её сиятельство графиня Гедвига и… Демоны, забыл, как там зовут её любовничка. Хельмут, кажется. Их уже должны были привести.

Будто в ответ на его слова распахнулись боковые двери и в них вбежал тот самый серый, невзрачный человек. Он задыхался, но не от быстрого бега, а от волнения и страха.

— Ваша светлость, — воскликнул он, — не велите казнить… Графиня Гедвига покончила счёты с жизнью!

— Что? — фар Ниблонг аж привстал со своего кресла, хотя до этого казалось, что он с ним сросся.

— Графиня отравилась, — упавшим голосом повторил вестник, — сейчас следователи устанавливают, где она взяла яд.

— А Хельмут? — спросил герцог, игнорируя предыдущее высказывание.

До этого казалось, что невзрачный человек перепуган до последнего предела, но оказалось, что ему ещё есть куда бояться. Он посерел ещё больше и дрогнувшим голосом сообщил:

— Хельмут бежал из подземной темницы. Его ищут.

— То есть, — вкрадчиво произнёс крокодил и в его голосе звучало шипение тысячи голодный змей, — ты хочешь мне сказать, что мои люди упустили всех важных пленников, а графёнка Ульриха так и не поймали? Кому-то кажется, что ему шея жмёт и голова лишняя. Это не ты случайно?

Бедняга как стоял, так и рухнул на колени.

— Ваша светлость, не губите! Причём тут я? За содержание пленников отвечает ваш начальник стражи, а за поимку беглых преступников — начальник тайной канцелярии. Я же просто бедный вестовой!

Фар Ниблонг поднялся по весь свой немалый рост, отчего показалось, что в огромном зале стало нечем дышать, и рявкнул: начальника стражи ко мне! И начальника тайной канцелярии туда же!

Виола, которая с затаённым страхом следила за происходящим, не могла не восхититься, как этот тип ловко перевёл стрелки. Но ещё больше потрясла её весть о том, что графиня скончалась от яда. Несмотря на то, что Гедвига и так была чуть ли не при смерти, Виола сомневалась, что она приняла отраву по доброй воле, слишком сильно было в графине желание жить. С другой стороны, вряд ли это сделал Хельмут. Виола точно знала, где он находился последние пару дней и могла поклясться, что к этой смерти он отношения не имеет. Хотя какое это теперь может иметь значение? Гедвига мертва и не может свидетельствовать против неё, вот главное. Конечно, у неё не было твёрдых доказательств, только слова, но слово знатной женщины значительно весомее слова представительницы третьего сословия. Теперь же обвинять Виолу просто некому. Она с облегчением выдохнула.

Тут, сбивая друг друга с ног, в зал ввалились двое, один в нарядном мундире, другой в цивильном платье. Оба выглядели перепуганными до крайности.

Начальники служб, — догадалась Виола. Сейчас герцог устроит им головомойку.

Угадала. Фар Ниблог снова рухнул в своё кресло и начал распекать своих подчинённых, не смущаясь присутствием посторонних свидетелей. Орал, ругался последними словами, припоминал бедолагам все их промахи, обзывал идиотами, недостойными своих высоких званий… Те стояли, опустив головы, и даже не пытались оправдываться.

Виоле вдруг стало смешно. Она поняла, что всё происходящее — ничто иное как спектакль. Вот герцог поорёт-поорёт, затем отпустит своих подчинённых восвояси и они пойдут дальше работать как ни в чём не бывало. Им даже штраф не грозит, не то что лишение званий и должностей.

Похожая мысль пришла к ней от Мельхиора. Показательное сотрясение воздуха, — думал маг. Всё, что грозит этим людям — позор конкретного мгновения. Графиню всё равно не вернёшь, а вот Хельмута поймать вполне возможно. Идти-то ему особо некуда. Он знал все ходы-выходы в замке, пользуясь этим, наверное, сумел бежать, а на воле, за стенами замка у него никого нет. Мало того, любой горожанин с удовольствием сдаст его новым властям, ведь недаром говорят, что фар Ниблонг прекрасно оплачивает лояльность населения.

Виола продолжила его мысль. Даже если Хельмута поймают, бояться его показаний смешно. Что он может знать? Он же за последние несколько лет ни разу не выезжал из Эгона. Вот если бы тут была ведьма, которая украла Эди… Но Мельхиор вовремя сплавил её в Элидиану вместе с ещё более опасной товаркой. Бояться следует только того, что Ульрих от большого ума решит самостоятельно спасать Виолу и заявится сюда сам.

Маг хмыкнул. Именно этого развития событий он опасался больше всего: явления Ульриха Эгона в виде благородного идиота. Но время шло, а графёнок не объявлялся, чем несказанно радовал сердце своего соперника. Может, мальчишка наконец взялся за ум?