Нельзя сказать, что эти сведения полностью утешили и успокоили Вильку, но солить и перчить еду она стала нормально. Конечно, ей хотелось всё бросить и лететь на помощь к приёмному отцу, но она понимала, что это невозможно. Зато все, ответившие на запросы Мельхиора, прониклись её бедой и по собственному почину обещали писать и сообщать всё, что они услышат по данной теме. Пока что можно было утешать себя, что в случае несчастья она первая о нём узнает.

Она так погрузилась в свои переживания, что не заметила, как расцвели и отцвели плодовые деревья, как зазеленели всходы пряных трав, как пришла и отошла первая редиска и только когда Регина положила перед ней молоденький хрусткий огурчик, сорванный со своей грядки, Виола опомнилась. Лето наступает, скоро приедут студенты на практику. К этому надо подготовиться.

Она давно, ещё когда Мельхиор зачитал ей письмо Либерия, решила, что на одном этаже с магами-практикантами не останется. В мансарде есть пустые комнаты, на лето она поселится там рядом с Региной, а свою спальню отдаст руководителю, чтобы Мельхиору не пришлось уступать свою. Она не знала, что на это время маг собирается уехать.

Регина с сомнением отнеслась в плану Вильки переехать в мансарду: летом там жуткое пекло. Но та отмахнулась: пекло там днём, а в это время она или на кухне, или в саду, или где-то ещё. Если оставлять окна на день открытыми, то ночью в мансарде будет самое то. Главное, что лестница туда убирается и люк запирается: ни студенты, ни их преподаватель не войдут.

Регина возразила: маги могут открыть любую дверь, но Виола напомнила, что им это делать строжайше запрещено. Особенно студентам: стоит на них пожаловаться, обвинить в нарушении общих законов, и красавцы могут с треском вылететь из своего университета. Так что вряд ли они осмелятся, если их пугнуть этим делом заранее.

Регина с ужасом и восторгом слушала речи своей начальницы. Сама она относилась к магам с трепетом, переходящим в преклонение. Никто иной как приезжий маг-следователь в своё время снял с неё все обвинения, предварительно запугав до полусмерти, и этот эпизод так запал ей в душу, что с тех пор все маги, даже Мельхиор, были для неё сродни небожителям. Идея Виолы, что магов можно пугнуть, казалась ей чем-то неслыханным. Она никогда бы не посмела сказать магу в лицо ничего подобного, но в Вильку боги забыли положить страх. Она всегда знала свои права и отстаивала их, плюя на обычаи, по которым девушка должна быть робкой.

Мельхиор ничего не знал о её планах по переезду наверх и, только случайно увидев Жерома, тащившего туда комод, заинтересовался. Конюх отправил мага к экономке, а тот и не сомневался: кроме неё никто бы этакого не выдумал.

Грустная Вилька нашлась в кухне. Пока на плите пыхтело жаркое, она заполняла страницы отчёта и подсчитывала прибыль. Маг сел напротив и ему тут же, не отрываясь от тетради, всучили булочку с корицей. Виола так прониклась мыслью о том, что магов надо хорошо кормить, что теперь совала ему вкусняшки при любой оказии. Пришлось положить булку на стол, только тогда Виола согасилась обратить внимание на Мельхиора как на собеседника.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Зачем Жером тащит ваш комод в мансарду? — вопросом на вопрос ответил маг.

Глаза девушки распахнулись во всю ширь.

— Ну как же! — воскликнула она, всплеснув руками от недогадливости мага, — Студенты же приезжают с этим вашим Либерием. Вот пусть и живут в гостевых, а мы с Региной в мансарде прекрасно уместимся. От чужих подальше.

Мельхиору польстило, что его явно причислили к своим, но он спросил для порядка:

— Вам там не будет неудобно? Поймите, Виола, вы имеете право остаться в своей комнате, всё же вы не простая служанка. Они впятером прекрасно поместятся без жертв с вашей стороны, тем более что на время их практики я уеду в отпуск. Либерий поживёт в моей комнате, а студентов положено селить по двое.

Вилька фыркнула.

— Нет уж. Чем меньше я буду пересекаться с магами, тем лучше. Этот ваш Либерий ещё приставать начнёт, я уж не говорю о студентах. Если бы было куда, я бы и сама на это время уехала. Регина с Жеромом отлично бы справились без меня.

Мысль о Вилькином отъезде показалась Мельхиору на редкость здравой. Пусть побудет вдали от Эделя до тех пор, пока студенты не уедут. Он предложил:

— Возьмите отпуск, Виола, вы вполне можете покинуть свой пост. Регина приглядит за чистотой, а еду они вполне могут брать из трактира, как было уже неоднократно. А вы съездите, например, в столицу, развлечётесь.

Он не прибавил "вместе со мной", хотя очень хотел.

Вилька затрясла головой.

— Нет, не выйдет. В столице мне нечего делать, а жизнь там дорогая. И потом Вы, кажется, упоминали, что за обслуживание и питание практикантов мне полагаются отдельные деньги?

Мельхиор нахмурился и кивнул. Очень хотелось соврать, что это не так, но такого права у него не было.

— Всё верно, — подтвердил он, — По гиту с носа в декаду за обслуживание и отдельные деньги на питание. У студентов это вычитается из стипендий, а за преподавателя платит кафедра.

Виола сморщила носик и завела глаза к потолку: она считала и результат её явно вдохновлял.

— Три недели, говорите? Пятнадцать гитов только за обслуживание! Неплохо. А из продуктов мы с Региной столько всего своего вырастили Если брать даже по половине рыночной цены

У мага окончательно испортилось настроение.

— Вы такая выжига, Виола? — ляпнул он, не подумав.

Она обиженно поджала губки.

— И вовсе я не выжига, а практичная. Почему-то это моё качество вас не раздражает, когда дело касается вашего кармана. А когда я забочусь о своём

В голосе девушки послышались близкие слёзы и Мельхиор тут же сдался.

— Простите, Виола, я не подумал. Вам деньги очень нужны сейчас, особенно после известий о вашем отце. Мало ли когда и в каком состоянии он вернётся. Действительно, лишний гит не помешает.

Ну вот, хотел как лучше, а вызвал поток слёз. Виола и так сидела грустная, а тут он напомнил ей, что Тео может вернуться живым, но без руки или ноги или того хуже: парализованным. Но даже если целым, всё равно это случится очень нескоро, ждать придётся гораздо больше, чем она планировала. Все эти мысли, собравшись вместе, пробили защиту и девушка зарыдала.

Меньше всего Мельхиор хотел достичь такого результата. Он всегда терялся, когда встречал яркие проявления чувств, а женских слёз боялся как огня. Нет, много сильнее, ведь магам огонь не страшен в отличие от слёз. Он осознавал, что девушку надо успокоить и представлял себе как это сделать. Подойти, обнять, прижать к груди и прошептать ей на ушко какие-нибудь бессмысленные, но утешительные слова. Вот только как это сделать, если всё тело вдруг стал деревянным и ноги перестали гнуться в коленях, а руки в локтях?

Маг всё же поднялся и похлопал Виолу по плечу, как сделал бы со старым университетским товарищем. Пробасил неуверенно:

— Ну-ну, не надо плакать. Всё обойдётся. Живи и работай спокойно. Вернётся твой Теодор живым и здоровым, а если что не так, то мы его тут вылечим. И, да, твои булочки с корицей это нечто божественное!

Как ни странно, его тирада подействовала. Виола вытерла слёзы кухонным полотенцем, глубоко вздохнула и протянула ему ещё одну булочку. Промолвила дрожащим голосом:

— Угощайтесь, я их много напекла. Стоят всего ничего, а как всем нравятся. Думаю, и практиканты от них не откажутся.

Тут Мельхиор чуть не впервые на памяти Вильки от души рассмеялся, отчего сразу помолодел и похорошел до неузнаваемости.

— Студенты-то? Студенты от съестного вообще никогда не отказываются! Они вечно голодные. Ваша стряпня будет у них иметь феерический успех.

Виола сдержанно улыбнулась, хотя глаза у неё всё ещё были красные.

А на следующий день она порхала по всему дому как птичка и на губах её цвела самая радостная улыбка из всех возможных. Один из бывших преподавателей Мельхиора написал ей личное письмо, в котором содержалась радостная весть. В коллегию магов из империи пришла депеша о том, что глава посольства, который пропал в дальней провинции Анталис, нашёлся, а вместе с ним его сопровождающие. Все живы и здоровы, сейчас отдыхают во дворце императора. Одним из сопровождающих как раз и был Теодор.