— Почему семь лет назад вы так настаивали на её поимке, а сейчас — на безоговорочном уничтожении?
— В моих отчетах указанно…
— Мы знаем, что указанно в ваших отчетах, Тюр. — В невыразительном тоне говорившего неожиданно прорезалась сталь. — Совету интересно то, что в них не вошло.
— Я… — Упрямо выдвинув челюсть, молодой человек облизнул губы и устало откинулся на спинку операторского кресла. Как же обидно знать, что произойдет в следующую минуту. Насколько горько сознавать, что будущее не изменить. Кисмет.
— Я поднял архивы проекта «Полярная полночь». — С тяжелым вздохом проронил модой человек. — То, до чего имею доступ, конечно. И у меня есть основания предполагать, что цель — это… Прототип. Пусть не полностью рабочий, но прототип. Все данные указывают на то, что эта… женщина — нулевой объект. Есть данные о плавающем генокоде, о способности к краже чужого генома, невероятной регенерации и приспособляемости, а также оперировать полями гравитации. Это прототип, и если эти дикари внизу смогут…
— Вы ошибаетесь, аналитик. — Раздраженно прорычал динамик. — Мы проверили этот вариант, как только получили ваше сообщение. Проверили трижды. Капсула Гуттенберга приземлилась прямо в середину радиоактивного озера. Его шанс выжить был менее одного процента. Вероятность долгосрочного выживания — менее одной десятой процента. Вероятность сохранности и мобилизации законсервированных образцов — один к тридцати семи миллионам. Вероятность их нахождения — один на миллион. Вероятность реализации первого этапа проекта — один к десяти триллионам. Вероятность стабильности финального результата составляет — один к ста гуголам. «Полярная ночь» была признана бесперспективной еще сто пятьдесят лет назад. В связи с вышеизложенным, Совет выносит вам вотум недоверия и предлагает пройти внеочередную корректировку. Оставайтесь на месте, Тюр. За вами скоро придут. — Раздалось глухое шипение и экран погас.
Мужчина в операторском кресле ухмыльнулся. Все произошло в точности, как он и предполагал. Принудительная корректировка и понижение в звании. Эти идиоты слишком самоуверенны. Слишком привыкли к их сытой безопасности и к доминирующему положению Гелиоса. Они не понимают, что происходит на самом деле. Просто не понимают. Да, расчет вероятностей, это просто замечательно, но иногда выпадение исчезающе малого шанса неизбежно. Это судьба. Он оказался прав. От первого допущения до последней гипотезы. Гелиос не только сливает своим агентам довоенные технологии. Получающие приказы непосредственно с орбитальных спутников связи чистильщики-анафемы являются далеко не главным рычагом воздействия на политическую обстановку Пустоши на Земле. Станция имеет устойчивую связь с Землей. Давно имеет. Растущий сейчас в биорах, устойчивый к радиации и ядам, способный есть земную пищу, дышать земным воздухом и, главное, эффективно действовать в условиях земной гравитации десант не является первым поколением. Гутеннберг явно рассчитывал вернуться. Он просто нашел новую площадку для проведения опасного эксперимента. Место, где можно найти подходящий материал, где ему не будут мешать. А значит, есть способ не только спуститься вниз, но и подняться наверх. Новое поколение детей… Да. Теперь прорыв генетиков, нашедших способ вернуть способность к естественному размножению всем потерявшим её несколько поколений назад под действием солнечной радиации обитателям станции не кажется столь удивительным…
Молодой человек расслабленно откинулся на спинку кресла и волевым усилием вновь нырнул в поток информации. Надо торопиться. Но он справится. Точно справится, ведь, он давно знает, как это сделать. Как нарушить первую заповедь пророков. Как стать настоящим Богом. Возможно, будущее не изменишь, но он попытается. Вероятность положительного сценария только что растворилась в потоке спеси Триумвирата. Но остались промежуточные сценарии. Если он сделает всё, как надо, то сохранит семьдесят процентов персонала станции. Шесть миллионов человек и гибридов. Больше трети от того, что сейчас населяет истерзанную планету. Да, пусть они вернутся не как короли и хозяева, но у них будет хорошая фора для того, чтобы противостоять этим чертовым копающимся в радиоактивной грязи дикарям…
Губы молодого человека скривились в горькой ухмылке. Протоколы безопасности уже взломаны. Осталось заблокировать передатчики оперативного отдела, этих ничего не знающих, но почти всемогущих, заносчивых костоломов, отделенных от тела рук всезнающего божества. Осталось совсем чуть-чуть — решиться и стать героем. Да, его поступок не поймут сейчас, но, точно, оценят потомки. Его имя впишут золотыми буквами на стенах зала поминовения. Он станет Совершенным.
Челюсти молодого человека сжались с такой силой, что в операторском зале послышался хруст трескающейся зубной эмали. По подбородку Ирека заструилась кровь. Вентиляторы и насосы за спиной аналитика взвыли стаей бешенных псов. Запахло испаряющимся хладагентом, нагретым металлом и кипящим пластиком. Перегруженные процессоры начали выходить из строя один за другим, но Тюр лишь усилил натиск. Миллионов команд, десятки тысяч шифрограмм и сообщений. Миллиарды терабайт информации. Несколько тысяч условно разумных киборгов гибридов, называющих себя Чистильщиками, услышали голос Неба. Несколько высокопоставленных членов директората Операторов, архипаладинов Железного легиона и боссов банд рейдеров с удивлением глядели на неожиданно ожившие планшеты связи с загадочными «Новыми друзьями». Несколько десятков уцелевших после залпа Немезиды, к несчастью не имеющих рабочего ядерного вооружения, но всё ещё отвечающих на запросы спутников начали медленное, почти незаметное схождение с орбит. Чудом еще работающая электроника старой плотины на одной из сохранивших свое русло рек привела в движение изношенную гидравлику шлюзов. В паре давно заброшенных и забытых бункеров неожиданно заработали аварийные источники энергии. Прошедший по вживленным в череп нейрокордам импульс выгнул тело молодого человека дугой. Запахло паленой плотью. Сервера за спиной Тюра вспыхнули чадным пламенем, и мужчина захохотал. Он успел. Теперь никто не сможет понять, что именно он сделал. Никто… Часть команд, конечно, отследят и отменят, часть извратят, но он предусмотрел и это. Десятки, сотни, тысячи ложный целей, миллионы вариантов развития событий, многоярусная система защиты и дублирования. Его воля столь же неумолима, как прилив океана или движение звезд. Только жаль, что оценить все изящество его плана будет некому. Да и самому ему уже пора… Молодой Ирек Тюр снова захохотал… Осталось последнее усилие. Последний рывок безумца, решившего пободаться с волей Вселенной. Кисмет…
Когда срочно прибывшая к четвертой станции прогнозирования группа техников, наконец-то, смогла вскрыть гермодверь, Тюр уже не смеялся. Содрогающееся в эпилептическом припадке тело молодого человека с трудом удерживалось в кресле. Пена и кровь залили подбородок, глаза закатились и смотрели на вошедших двумя жуткими незрячими бельмами.
— Овощ… — Проворчал перехвативший взгляд командира группы охранника старший техник и безразлично смахнул перчаткой с подлокотника кресла кровоточащий кусок плоти, бывший некогда языком Тюра. — Этот урод сжег себе остатки мозгов.
— Черт… — Поморщился оперативник. — И почему мне вечно такое дерьмо достается.
— Судьба, — пожал плечами старший техник.
Лишь тело, отдаленно напоминающее старшего аналитика четвертой группы, лучшего пророка Гелиоса, пустило на грудь нитку кровавой слюны и захихикало.
****
Шел дождь. Мелкий, осенний, из тех, которые могут сыпать с неба мокрую взвесь несколько суток подряд, превращая мир в подобие размокшего куска ледяной грязи. Набрякший от влаги, изорванный, натянутый между торчащими из земли обломками бетонных плит, судя по сохранившимся на них надписям, остаткам генераторной, брезентовый тент, хоть и худо-бедно, справлялся с защитой от льющей на него, пахнущей едкой химией и почему-то рыбьими потрохами жижи, но справиться с дующим, казалось бы, отовсюду, влажным холодным ветром уже не мог. В дальнем углу укрытия чуть теплился небольшой, недовольно потрескивающий мокрыми сучьями костерок.
