— Черт. — Терн поморщился. Ну, сколько можно повторять этим идиотам, что надо смазывать и чистить направляющие. Хотя… Колючка усмехнулся. Он не слишком осуждал техников и обслугу. Находиться рядом со зверями было неуютно. Слишком они были… чуждыми. Аватары Великого зверя. Судьи и палачи. Полубоги. Ладно, плевать. Тяжело вздохнув, рейдер прошептал то ли ругательство, то ли молитву, подтянув к себе небольшой пульт, нажал первую кнопку. Броня мегатрака приглушала звуки, но Терн скорее услышал, чем увидел, как хлопнули пиропатроны, и контейнеры раскрылись, подобно невиданным бутонам стальных цветов. Глубоко вздохнув, Колючка скрестил наудачу пальцы и щелкнул расположенным над кнопкой переключателем. На приборе загорелась зеленая лампочка. Да. Всё нормально. Расставленные по подвалам, разбросанные по канавам и мусорным ямам, а то и просто закопанные недавно переставшими выходить на связь людьми Ящера прямо на улицах Бойни приманки-раздражители заработали. Человеческое ухо не способно ощутить ультразвук, а вот боевых зверей он просто бесит. Третий шаг. Сковывающие гигантские туши кандалы расстегнуты. Колючка вздохнул и размял руки. Он знал, что сейчас связисты срочно сигнализируют командирам десяток о том, что в город идут боевые звери. То, что большая часть его людей, забыв даже мысли о нападении, спешно сменив пушки и рубила на сканеры ищет «мертвые зоны» для установки отпугивающей аппаратуры. Что воспарявшие при виде неожиданного отступления защитники выбираются из своих нор для контратаки. Это было неважно. Уже неважно. Снова тяжело вздохнув, Колючка, немного поколебавшись, скинул с последнего тумблера защитный колпачок и прижал его пальцем, одновременно поворачивая находящийся на боку коробки рычаг. Все, обратного пути нет, подача раствора морфия прекращена. Теперь пока не сработают установленные на зверях ошейники…. Жаль… Он рассчитывал, что ему удастся забрать с собой хотя бы пару тысяч пленных… А может, зря он это…

С тоской посмотрев на слегка потрескивающий в побелевших от напряжения пальцах бакелитовый корпус, Колючка покачал головой. Что сделано, то сделано. В конце концов, теперь он точно знает, что Бойня падет. Неожиданно один из контейнеров дрогнул, и будто взорвался изнутри. Выскочившая из него тварь, походя, снеся толстые сваренные из железнодорожных рельс прутья внутренней клетки, глухо взрыкнув, покрутилась на месте, подняла две из четырех, гипертрофированно огромных рук, взбрыкнула несуразно маленькими задними лапками, и к чему-то принюхавшись, уставилась на мегатрак. Терн сглотнул кислую слюну. Лишь бы у стрелков не сдали нервы, лишь бы… Громко фыркнув, тварь развернулась в сторону города, втянув воздух вывернутыми ноздрями, недовольно заревев, тряхнула заросшей густым длинным волосом головой и пригнувшись, бросилась в сторону города. Черт, черт, черт. Толстая броня грузовика была способна выдержать прямое попадание из танковой пушки, но пробившийся через слои металла керамики и полимерных прослоек рык заставил Колючку чувствовать себя голым. Безоружным. Волосы на затылке лидера рейдеров встали дыбом. Руки задрожали. С шипением пропуская воздух сквозь стиснутые зубы, Колючка наблюдал, как из других контейнеров выбираются остальные твари. Боевые звери редко повторялись. Почему так, было загадкой, но факт оставался фактом. В определенный момент боец, принявший слишком много коктейля, начинал стремительно изменяться. У него могли вырасти дополнительная пара рук или ног. Могла появиться акулья пасть, а тело и конечности — прорасти костяными шипами и косами. Мог даже нарасти хитиновый панцирь. Заводчики — ухаживающие за зверьми высоколобые пердуны — говорили что-то про филогенез, про то, что на определенном этапе коктейль пробуждает спящие участки ДНК. Терн всегда считал это глупостью. Никакое, даже самое глобальное вмешательство в геном не может превратить человека в ЭТО. Слова старого Тэлмы про то, что боевые звери — это те, кто получил благословение древних Богов, всегда казались ему хоть и несколько фантастичными, зато намного более верными. Великий Зверь щедр. И одновременно безразличен. Он дает благословения не глядя, поэтому и звери такие разные… Глядя, как через остатки контейнера безжалостно давя последние уцелевшие скрепы переползает гигантское — со средний грузовик сегментированное тело — то ли рака, то ли скорпиона с гротескно напоминающей человеческое лицо мордой, Тёрн вздохнул. Майя. Когда-то давно, почти в другой жизни он знал эту женщину. Как жадная до чужой крови безжалостная и одновременно удивительно красивая баба могла стать такой? Какая разница… Боги, демоны, радиация, генетика. Какая, ко всем чертям, разница, если всё, что надо знать об этих чудовищах, умещается в одном слове. Смерть. Боевые звери — это смерть. Быстрая, неотвратимая, безжалостная и очень, очень плохая.

Последние два монстра были чем-то похожи. Тяжелые, обросшие в равной степени шерстью и чешуей туловища, с нависающими над могучими шеями жировыми горбами, мощные выгнутые назад лапы. Несоразмерно вытянутые передние конечности, заканчивающиеся с одинаковой легкостью вспарывающими сталь и живую плоть почти полуметровыми когтями. Когда-то это были брат и сестра. Близнецы. Неудивительно, что они остались похожими. Поглядев вслед с невероятной скоростью удаляющемуся в сторону города огромному раку, твари почти синхронно фыркнули и прыгнули. Терн выругался. Один из боевых зверей, судя по тому, что он успел заметить, Сайла, прозванная в свое время «Кровавой сестренкой» будто бы ненароком задела по пути пулеметное гнездо мегатрака, превратив оружие, бронеколпак и сидящего в нем стрелка в равномерное месиво из осколков металла и костей. Сайла всегда была немного капризной. И своенравной. Одна из немногих, ставшая зверем не по собственному желанию, а в наказание… Коротко глянув, как уже добравшийся до стен Моркер, четырехрукий обезьяноподобный гигант, не утруждая себя прыжками или чем-то подобным даже не замедлившись, пробивает в метровой железобетонной плите сквозную дыру, Колючка прикрыл глаза.

— Храни нас, Великий зверь, — прошептал он чуть слышно. — Пусть ошейники сработают, как надо…

****

Наблюдательная площадка арены обладала двумя неоспоримыми преимуществами. Во-первых, расположенное в самой высокой точке цирка помещение являлось самой высокой точкой города, что само собой подразумевало прекрасный обзор. Во-вторых, Финк не любил экономить на комфорте. Поэтому на занимающем добрую половину комнаты столе нашлось место не только для карт и рации, но и для нескольких бутылок с охлажденным вином и десятку тарелок с закусками, а тихо шелестящая над головами система кондиционирования снижала температуру воздуха до вполне приемлемой для существования.

— Наконец-то, — кивнул толстяк, стоя у огромного панорамного окна и повернувшись к нервно пощелкивающему жвалами Зэду, несколько натянуто улыбнулся.

— По-моему, пора праздновать, не так ли, друзья? — Вопреки сказанному лицо толстяка совершенно не выражало радости. Бледное, измученное, какое-то обвисшее, несмотря на царящую в помещении прохладу, оно было покрыто мелкими капельками пота.

— Ты слишком оптимистичен, — фыркнул развалившийся за столом Мрак и, плеснув себе на дно бокала немного густого, ярко-алого вина, сделал осторожный глоток. Зверей ещё надо поймать…

— Поймать? — Диковато улыбнувшись, Джебедайя Финк всплеснул пухлыми руками, и нервно одернув полы жалобно затрещавшего на спине сюртука, развернувшись к бородачу, ткнул в его сторону толстым, как разваренная сарделька пальцем. — А вот это — твоя забота, Мрак.

— Поэтому я и говорю, что праздновать рано, — потянувшись всем телом, громила покосился на застывших около входной двери, словно изваяния, близнецов, прищурив один глаз, плеснул себе ещё немного. — Никому ещё не удавалось взять зверя живьем, а то, что ты задумал… Хотя… Если дело выгорит…

— Если дело выгорит, мы станем королями, — криво усмехнулся Финк. — Все мы. И именно поэтому твой «совет директоров» отправил сюда тебя. — Снова повернувшись к окну, устроитель боев горестно поджал губы. — Я пошел на определенные жертвы, Мрак, — прошептал он чуть слышно, — так что, будь добр, сделай так, чтобы это было не напрасно.