— Я… — согнувшись в очередном выворачивающем внутренности приступе, Ллойс застонав, подобрала с пола револьвер и, зло оскалившись, направила оружие в голову собеседницы, — не слабая…

— Да? — Иронично вскинув брови, женщина, ухмыльнувшись, огладила задорно торчащий на выбритой голове ирокез, одернула полы куртки и улыбнулась. — И я должна в это поверить? — Желтые, похожие на две чаши расплавленного золота глаза презрительно прищурились, рука обхватила дрожащий ствол револьвера. — Ты обоссанная тряпка, способная только ныть и смиряться, ты — подстилка с протухшей маткой, разлагающийся ходячий кусок дерьма, не способный даже сдохнуть по-человечески. Сраный, обожравшийся мусорным геномом мутант-метаморф. Тупая рабыня, так и не снявшая ошейник. Ты…

— Зови меня Фурия, — выдохнула наемница и спустила курок.

Раздался выстрел. Женщина покачнулась и, недоуменно моргнув, уставилась на простреленную ладонь. — Черт, — побормотала она и, вновь пошатнувшись, упала на колени. — Что ты наделала…

— Я? — Зло ухмыльнулась Элеум и, отбросив пистолет в сторону, расхохоталась. — Ты же сама этого хотела.

— Я? — С удивлением прохрипела женщина и, согнувшись в приступе рвоты, опустилась на четвереньки.

— Конечно, — фыркнула Ллойс и, с кряхтением пододвинувшись к своей мучительнице, положила ей руки на плечи. — Помнишь, что сказал этот старый козотрах? Коктейль из несовместимых нанокультур, генетических векторов и боевых вирусов. Даже серокожие не выдерживают. А еще он сказал, что я способна красть чужой генокод. Поэтому сейчас ты выберешь: сдохнуть или стать сильнее.

— О-о… — С удивлением посмотрев на сменивший щегольскую куртку потрепанный бронекомбинезон, женщина понимающе усмехнулась, — пан или пропал, да?

— Да, — кивнула наемница, коснувшись горла с улыбкой, продемонстрировала своей собеседнице пальцы, испачканные текущей из раны ярко-алой кровью. — Как в старые времена. Ведь, теперь…

— Мы…

— ЕДИНЫ…

Не торопясь поднявшись с колен, Элеум Ллойс по кличке Нежить, с усмешкой посмотрела на стремительно затягивающуюся дыру в ладони и, с отвращением стерев с кожи кровавый след, сплюнула под ноги огромный сгусток щедро приправленного осколками металла и едва различимо подрагивающей черно-серой массой гноя. Кожа вокруг раны двигалась и бугрилась, будто под ней извивались огромные черви, но уже через пару минут движение прекратилось. Поплывшие было линии татуировок, корчась, словно напуганные огнем змеи, вновь расцветили ладонь сложным узором. Наемница довольно кивнула. Может, Эвенко и был уродом, но дело своё знал туго. Спрятанный в пуле состав действительно работал. Только вот она, всё равно, оказалась сильнее. Она знала, что будет сильнее, потому что ее «создатель» не раз кричал, что её генокод просто невозможно изменить. Как говорят желтые монахи — мягкое побеждает твердое. Глупость, конечно. Обычно. Но не в её случае. Адская смесь из боевых вирусов и катализаторов мутаций не только запустила «аварийный протокол», который вымел из неё всю накопившуюся за последние годы грязь, но и, судя по всему, одарил её чем-то новым.

Элеум чувствовала, как внутри неё что-то происходит. Как что-то меняется, делая её более сильной, более опасной и более… цельной. Сплюнув на пол осколки зубов, треснувших под напором инструментов сумасшедшего биоинженера, Ллойс провела языком по занимающим их место новым клыкам, коснувшись провала на месте левого глаза, слегка поморщилась. Плохо. Но это поправимо. Не так быстро, как всё остальное, но аварийные протоколы восстанавливают только то, что считают важным. Она, всё равно, вернет себе глаз. Рано или поздно. Она умеет ждать. Всегда умела. С хрустом разогнув спину, наемница наклонилась в одну сторону, потом в другую, потянулась так, что позвонки затрещали, словно горсть брошенных в костер петард, и приглушенно хохотнула. Боль. Чертова боль, что грызла её тело несколько последних лет, исчезала. Истаивала, словно лед под ярким весенним солнцем. По жилам тек жидкий огонь. Забивающий голову, мешающий мыслить туман рассеивался. Наконец-то, она вспомнила. Вспомнила всё. И кто-то за это заплатит. С хрустом сжав кулак, Элеум Ллойс, по кличке Фурия, шагнула к висящему на стене плану бункера и, пригладив непослушный ежик волос, склонила голову… Ну, и где здесь оружейка?

****

Пройдясь по комнате, Мэл Кайло с треском впечатал покрытый ссадинами кулак в жалобно затрещавшие доски рабочего стола. Чертова баба. Как он мог так опростоволоситься? Чертова девка убила Ликану и чуть не сожгла околоток. Хорошо ещё, что в подвале шлюз. Иначе бы точно сгорели, как пить дать, сгорели… Черт. Финк с него шкуру спустит. Точно спустит.

В очередной раз измерив шагами периметр кабинета, Мэл скрипнул зубами. Ведь наверняка, это диверсия Стаи. И сколько ещё таких «баб» в городе, никому неизвестно. Черт. Ну, что Звери не поделили с толстяком? Он ведь, сам следил за погрузкой. Чтобы не было недовеса, как в прошлый раз. Невольно сглотнув ком в горле, мужчина испустил тяжелый вздох. Прошлый раз… Тогда они ещё легко отделались. Отдали зверям пятьдесят рабов, по штуке за каждый недополученный килограмм. А теперь… Оглянувшись на висящую над столом карту, Мэл устало прикрыл глаза. Карта. Она всегда его успокаивала. Хорошая всё же была задумка. Такие карты, вроде как, в секрете должны храниться, подальше от любопытных глаз, но эту он сам придумал. Больше месяца работал. Немного измененное расположение улиц, несколько лишних тупиков в переулках, чуть-чуть сдвинутые площади и перекрестки. И конечно, неверное расположение основных укреплений. Нет, не зря он, всё-таки, столько времени голову ломал. Вон как Аладдин её глазами жрал, пока с ним разговаривал. При воспоминании о лидере отряда наемников Мэл поморщился. Аладдин. Если Финк раскошелился на таких волчар, дело действительно пахнет жареным. То, что он слышал об омегах… Хорошо, что эти парни на их стороне… С другой стороны… «Я не обязан выполнять твои приказы. Меня нанял не ты, а Финк». Надо же. Пафоса-то сколько. А и всего-то попросил пару десятков людей, чтобы пулеметы помочь на стены затащить.

Не удержавшись, главный шериф сплюнул под ноги и, растерев плевок сапогом, с тоской посмотрел на грязный, покрытый застарелыми пыльными следами и растоптанными окурками пол кабинета. Надо кому-нибудь сказать, пусть подметут, что ли. Мысль оказалась настолько неожиданной, что Кайло расхохотался. Не сегодня, так завтра бой, а он о чистоте пола думает. Надо же. Это всё от усталости. Он уже четвертый день по три-четыре часа в сутки спит. Вот башка и не варит. Зато всё готово к нападению. Умоется Стая кровью, ох, умоется…

В дверь постучали.

— Кого там ещё несет? — Недовольно буркнул шериф и, торопливо обойдя заваленный бумагами стол, уселся в старое, покрытое сальными пятнами скрипучее кресло.

Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась патлатая голова.

— Это я, босс! Можно?

— Проходи, — облегченно махнул рукой шериф и, выдернув из толстой стопки первое попавшееся донесение сделал вид, что внимательно вглядывается в исписанные мелким корявым подчерком строчки.

— Мы, это… — Вошедший юноша робко шаркнул ногой. — Марк говорит: всё. Всех из нижнего города вывели.

— Всех? — С искренним сожалением отложив в сторону бумагу, оказавшейся жалобой хозяйки борделя на не в меру ретивого посетителя, Мэл откинулся на потертую, покрытую заплатами спинку своего сиденья, достал из кармана завернутую в остро пахнущую маслом хрусткую бумагу пластинку прессованных табачных листьев и, откусив от нее кусок, неспешно заработал челюстями.

— Ну… — Молодой человек смешался. — В смысле всех, кто согласился. — Неуверенно уточнил он после минутной паузы. — Всё равно, бараки в районе складов под завязку. Церковь Распятого тоже часть людей приняла, но всё равно, места мало… Кое-где даже драки начались, мы это дело, конечно, пресекаем, но, если дальше так пойдет дубьем работать придется, а то и стрелять.

— Да расслабься ты, — махнул рукой предводитель ополченцев, усмехнувшись, громко хрюкнув, сплюнул табачную массу в стоящую рядом с креслом жестяную банку. — Где толпа — всегда драки. Будут сильно бузить, пусть ребята в воздух шмальнут для острастки. Сколько эвакуировали?