— А фарш чей? — Задумчиво почесала макушку Элеум. — Крысятина, небось?

— Ну, как можно?.. — Вполне натурально обиделся трактирщик. — Свинина. Отборная. Вчера еще хрюкала.

— Или гавкала, — рассмеялась наемница. — А что ещё предложишь?

— Рыба есть, консервы местные и из Сити. Зобик тушеный…

— Не-не-не, — замахала руками Элеум. — Наелись мы уже… зобиков. Раки есть? Или улитки? Обожаю улиток с чесноком.

— Чего нет, того нет, — развел руками кабатчик. — Это у вас на Севере рек полно, а тут…

— Ладно, — слегка разочарованно протянула Элеум. — Уговорил, языкастый. Тащи две порции этих… Раилей? Уксус и сметану тоже неси. Поглядим, с чем вкуснее. Две, нет, три порции кабачков в чесноке. Чеснока только побольше. Водки… — Покосившись на Кити, Ллойс тяжело вздохнула… — Грамм триста давай. Для начала. И… молоко есть?

— Нет, — огорчился кабатчик. — Сметана есть, а молока нет. Вчера скисло. Зато сок есть. Яблочный свежий. И апельсиновый из консервов, с самого Сити.

— Кисонька, какой будешь?

— Яблочного, если можно, — смущенно потупилась девушка.

— Вот… яблочного сока — графин. — Согласно кивнула наемница. — Зелени разной и что-нибудь из фруктов.

— Эм… Есть яблоки. Груши… Сливы… Но сливы кислые — что-то не задался сезон. Не советую. Еще грейпфрут есть. Прямо из теплиц Финка, только это дорого…

— Это который, как апельсин, только горький? — Уточнила Элеум.

— Если только чуть-чуть. — Развел руки в обезоруживающем жесте кабатчик. — Берите, не пожалеете, двадцать серебром за штуку, обижусь.

— Ты как, принцесса, не против? — Запустив руку за пазуху, Элеум с громким стуком припечатала к столешнице неровно обрезанную серебряную пластину.

— Не против… Только… я их и не ела-то никогда… Только у Хряка пару раз видела. — Несмело протянула девушка и, подтянув к себе стул с плюшевой игрушкой, осторожно погладила медвежонка по голове. — Он их для особо важных гостей хранил…

— Эх, кисонька, — с сочувствием протянула наемница. — Ладно, попробуешь. А я узнаю, что это за… раиволи?

— Равиоли, — слабо улыбнулась Кити.

— Двадцать минут. — Неуловимым движением смахнув со стола серебро, трактирщик, сверкнув напоследок белоснежными зубами, исчез в дверях кухни.

— А тебе, как… — Элеум повернулась к расслабленно откинувшейся на спинку стула великанши. — Пива заказать?

— Гуляешь, что ли? — Усмехнулась бабища, скрестив на грудь руки, поерзала на жалобно заскрипевшем сиденье.

— А что, не видно? — Хмыкнула наемница. — Бой отмечаю. Как это… кутю, вот.

— Бой… — Брезгливо скривилась бабища. — Видала я твой бой — скакала как блоха, финтила. Разве это бой? Настоящая драка, это когда честно грудь на грудь, а не уловки с бомбами.

— Какое замечательное знание вопроса, — фыркнула наемница, выбив по столешнице замысловатую дробь, и усмехнулась. — Проигралась, что ли?

— Не твое дело. — Буркнула вышибала и снова звонко сплюнула в вазу.

— Да ладно, не дуйся, — рассмеялась Элеум. — Кто-то проиграл, кто-то выиграл. Кто-то сдох, а кто-то водку пьянствовать будет. Такова жизнь. Так что, пивка поставить?

— От пива сикать охота, — буркнула великанша и отвернулась. — А водку я на работе не пью.

— О, как. — Пожала плечами Ллойс. — Упрямая. Ну, ладно, не хочешь — не надо.

— Равиоли. — Гордо провозгласил трактирщик, водружая на стол огромный, заставленный тарелками металлический поднос. — Кабачки с чесноком в масле… Водочка. Холодная, прямо с ледника. Сок. Фрукты…

Расставив перед девушками блюда и графины, трактирщик хитро улыбнулся, — а это от заведения. — Поставив на стол последнюю, прикрытую салфеткой тарелку, кабатчик заговорщически подмигнул и жестом уличного фокусника сдернул с блюда ткань.

— Это что… халва?! — Изумилась наемница.

— Прямиком из Рино. С Фанского подворья. — Довольно кивнул трактирщик. — Булатовы теплицы знаешь?

— А кто же их не знает. — Цокнула языком наемница и снова полезла за кошельком. — Половина караванщиков к нему за маслом ездят.

— Я же сказал, за счет заведения, — покачав головой, выставил перед собой ладони кабатчик. — Я вам, барышня, и так сорок серебряков должен остался…

— Оставь пока, — расслабилась наемница. — Может, ещё что закажем.

— А вот это — дело. — Довольно улыбнулся трактирщик и отошел к стойке. — Зовите, если что.

— Это обязательно. — Кивнула Элеум, развернув вилку, аккуратно упакованную в чистую, пахнущую душистыми травами салфетку, наколола на нее первый пельмень.

— А что, вкусно, — прочавкала она спустя минуту и, посмотрев на почти опустевшую тарелку, повернулась к девушке. — Спасибо, что подсказала, кисонька.

— Вкусно, — подтвердила Кити и улыбнулась. — Ллойс, а ты сюда пришла, чтобы дома не ужинать?

— Дома… — Слегка раздраженно фыркнув, Элеум потянулась к запотевшему графину с водкой, щедро плеснула себе в стакан и повернулась к Кити. — Будешь?

— Нет. — Отрицательно покачала головой девушка.

— Ну, как хочешь, — пожала плечами Элеум и, широко открыв рот, опрокинула в него содержимое стакана. — Уф… Дома… Скажешь тоже. Это не наш дом, сладенькая. Это мастерская Болта. А Магде этой я ни на грош не верю. Вон, как лихо недомерка окрутила. — Наколов на вилку очередной пельмень, Элеум принялась внимательно его разглядывать. — Действительно свинина, — протянула она с непонятным выражением. — Даже кабанчиком отдает немного. А по поводу Финка… — Налив себе вторую порцию, Элеум задумчиво поболтала водкой в стакане. — Не сердись на меня, ладно, кисонька? — Выдохнула она, утерев губы тыльной стороной ладони. — Просто… по-другому было нельзя.

— Я знаю, — отвела глаза девушка. — Если бы мы сбежали до боев, то нам бы пришлось бросить грузовик. А без него в степи мы бы не выжили. Я бы не выжила. Ты из-за меня осталась…

— К-хм!!.. — Поперхнувшись выпивкой, Элеум громко закашлялась и, поспешно сунув в рот тонкую, поджаристую, лоснящуюся маслом, густо усыпанную кусочками ароматного чеснока, пластинку кабачка. Усиленно заработала челюстями. — Уф… Умеешь ты удивить, сладенькая. И мордой в грязь ткнуть. — Покачала она головой, утирая выступившие на глазах слезы. — Сама додумалась или Мотыль подсказал?

— Дядя Болт. — Потупилась Кити. — Утром. Перед тем, как на рынок уйти.

— Убью засранца. — Мрачно пообещала Ллойс.

— Не надо. Он про тебя только хорошее говорит… — Кити покраснела.

— Ага, хорошее… — Мрачно пробубнила наемница и, вылив в стакан остатки алкоголя, придвинула к себе тарелку с острой закуской. — Чертов коротышка. Сам мелкий, а язык до пупа. — Залпом допив остатки алкоголя, Элеум обреченно махнула рукой. — Что-то я в последнее время много рефлексирую. От тебя, наверное, кисонька, заразилась…

— Ллойс… — Вяло поковыряв вилкой остатки размазанной по тарелке сметаны, Кити несмело подняла глаза на наемницу. — А мы… Ну… Шериф сказал, что Стая — твои друзья. Но это, ведь, не так?

— Всё из-за зубов, — тяжело вздохнула Ллойс. — Всё из-за чертовых зубов. Ну, и татухи ещё, наверное. Многовато их у меня. — Посмотрев на покрытые сложной вязью пересекающихся разноцветных узоров кисти рук, Элеум вяло пошевелила пальцами и, сыто рыгнув, откинулась на спинку стула. — Зверюги зубы себе подпиливают в знак того, что они презирают боль. Ну, и сырое мясо так рвать легче. Некоторые даже стальные клыки себе вставляют… У матерых, элиты, старые зубы сами выпадают, а новые растут — любой волчара от зависти удавится. Так или иначе… — Проведя кончиком языка по острым клыкам, Элеум криво усмехнулась и горестно покачала головой. — Пасть сейчас у меня, действительно, как у стайников.

— А ты, что, их тоже подпилила? — Ахнула Кити и, отставив от себя стакан с соком, с ужасом и недоверием уставилась на вяло жующую очередную порцию кабачков наемницу. — Это, ведь, очень больно… наверное…

— Да нет. — Отмахнулась наемница. — Сами выросли. Раза после пятого или шестого. Мне зубы, пока я на арене была, часто выбивали.

— А… — Недоуменно моргнув, Кити оглянулась по сторонам и, нервно схватив плюшевого мишку, посадила игрушку себе на колени. — Выбивали… — прошептала она чуть слышно.