— А кто сказал, что мне это нужно? Быть полубогом не так уж и плохо. Отец и не скрывал, что демиургом мне никогда не стать. Для этого мне не хватит чистоты крови и сущности.

— Льюис останется с тобой. Если ты, конечно, не против. Он обещает больше не брать на себя никаких решений, без твоего согласия.

— Такому помощнику я буду только рад. Да и, думается мне, ты знатно его подкорректировала на последок. Признайся, вложила часть сущности?

— Всегда гордилась тобой. Ты проницателен. А мать всегда мать. За тобой будет кому приглядеть. Пойдем, сынок. Время обеда. И мне не терпится встретиться с твоими друзьями.

МАРГАРИТА.

Приняв душ, Ритка провалилась в глубокий сон. Ей снилось небо, меняющее обличье. То оно было безоблачным и голубым, то хмурым и пасмурным, то усыпанное облаками барашками, то напитанное влагой, буро-синее, вот-вот грозящееся пролиться дождем, то покрытое рябью перистых облаков, линялое, словно выгоревшая на солнце майка, то бушующее, как полноводный океан, накатывающий одну тучу на другую, сотрясая громами, пронизывая молниями. Из-за резко меняющихся картин, у Ритки даже во сне разболелась голова. Из какого-то полуобморочного состояния ее вырвал голос Льюиса, приглашающего присоединиться к остальным за обедом в большой гостиной.

Снова приняв душ, чтобы смыть с себя липкость сна, Ритка заглянула в шкаф, в надежде отыскать в нем исчезнувшую одежду.

Похоже, эта одежда и не появится больше в её жизни. Шкаф был забит грозьдьями платьев и брючных костюмов. Выбрав комбез стального цвета и наскоро собрав волосы в высокий конский хвост, девушка глянула на себя в зеркало.

Из рассказов Тигриса она знала, что при слиянии с драконицей, черты лица изменятся. Но одно дело знать, другое наблюдать, а третье, вообще, испытывать на себе. Перестроение тела происходило во сне и если и было болезненным, то Ритка не помнила этого. Лишь головная боль и странные сны, вроде сегодняшнего, грозили стать её спутниками.

Один раз она уже привыкла к чужому телу и облику, справится и в этот. А вот опаздывать на обед с богами, это неприлично, как и вообще опаздывать.

Обед прошел в дружественной, напряженной обстановке. Виктор представил их своей семье и всех пригласили за стол.

Дейзи, находясь в полуобрачном состоянии, не съела ни крошки. Для нее, впитавшей с детства, глубокое уважение к богам, было очень почетно сидеть рядом с ними, но еще и жутко боязно.

Кеннет вяло ковырялся в своей тарелке. Его подобная компания, видимо, тоже напрягала. И лишь они с Виктором отдали должное прекрасному умению повара. Первый находился дома, а она была голодна, да и атеистка по жизни и воспитанию.

В промежутках между едой, она вежливо отвечала на вопросы Надежды, ловко уклоняясь от слишком личных. Слава богу, его сестра и отец молчали. Одна была задумчива, другой чем-то обижен.

Надежда пригласила её погулять, с целью помочь с ориентированием в поселении. Ритке оставалось лишь согласиться с её правом Хозяйки дома. Остальные с радостью умотали по комнатам.

Полчаса Ритка и впрямь наслаждалась красотами. Надежда отвела ее в свою экзотическую оранжерею. Показала домики поселенцев. Аккуратные и изящные, они напоминали типовые коттеджные застройки землян. Каждая улица была выдержана в одной цветовой гамме.

— Здесь живут те, кто дошел до Врат. Некоторые из них, пожелали здесь остаться навечно. Мы доставили сюда их семьи, они скрашивают наше одиночество, работают в поселке и рабочих ангарах. Правда, пришлось слегка подкорректировать их поведение, адаптировать под наши нормы.

— Даже не сомневалась, — пробурчала себе под нос Ритка.

Но богиня услышала. Услышала и улыбнулась.

— Знаешь, почему я выбрала твою душу? За мятежность. Она же присуща и моему сыну. Только такие бунтари, как вы, могут привести планету либо к процветанию, либо к хаосу. Но, одназначно, вместе вы сила.

— Может быть. Но все эти люди остались здесь добровольно, взвесив все за и против. Меня же никто не спрашивал, хочу ли я быть здесь, или хочу ли я быть с Виктором! Вы заранее всё спланировать и решили за меня.

— Это действительно так. Я воспользовалась правом богини, чтобы доставить сюда твою душу. Дала тебе новое тело, окружение, закалившее твои ум и характер, достойного учителя, будущее высокое положение в этом мире. И все это ради моего сына. Потому, что я еще и мать. Ты судишь меня за это? Отсутствие выбора. Мне смешно это слышать от тебя. Мы всегда, по сути, заложники своего предназначения. Тебе не нравится твой новый дом? Не устраивает Тигрис в роли Наставника? Ты рождена в семье бедняков и вынуждена продавать свое тело чтобы выжить, как Дейзи? Или тебе не нравится мой сын? Вы, люди вечно находите повод быть Чем-то недовольными вместо того, чтобы радоваться достигнутому.

Возразить на эти слова Ритке было нечего, но бунтарка внутри нее и не думала склонять голову. Пусть будет все не так, но это будет её воля, а не решение какой-то сомнительной богини.

Надежда звонко рассмеялась, словно Ритка снова высказала свои мысли вслух.

— Мне достаточно взглянуть на твое лицо сейчас, чтобы понять о чем ты думаешь. Упрямство, моя девочка, хорошая черта для достижения поставленной цели. Только, мой тебе совет, сочетай его с мозгами и тогда оно будет во благо и тебе и тем кто рядом. А насчет богов… Ты права. Мы лишь находим планеты, заселяем их и контролируем развитие событий. Жители называют нас богами. Но кто мы есть, откуда пришли, уже не помним мы сами. Оставшись без корней, гонимые попутными ветрами, мы цепляемся за привычки, присущие тем существам, в телах которых живем, превнося накопленный опыт и знания предыдущих жизней. Иногда ошибаемся и мы, только кто же осмелится осудить бога?

— Не боги горшки обжигали, — не утерпела Ритка.

— Может быть, может быть, но одно могу сказать, мой сын будет с тобой счастлив. Ты именно то, что ему нужно. И он нужен тебе.

Предмет разговора нарисовался на горизонте, приветливо взмахнув рукой. Время возвращаться к друзьям. Чувство недосказанности осталось между ней и богиней. Что-то припасла Надежда в рукаве. Только вот что?

КЕННЕТ.

Вся эта кутерьма с богами, технологиями, обманами, просто кричали, покинь это место. Понятно, что боги вездесущи и от них не скрыться, особенно если они чего-то хотят, но Кеннет всем своим нутром чувствовал, что надо отправляться дальше, как можно скорее.

Восхищение побратимом было подорвано его ложью и Кеннет уже не думал, что его сестра будет счастлива с этим драконом. Жизнь за стеной и по ту сторону, оказались двумя разными вещами. Он с не были ребенком этого мира, он душил его, стягивая рамками условностей и чужеродности. Дейзи и вовсе находилась на грани рассудка.

Придя на вечернюю встречу, перед ужином, Кеннет был полон решимости увести группу из этих мест, более здесь не задерживаясь.

ВИКТОР

Родной отеческий дом уже не казался таковым. Чувствуя всей душой нервозность группы, Виктор был готов к разговору и в тоже время его страшился. Если кто и поймет его, так только РУДАЯ, ведь когда-то ее душа принадлежала технологическому миру, если только не расценит его ложь, как предательство.

Перед ужином, он собрал всех в Гремящем зале. Качественная графика декорировала стены, имитируя струи водопада, низвергающего свои воды с высоты.

Чем больше он говорил о своем экзамене и Игре, тем больше закрывались от него его товарищи. Напряжение, казалось, витает в воздухе. Лучшее средство удалить нарыв — это его вскрыть. И Виктор прибег к кардинальным мерам.

Водопад сменился обзорной картинкой. Она давала рассмотреть контур Империи в деталях. Границы стирались, пропуская всё больше монстров к поселениям, невзирая на то, что они должны быть в спячке. Люди гибли, отчаянно защищая дома и семьи. С других сторон, атаковали эльфы и термерарцы, мечтающие убрать драконов с лица этой планеты, благодаря неумелому и бездарному правлению нынешнего Императора, превратившего бывших союзников в непримиримых врагов. Картины меняли одна другую, вот вспышки драконей чумы, уносящей жизни и без того всё реже рождающихся драконят, непрерывные войны драконов за драконицу, которые рождались настолько редко, что были не в состоянии восполнить Драконий род, наконец, остатки некогда величавой Империи, доживающей свой век в виде ящеров, не способных к обороту, прячущихся в недрах гор из-за объявленной на них охоты и черепа с костьми, на которые приходят посмотреть в музеях потомки более удачливых расс.