Вот такие телохранители были у Вернер Екатерины. Мало бы кому пришла в голову мысль – пытаться вступить с ними в открытое противоборство. В подобных ситуациях на смену силе, всегда выступает хитрость, что и продемонстрировал Глеб Туркаев, недавно освободившийся из мест тюремного заключения. Однако они не знали, кто причастен к нападению на их хозяйку, но поставленную задачу выполнить были обязаны, чтобы хоть как-то искупить свою небрежность при охране вверенной им драгоценнейшей жизни.

С этой целью они, подключив к розыскам оставленных именно для этой цели спецназовцев, принялись обследовать все имеющиеся в подъезде квартиры.

На каждой лестничной площадке располагалось по четыре квартиры. Две соседние – те, что рядом с Вернер – оказались пустующими. В третьей проживала одинокая бабушка, дожившая до восьмидесяти пяти лет. Рыков, узнав, что ее зовут Семечкина Ангелина Ивановна, обратился к ней с интересующим всех вопросом:

– А что, бабушка, не было ли чего подозрительного за последнее время в вашем подъезде?

– Конечно, было, милок, – откровенно ответила пожилая женщина, – вот сегодня в подъезде собралось много военных, и они изломали дверь молодой женщины. Как же это по-твоему, разве не подозрительно?

– Да, про это мы знаем, – разочарованно заметил Громов, – может что-то еще?

– Например, – добавил более рассудительный Григорий Михайлович, – не заходил ли кто в подъезд незнакомый? Сразу прошу: нас и прибывших с нами спецназовцев во внимание принимать не стоит.

– Как же, сынок, – вдруг вспомнила Семечкина, – проходил сегодня днем по подъезду мужчина. На вид сантехник, и инструмент при нем был, но это точно никакой ни сантехник.

– Почему такая уверенность? – ухватился за появившуюся тонкую «ниточку» выделявшийся способностью мыслить телохранитель.

– Я всех наших ремонтников знаю. А этот, точно, чужой.

– Может, его прислали на чью-то замену? – продолжал уточнять Рыков, – Или же только устроился?

– Нет, – уверенно констатировала старая женщина, – этот точно никакой не рабочий.

– Почему? – вставил Громов.

– Да потому, что по всему его виду можно определить, что он бандит, а совсем не сантехник.

– Как так? – продолжал Михаил Петрович дивиться рассуждениям умудренной опытом женщины.

– Все очень просто, – разъяснила свои наблюдения Ангелина Ивановна, – рожа наглая, взгляд волчий, идет чурается, словом, ведет себя будто бы на охоте, в главное, ни с кем не здоровается. Одно мое мнение – это бандит.

– Наблюдение достаточно верное, – вступил в разговор Григорий Михайлович, – а как Вы его сделали?

– Это очевидно, голубчик, ведь я с ним в подъезде встретилась.

– Что же Вы, бабушка, в милицию не просигнализировали? – искренне удивился Рыков, – Если он так похож на бандита?

– Потому что сейчас каждый второй преступник, так что же, на всех в милицию сообщать? – сделала свое заключение Семечкина, – Я думаю, там про это и так про все знают. Чего зря людей от важных дел отвлекать?

Замечание тоже было вполне справедливое, и возразить на него было нечем. Преступность тогда в стране, по сравнению с девяностыми, хоть и «сбавляла свои обороты», однако находилась еще на достаточно высоком уровне, поэтому искренне полагая, что искать у старой женщины угрызения совести – это не совсем то, что им сейчас нужно, телохранитель, продолжая допытываться, спросил:

– Интересно, куда же, бабушка, этот сантехник впоследствии делся?

– Наверх, сыночек, отправился, – ответила Прасковья Ивановна, – а вот как спустился, извини, я не видела. К кому он пошел и зачем, этого я не ведаю, потому что, как уже и сказала, он даже не поздоровался. При таких же странных, озвученных мною только что обстоятельствах затевать разговор с ним я попросту не решилась.

Это тоже было вполне логично, и опять никто из присутствующих не нашелся, чем возразить этой словоохотливой бабушке. Потому-то, наверное, от души поблагодарив женщину за оказанную им помощь, все поисковая группа перебралась на верхний этаж.

В трех квартирах им благополучно открыли двери, и хозяева дали все необходимые в этом случае, самые что ни на есть подробные, объяснения. Четвертая квартира, расположенная как раз над апартаментами Ветровой, оказалась запертой настолько «надежно», что создалось впечатление, что ее обитатели по каким-то непонятным причинам, но специально не хотят общаться с представителями властных структур. Это обуславливалось еще и тем, что из объяснений соседей определенно следовало, что внутри обязательно кто-нибудь должен быть.

После десяти минут настойчивых требований, после которых не вызывало уже никаких сомнений, что открывать прочные двери необходимо самим, «силовики» приняли самое подходящее в создавшейся обстановке решение – начали с помощью резаков уничтожать металлическую конструкцию, создающую надежную дверную преграду. На это ушло меньше времени чем, скажем, в случае с нижней квартирой, так как материал оказался не таким уж и достаточно прочным. Когда появилась возможность проникнуть внутрь, телохранители первыми зашли в помещение и сразу же обомлели: внутри находилось четыре безжалостно умерщвленных трупа. Это были уже известные двое молодых людей и их пожилые родители. От увиденного волосы зашевелились на головах у тех, у кого они, естественно, были. Та методичная последовательность и жестокость, с какой были уничтожены все обитатели этого пусть и небольшого, но вполне респектабельного жилища повергли в уныние даже видавших-виды бойцов специальных подразделений.

Внимательно осмотрев квартиру и никого в ней не обнаружив, Рыков высказал своему напарнику невероятно очевидную в сложившемся положении мысль:

– Здесь видно, что мы опоздали.

– Опоздали? – поинтересовался Громов.

– Ты что еще ничего не понял?

– Что такого я должен понять? – продолжал недоумевать Михаил Петрович.

– Миш, ты серьезно сейчас спрашиваешь или же притворяешься? – удивился более разумный охранник, – Ведь тут же все и без каких-либо предположений ясно: перед нами здесь побывал тот, кто стрелял в Екатерину Сергеевну. Отсюда он спустился в ее квартиру и там спокойно дождался нашу хозяйку. Затем он точно таким же способом и никуда не спеша вернулся назад, а дальше преспокойно вышел, не привлекая к себе ничьего внимания.

– Да? И кто это, по-твоему, был? – задал вопрос не отличающийся умом, ну, совсем уж неразумный напарник.

– Вот именно это нам и поручено выяснить, – резко ответил Рыков и тут же добавил: – Похоже здесь все: нам делать уже больше нечего… поехали в «склиф», доложим генералу и получим дальнейшие указания. Я думаю, что хоть он и грозит, но все равно никуда нас не выгонит. С его же умной «башкой» мы быстрее нападем на след этого безжалостного и заведомо отвратительного преступника.

– Это верно, – без зазрения совести согласился Громов.

Закончив свой непродолжительный разговор, неудачливые телохранители направились прямиком в институт Склифосовского. Прибыв в здание, где располагалось ведомство нейрохирургов, они без особого труда отыскали Корнилова. Тот уже успел навести там подобающего случаю «шороху», и все прекрасно понимали о ком идет речь, когда охранники обозначали цель, ради которой они посетили учреждение, обязанного оказывать гражданам здравоохранительные услуги.

Найдя своего начальника, Рыков, считавшийся в этом тандеме главным, доложил о случившимся в квартире, располагавшейся этажом выше. Далее, он сообщил о том, что злодею удалось уйти, не преминув уточнить, что сделал он это задолго до появления группы-захвата.

Генерал, в принципе, прекрасно понимал, что телохранители Вернер в данном случае совершенно не виноваты, так как по установленному им же регламенту они должны были только проводить Екатерину до дверей ее жилища, а осматривать его… в их обязанностях такого не значилось – и именно по его же недоработке. Поэтому, внимательно выслушав их объяснения, он велел им отправиться отдыхать и ждать его дальнейших инструкций.