Вооружившись таким образом, он поднялся на тринадцатый этаж здания, где, скрываясь под видом сантехника, свободно зашел в квартиру, располагающуюся над апартаментами, которые занимала Ветрова-Вернер. Он сослался на то, что хозяйка снизу жалуется на течь, и даже какое-то время осматривал коммуникационные системы верхнего помещения. Когда он установил, что в этом жилище проживает молодая семья с родителями – не то мужа, не то жены – Глеб начал осуществлять свой коварный замысел. С этой целью он позвал в ванную доверчивого супруга:

– Хозяин, зайди посмотри, кажется, у вас трубу надо менять.

– Да мы, вроде, только что ремонт сделали? – оправдываясь и заходя в ванную, сказал моложавый владелец.

В дверном проеме показался совсем еще юный парень, выглядевший не более чем на двадцать два года и, очевидно, еще не успевший закончить ВУЗ. Его худощавое телосложение, довольно красивое лицо, обладающее постоянно хлопающими длинными ресницами и чуть смущенными голубыми глазами, позволяли угадать в нем человека достаточно миролюбивого и довольно интеллигентного. Одет он был по-домашнему, в серый однотонный халат.

– Не может быть?! – воскликнул «ремонтник», – значит вас обманули и «впарили» брак.

– Возможно, – констатировал молодой человек.

Это было последнее, что он успел сказать, так как в этот момент Туркаев достал из сумки пистолет с глушителем и произвел выстрел, приставив дуло к подбородку своей жертвы, одновременно выбрав направление вверх. Далее, он подхватил его за туловище, чтобы звук от падения был как можно более тише и помог медленно опуститься на пол.

Как ни старался злодей осуществлять свой замысел тихо, но все-таки не смог исключить: щелчок по ударнику, движение затвора и характерный в подобных случаях звук движения воздуха. На такой, совсем непривычный для слесарных работ, шум в ванную забежала супруга уже покойного мужа.

Молодая симпатичная девушка, одетая только в коротенький домашний халатик, при виде произошедшего, испугано «стрельнув» прекрасными глазками, пронзительно закричала:

– Помогите, здесь убивают!

В таком, казалось бы, хрупком теле с великолепно сложенной фигурой и прекрасным лицом светловолосой блондинки, присутствовал достаточно зычный голос. Туркаеву ничего не оставалось делась, как прекратить жизнь всего этого великолепия, тем более что он и так собирался это сделать, но только несколько позже. Уверенно вскинув оружие, он произвел один, смертельный, выстрел в грудь восхитительной девушки. Ее почти прозрачная одежда немедленно обагрилась темной, бурого цвета, кровью. Оседая, она успела крикнуть еще раз, но уже несколько тише:

– Помогите!

В этот момент, произведя повторный выстрел, но уже в голову, Глеб прервал ее практически безмятежное до этого трагического момента существование.

Закончив с молодыми людьми, он прошел в небольшую комнату, где сидели пожилые родители только что убитых им совсем еще юных супругов. Отец, находившийся в возрасте, перевалившим за пятьдесят лет, производил впечатление человека, могущего еще оказать достойное сопротивление: его хотя и худое, но достаточно жилистое тело дышало уверенностью и присущей отчаянности положения неуемной энергией; седеющие волосы, сочетаясь с ярко выраженным гневным взглядом, придавали его облику вид дополнительной решимости и отваги. Кроме всего перечисленного, услышав крик девушки, он бросился отпирать металлический сейф, где у него хранилось оформленное для самообороны оружие. Однако, пока мужчина возился с замками, в комнату вошел Туркаев и предупредительным выстрелом «выбил из головы» противника хоть какие помыслы, подводящие его к необходимой самозащите.

Убить оставшуюся в квартире и находившуюся уже в одиночестве пятидесятилетнюю, седовласую женщину, отличающуюся малоподвижностью из-за явных проблем с ожирением, для бывалого преступника никакого дополнительного труда, естественно, не составило.

Закончив свое «грязное» дело, он надежно запер входную дверь и принялся обследовать помещение. Найдя крепкую длинную веревку, он привязал ее к перилам балкона и по ней же спустился на нижний этаж. Ставни в балконе были не заперты, и нежданному гостю не пришлось разбивать грозящие наполнить округу дополнительным шумом прочные стекла. Оказавшись в интересующей его квартире, Туркаев внимательно осмотрел все внутри и нашел спокойно хранящиеся в небольшом чемодане бумажные ассигнации, доходящие своим номиналом до невероятной суммы, равной полмиллиона долларов. Найдя дорожную сумку, он переместил деньги туда и, проследовав в спальную комнату, спокойно принялся ждать хозяйку. Время было еще только около двух часов пополудни, и мститель решил предварительно выспаться.

Взломщик до такой степени набрался неслыханной наглости, что решив отдохнуть, удобно развалился прямо в отливающей чистотой кровати хозяйки, совершенно не задумываясь – понравится ей это вторжение либо же нет. Как уже говорилось: всю «грязную работу» в своей бывшей банде делал именно Глеб, поэтому убивать людей для него стало делом абсолютно обыденным – вот и сейчас он чувствовал себя совершенно спокойно и нисколько не переживал из-за случая, произошедшего несколько минут назад наверху.

Примерно за неделю до описываемых событий Корнилов Эдуард Владиславович пригласил свою невесту поужинать в один из замечательнейших ресторанов Москвы. Расположившись на удобных стульях за изыскано накрытым столом, жених и невеста обсуждали намечающиеся праздничные мероприятия, связанные с их бракосочетанием. Жили они пока отдельно, но после росписи планировалось, что нынешняя невеста переедет жить к мужу, пока же тот – от греха подальше! – приставил к ней двух профессиональных телохранителей.

В ходе разговора они обсуждали обыденные в таких случаях вопросы, как вдруг Екатерина озабоченным тоном произнесла:

– Послушай, Эдуард, меня в последнее время не покидает какое-то необъяснимое, тревожное чувство. Мне кажется, что должно произойти что-то очень и очень страшное.

– Перестань, Катенька. У девушек перед свадьбой всегда бывает такое чувство, – уверенно отвечал Корнилов.

– Нет, тут что-то другое – как будто из прошлой жизни. Что-то неотступно преследует меня и не дает успокоиться.

– Не переживай, – убеждал генерал невесту, – тебя охраняют двое охранников. Они свое дело знают и не подпустят к тебе даже муху, если, конечно, та наберется подобной смелости.

– Я знаю, – отвечала Ветрова, – но все равно переживаю и не могу нормально работать.

– Хорошо, – очевидно посчитав опасения суженой небеспочвенными, сделал заключение Эдуард Владиславович, – с этого дня и до того момента, пока тебя не покинет чувство опасности, ты будешь носить легкий, но достаточно прочный бронежилет. Под одеждой его не заметно, так что каких-либо серьезных изменений в твоей внешности не наступит. Считай, что это корсет.

– Да, так, пожалуй, будет намного спокойней, – согласилась Екатерина и посчитала уместным тут же задать еще один волновавший и, по ее мнению, серьезный вопрос, – а что Бестужев? Может быть, это как-то связано с ним?

– Уверен, что нет. Барон, вернувшись тогда из Америки, был представлен к очень значимой награде, а узнав, какую официальную версию выдвинуло наше Правительство, вообще заткнулся и даже не пытался никого в том разубеждать и доказывать, что было как-нибудь по-другому. Тем более сейчас он находится на нашей стороне и верно служит нашему государству, напрямую подчиняясь твоему будущему супругу.

– Да, но он может начать что-нибудь раскапывать и сделает это по собственной – вечно совать везде свой непомерно длиннющий нос – инициативе.

– Вот как раз это случится навряд ли, – душевно улыбнувшись от невероятности этой мысли, промолвил Корнилов, – инициатива у нас – дело наказуемое, и никто без ведома руководства ничего делать не рискнет да, в принципе, и не станет, а как я уже имел честь говорить: вся агентура, в том числе и Бестужев, находятся в прямом моем подчинении. Кроме того, его нет в городе: он выполняет очень опасное и ответственное задание, и, я думаю, его хватит еще года на три, а может даже и на четыре.