Как раз, словно ожидая приказа, из толпы шустро вынырнул Банвиль, одетый не по сезону – в летнюю рубашку и домашнюю кофту бежевого цвета. «Неужели он в таком виде, целый день, осуществлял „скрытое“ наблюдение?! – сокрушённо подумал историк. – Вдруг убийца давно уже здесь и выясняет обстановку?» Дариор давно обратил внимание на одну странную деталь: почти никто из полицейских не умеет подбирать незаметную штатскую одежду. Так или иначе, натренированный взгляд непременно различит в толпе даже самого опытного ажана. Оставалось надеяться, что маньяк не обладал таковым взглядом и Банвиль остался и останется незамеченным.

В отличие от комиссара Мортена, лейтенант Банвиль всегда был скромен и элегантен. Пожалуй, его можно было бы сравнить с образцом английского джентльмена, однако молодому ажану не хватало чопорности. Да и вообще, едва ли француза стоит сравнивать с британцем – слишком уж много принципиальных различий.

Значит, Банвиль вполне подходил на роль «французского» джентльмена. Всегда стильно одет, вежлив и до невозможности опрятен. Его воротнички были вечно накрахмалены, а на белой рубашке никогда не оказывалось ни чернильного пятнышка, ни ворсинки. Банвиль пользовался модным и недешёвым парфюмом, всегда тщательно расчёсывал и укладывал густые волосы и фанатично заботился о своей обуви. Его элегантные ботинки всегда были начищены до блеска. Порой казалось, что лейтенант весь свой небольшой оклад тратит на чистоту и аккуратность.

Была у Банвиля одна интересная привычка. Очень часто можно было заметить, как он машинально гнёт пальцами мелкие монеты. Это пошло у него с войны: сидя в окопе, Банвиль частенько разминал руку эспандером, чтобы отвлечься и улучшить циркуляцию крови. Поэтому лейтенант, сам по себе не слишком атлетичный, имел невероятную силу в пальцах, благодаря которой он мог согнуть что угодно. Пожалуй, весьма бесполезный навык, но Банвилю нравилось разминать пальцы в ходе мыслительного процесса – это помогало обрести внутренний покой.

В целом, лейтенант Банвиль был одним из самых толковых и прямолинейных полицейских Парижа. Вот и сейчас он был готов к самым решительным действиям. Руки его подрагивали в нетерпении.

– Комиссар, – начал было докладывать Банвиль, но Мортен прервал его:

– Дариору докладывай! Он у нас начальник.

Банвиль испуганно вжал голову в плечи, опасаясь нового скандала, и торопливо заговорил, обращаясь к историку:

– Мсье Рено, вокзал оцеплен по всем квадратам. Мышь не проскочит. Единственная проблема – это внешность убийцы. Никто толком не знает, кого нужно брать. Но не думайте беспокоиться – ловим всех с подозрительной внешностью.

«Эдак если всех хватать – большой переполох поднимется!» – мысленно усмехнулся Дариор. Хотя, впрочем, смешного было мало. Засада на Восточном вокзале также не дала результата. Значит, если расчёты верны и преступник собирается бежать именно сегодня, то это произойдёт прямо сейчас. В этот момент сзади бесшумно подкрался Мортен, так что, когда он заговорил, Дариор вздрогнул от неожиданности:

– Ну что ж, господин сыщик, что скажете? Начальство подвинуло меня и поставило вас на моё место – стало быть, мсье, вы разбираетесь лучше меня. Ну что ж, продемонстрируйте своё умение, а мы все с удовольствием у вас поучимся.

Дариор поморщился, словно от удара. Его самого давно терзала мысль о новом, пускай и временном назначении. Весьма неловко командовать закоренелыми полицейскими, а тем более самим комиссаром, с которым и без того были не самые лучшие отношения. Ладно, если бы историк имел хотя бы полицейское образование, – тогда другое дело. А тут неизвестно откуда взявшийся юнец-самоучка организует облаву на всем известного маньяка! Интересно: какими словами называл его комиссар перед своими сослуживцами? Но что теперь вспоминать об этом? Надо было сразу отказаться – и дело с концом. Хотя с какой стати? Быть может, всё ещё получится. Собравшись с мыслями, Дариор ответил, придав тону лёгкую непринуждённость:

– Во-первых, преступник имеет татуировку на правом запястье – передайте это своим агентам. Во-вторых…

– Откуда вам это известно? – тут же вмешался Мортен, хитро прищурив и без того настороженные глаза.

– Долгая история, – нетерпеливо ответил Дариор. – Во-вторых, рост преступника примерно шесть футов, в-третьих…

– Ну а это вы откуда узнали? – не удержался комиссар, а Банвиль тем временем пожал плечами и уже записывал данные в блокнот.

– Маньяк примерно моего роста – отсюда и данные. В-третьих, возможно, преступник носит чёрную бороду и усы.

– Но вы-то их не носите! – окончательно взорвался Мортен, да так, что все вокруг обернулись.

– Я говорю только то, что мне известно, – не теряя хладнокровия, ответил Дариор. – Узнай вы это раньше меня – ни за что бы ни рассказали.

– А историкам полицейские дела знать необязательно! – рявкнул Мортен.

– Отчего же? Мы изучаем историю, а вы её создаёте. Хотя, на мой взгляд, вы создаёте только проблемы.

Если бы не вмешался Банвиль, Мортен непременно пустил бы в ход кулаки, однако лейтенант торопливо встал между спорщиками.

– Господа, 10:15 – у нас всего пятнадцать минут! – отчаянно воскликнул он.

– Не так уж и мало, – огрызнулся Дариор, – давайте рассредоточимся по всей площади.

– Слушаюсь! – презрительно процедил Мортен и скрылся в толпе. Банвиль, ещё не поняв, кого стоит бояться больше, кивнул и торопливо последовал за комиссаром.

Теперь Дариор остался один, толкаемый со всех сторон опаздывающими пассажирами. Возможно, один из них – маньяк. Тяжело найти человека с татуировкой на руке посреди огромного вокзала. Историк спустился по ступеням на платформу и огляделся. Ничего подозрительного. Обычные будни на вокзале. Возможно, преступник уже в вагоне. А может, вовсе и не собирается уезжать, а сидит сейчас где-то в подворотне и отпиливает кому-нибудь голову столовым ножом. Чёрт! Однако никогда нельзя сдаваться. «Ладно, – подумал историк, – будь что будет». Недолго думая, он шагнул в ближайший вагон. Вместо билета – бесценное удостоверение. Наскоро оглядел пассажиров. Никого похожего.

10:28. На платформе зазвенел станционный колокол, извещавший о скором отбытии поезда. Неужели всё? Уйдёт! В отчаянии Дариор выскочил из вагона и вдруг поймал на себе чей-то взгляд. Это ощущение невозможно спутать, особенно когда взгляд такой тяжёлый и ненавидящий.

Неторопливо, словно боясь спугнуть золотую птицу, Дариор обернулся и разглядел в толпе быстро удалявшегося человека. Лица не разглядеть, но это он! Сердце забилось чаще – не только от возбуждения, но и оттого, что молодой человек неожиданно перешёл на бег. Убийца не оборачивался, но словно почувствовал кожей приближение врага и тоже сорвался с места. Дариор помнил прошлую погоню и то, чем она завершилась. Бесспорно, за маньяком не угнаться на городской улице. Но в этот раз убийца бежал прямиком в тупик – к концу перрона.

Дариор летел сломя голову, видя перед собой только спину заклятого врага. Вокруг охали и шарахались перепуганные люди. Один плюгавый итальянец даже вздумал загородить бегущим проход, но Дариор, что было силы, двинул вредителя в челюсть – и тот сразу успокоился. Откуда-то раздались заливистые полицейские свистки, и оглянувшись, Дариор увидел, что с дальнего конца платформы к нему бежит толпа ажанов. Спустя минуту ожесточённой погони маньяк сообразил, что бежит в ловушку, и, подобно шустрому койоту, нырнул в двери вагона. Дариор последовал за ним. Но почему-то в этот день все явно невзлюбили историка, и на этот раз к нему бросилась огромная, словно барибал, женщина. Остановилась и загородила путь. Теперь Дариор начал понимать. Похоже, пассажиры, увидев двух бегущих людей, непременно решили, что первый из них уносит ноги от второго, боясь за свою жизнь. Но что поделаешь – приходилось терпеть. Не бежать же и показывать всем на ходу полицейское удостоверение!

Поэтому Дариор просто-напросто откинул даму в сторону и ввалился в вагон. Как назло, поезд был заполнен до отказа, а что ещё хуже – начал трогаться. Но ничего – уж в вагоне-то схватить преступника будет несложно. Отсюда он никуда не денется. Попались, мсье Парижский Демон! Однако в этот счастливый момент в вагоне появился запыхавшийся ажан. Дариор снисходительно взглянул на него и перед тем, как похвастаться победой, позволил себе самодовольно улыбнуться. Однако похвастаться не удалось – вместо благодарности за поимку маньяка ажан, что было силы, треснул историка дубинкой. Схватил за шиворот и с криком «Попался, гнусный убийца!», вышвырнул Дариора из вагона в лапы подбегающих полицейских. В следующий миг раздался оглушительный взрыв, а за ним – треск, женские крики, удаляющийся хохот. А затем всё вокруг поглотила тьма…