Придвинув к себе телефон, я открыл интернет и громко сказал:

— Окей, Гугл, обряды по изгнанию бесов.

Но пройтись по результатам мне не дали — нечисть сцапала мобильный и переложила на край стола.

— Дурак! Я же не серьёзно! А он… Спасай неблагодарных людишек после этого!

— Да зачем меня спасать?! — не выдержал я, — ты второй раз говоришь о каком-то спасении. Объясни мне, что происходит!

Если закрыть глаза и представить, что духи существуют, я ещё могу воспринимать Ану как должное. Однако рано или поздно вылезет диссонанс, который поставит вопрос ребром: я отдаю себе отчёт, что разговариваю с непонятно чем, чье существование не доказано наукой?.. И сколько ещё я смогу абстрагироваться и делать вид, что с моей головой всё в порядке? Так и до психушки не далеко.

Вот только нечисть не спешила мне отвечать. Кажется, она сомневалась — внутренние противоречия отчётливо отражались на её лице.

— Ты не должен меня видеть, — задумчиво выдала она. Сказано это было в воздух, как мысль вслух, но я всё равно среагировал:

— Почему?

— Обычные люди не чувствуют духов. Никак, — акцент на слове «обычные». Всё чуднее и чуднее.

— А есть не обычные?

Ана по-бабски приложила ладони к щекам и снова замолчала. Я ждал.

— Ладно, — наконец отмерла девушка, — мы пойдём другим путём. Судьба человека, она… предопределена свыше. Но только в общих чертах. Все разветвления мы выбираем сами. Тот же универ, место работы, хобби… Судьба — это лишь общий «скелетный» план. Её суть в том, чтоб люди тем или иным способом прошли узлы, «ключевые точки» жизни. Эти точки — определяющие. От них зависит то, что будет дальше. В большинстве своём люди проходят их, успешно или нет, но проходят. Но есть такие уникумы, которые «спорят» с судьбой. Под влиянием обстоятельств они формируют свой узел. А появление неучтённых узлов как бы обнуляет дорогу жизни, понимаешь? Это коренным образом переворачивает их судьбу. Если они преодолевают сотворённый рубеж, их нить появляется вновь. Не факт, что такой, как раньше, но она непременно «вплетается» в общее полотно. Но львиная доля «спорящих» просто напросто погибает.

— И какое отношение это имеет ко мне? Я что… должен умереть?

— Да, — легко ответила Ана, — сядь, Дима. Ты не дослушал.

Смешок вышел подозрительно нервным и нечисть, прищурившись, посмотрела на меня с вызовом. Мол, всё, скис?.. Я бы и съязвил, но что-то мешало.

— Но судьбе не выгодна смерть таких людей, — продолжила она, — это как взять и прожечь дырку в платье — надо по новому распределять все связи. Поэтому… боги стремятся спасти оступившегося человека. И этим они убивают двух зайцев.

— Ты — второй? — перебил, уж слишком велико было желание. Ана на зайца поморщилась, но согласилась.

— Я — душа человека, который творил зло. Собственно, мой внешний облик намекает на это. Но я — неоднозначно плохой человек и могу претендовать на… лучшее посмертие для своей души. И тогда заключается своего рода договор, по которому дух обязуется спасать подобных тебе людей в течение года после смерти. Если все останутся живы, то дух получит свои плюшки. Так что не бойся, у меня ещё никто не умирал!

Жизнеутвержаемость последней фразы отчего-то заставила вздрогнуть. Но количество вопросов ничуть не снизилось.

— То есть ты уже спасала… мне подобных?

Многочисленное кивание. Ясненько.

— Окей, а причины? Почему появляются «нехорошие» узлы? И какая смерть мне грозит?

— Насчёт причин. Теоретически, их уйма. Спонтанные желания, моральные накручивания, резкая смена обстановки или следствие влияния другого человека. В твоём случае действует как раз последнее. Кто-то более весомый в плане жизни стал автором события, задевшего эхом и тебя. Грубо говоря, из чётко отлаженных нитей тебе сотворили клубок, в котором ты потерялся. Естественно, не специально, а то побежишь сейчас искать врагов народа!

— Но я знаком с этим человеком? — полувопрос, полуутверждение.

— Конечно. Но я повторюсь, что он, скорее всего, даже не думал причинять тебе вред. Что касается смерти, то тут, увы, информации нет совсем. Одна Рейлин знает, что случится. Ещё?..

— Кем ты была в прошлой жизни? — о, любопытство проснулось. Всё, я очухался. Есть над чем поразмыслить теперь, но загонять себя в угол не вижу смысла. Разберёмся.

— Да чёрт его знает, — легкомысленно отмахнулась нечисть. Но вроде не соврала.

— Что за особенные люди?

О! На этом месте Ана заюлила. Покрутила головой и задержала взгляд на часах. Я тоже посмотрел. Ё-моё, мой торт пропадает! Я же опаздываю!

Моя школа представляла собой четырёхэтажное, современное здание сине-зелёного цвета. По новым правилам безопасности её окружала высокая, чугунная стена с плечистыми охранниками у входа. В пятом классе мы их чурались, а в одиннадцатом уже здоровались за руку. Надо сказать, мужики своё дело знали — отгоняли подозрительных типов, разнимали спорщиков и быстро вычисляли воров, если такие вдруг появлялись. Благодаря этому наша школа считалась одной из самых безопасных в городе. Лет пять назад отец предложил мне перейти с другую, частную, с пятью звёздочками престижа и негласной ученической демократией. Преподаватели там менялись со скоростью света, либо не выдержав характер обучаемых, либо не угодив им же. В нашем физмат лицее хоть бы половину учителей можно было назвать адекватными. Тем более за годы моего обучения отец переделал в нашей школе практически всё. С его подачи мэрия раскошелилась на капитальный ремонт и стеклопакеты, построила шикарное крыльцо и обновила асфальт на территории. Потом вместе с подхватившими инициативу родителями папа закупил невиданные по тем меркам интерактивные доски и новый инвентарь для спортзала. Представительная охрана также была его идеей. Словом, после всех отцовских ухищрений менять школу мне стало как-то не с руки. И я продолжил учиться, не обращая внимания на сплетни завистников. Со своим классом я в целом ладил, да и со многими учителями сложились приятельские отношения. Правда, новая учительница, которую сделали нашей классной, невзлюбила меня с первого взгляда. Я прочно считался тупым мальчиком-мажором, купившим себе пятёрочный аттестат, и разубедить её не смог даже директор. Миролюбивый и вежливый друг однажды во всеуслышание назвал классную помешанной маньячкой. Как ни странно, ему за это ничего не было. Ну что тут сказать, Лёха — любимчик дам нашей школы и обидеть его какой-то грымзе они не позволят.

Я честно терпел чужие насмешки, как бы больно они не кусали. Но доучиться без эксцессов мне не дал отец. Такой подножки с его стороны я просто не ожидал.

В школьных коридорах меня преследовал бурный ехидный шёпот. Но я был настолько поглощён разговором с Аной, что ничего не заметил. Очнулся только в классе, когда разозлившись, громко долбанул сумкой об парту. Все сразу развернулись ко мне.

— О, Дима!

— Привет!

— Явился, прогульщик?

— Ты выздоровел? Всё в порядке? — ну, тут надо уточнить, что халявил я действительно со справкой. Иногда понимающий знакомый врач — это очень здорово. Так что моя совесть перед школой была чиста.

— Привет всем. Да, чувствую себя замечательно, спасибо, Алис, — кивнул я девушке и удивлённо обнаружил пустое место рядом со своим, — слушай, а Лёха ещё не приходил? И Ната тоже?

В ответ мне она пожала плечами:

— Натка опоздает, наверное, а про Лёшу не знаю. Странно, он обычно предупреждает…

Ага, предупреждает. У него же вчера девушка с ночёвкой осталась, потому что родители в другой город уехали. У-у-у, развлекаются, гады, а я здесь один. Спать ночью надо и уроки не прогуливать! Царь недоволен.

— Кстати, тобой директор интересовался, — сообщил мне Даня, — сказал, как появишься, отправиться к нему.

Приехали, называется. Всё? Финита ля комедиа? Меня хотят оставить на второй год? Вряд ли, конечно, но теоретически… Чёрт, мне не нравится это «приглашение». Хотя если вспомнить, сколько контрольных точек я пропустил… Стопроцентно отрабатывать заставит.