— Много думаешь — плохо спишь, — безапелляционно отрезала девушка. Ха, один-один.

В воздухе уже вовсю пахло летом. Вот сдам этот чёртов ЕГЭ, подам документы и уеду с отцом на море. Кстати, он позвонил мне вчера и извинился. Собственно, поругались мы вовсе не из-за девушки. Причина крылась в другом: я имел неосторожность отказаться от «блестящей» карьеры исполнителя. Отец хотел видеть меня на сцене, но меня эта перспектива не впечатляла. Зачем, спрашивается, я столько лет усиленно изучал физику и математику в лицее? Чтобы стать его музыкальным клоном? У нас похожий голос, похожая манера петь и ко всему прочему, мне до его уровня, как до Эвереста. Но нет же, мы должны упереться рогами и показать, кто в доме главный. В итоге я настоял на своём и послал его лесом. Папаня разозлился… и началась эпопея с подругой-одноклассницей. К счастью, особо пылким влюблённым я не был и предательство девушки лишь мазнуло по сердцу чем-то неприятным. Чёрт с ней, с симпатией, но ведь история на этом не закончилась. У моего папы слишком известная фамилия, чтобы после секса с ним девушки не желали продолжения. Пошли слухи, сплетни, да мало того, она даже давала интервью по радио, в котором назвала себя новой отцовской подругой и принялась нас сравнивать! В постельных успехах… и не в мою пользу, разумеется. Злопыхатели в школе торжествовали, а я не знал, куда деться от стыда. Для меня выносить такую тему на всеобщее обозрение — это чересчур. И самое противное, добрая половина друзей поставила эту новость аргументом номер один в спорах. Я устал пересылать Лёхе сообщения с шикарной фразой: «зато ты девушку удовлетворить не можешь!». Не знаю, как удовлетворить, а смотреть в их сторону я теперь точно не могу. Так что зря Ана ехидничала по этому поводу.

— Заострять внимание на подобных темах — вверх неприличия, — экспрессивно прошептала нечисть, — разотри и забудь!

Я аж споткнулся о неровно выступающий камень. Никак не ожидал, что прожженная феминистка в лице совести будет меня поддерживать.

— Спасибо, Ан. Вроде я уже переболел.

— Молодец! Фух, ну и ситуация — дурдом отдыхает…

М-да, что не говори, а в наших с духом отношениях полная идиллия.

В магазине я сразу потянул свои лапки к шоколаду. Моя прелесть… Ана фыркнула и обозвала меня сладкоежкой-маньяком. Но судя по тому, с какой грустью нечисть смотрела на лакомство, зависть — плохое чувство. От немедленного расстрела конфетами меня спас звон колокольчика на входной двери. Видимо, кому-то тоже не спится. Пока совесть не вспомнила про месть, я быстро кинул в корзинку сок, йогурты для Наты и шоколадку. Впрочем, на кассу мы со второй покупательницей пришли одновременно, только у неё в руках была лишь бутылка воды.

Хм. Миловидная женщина. Я засмотрелся и упустил момент, когда продавщица озвучила цену. В результате две из трёх присутствующих женщин высказали мне всё, что они обо мне думают. Третья, к счастью, смолчала и даже поулыбалась. Я стушевался и пулей выскочил из магазина. Блин, неловко получилось.

Странным мне показалось то, что женщину на улице никто не ждал. Неужели она не боится ходить одна по тёмному посёлку?

— Ты ещё проводить её предложи, — ядовито произнесла нечисть. А почему бы и нет?..

— Издеваешься? — мрачно сощуренные глаза и шёпот, способный убивать. Я недоумённо перевёл взгляд на Ану. С чего вдруг она завелась?

— Дим, очнись! Ей же лет тридцать как минимум!

Ну, допустим, я вижу. И что?

— Бабник, — сделала «вывод» девушка и пропала из поля зрения. А? Почему у меня ощущение, что я пропустил значительную часть нашего диалога? Ничего не понимаю. Она обиделась на идею проводить незнакомку до дома? А что такого? Мне действительно проще проводить, чем потом читать в новостях про очередное изнасилование. А вышедшая из магазина женщина вполне могла приглянуться каким-нибудь подонкам. Среднего роста, светловолосая. Немного приподняты уголки глаз, аккуратный маленький носик, нежные губы. Хрупкую фигурку мастерски подчёркивает приталенная кофта с подвесками в вырезе спины и чёрные обтягивающие джинсы. У такой ухоженной женщины возраст выдавали скорее не морщины, а манера поведения. И пусть я не заметил никаких признаков старения, но уверенность в том, что передо мной не молодая девушка, была железной. Да и Ана подтвердила эту догадку.

— Привет, — пока я размышлял, женщина сама подошла ко мне и заглянула в лицо, — ты случайно не Дима Ямиров?

Я вздрогнул.

— Э-э, да. Здравствуйте. А мы знакомы?

— В какой-то степени, — уклончиво ответила она, — проводишь меня? Здесь недалеко.

Донельзя удивлённый, я кивнул. Мы вместе зашагали обратно.

— А как вас зовут? — спохватился наконец.

— Карин. Карин Аммар, может быть, слышал? — она вопросительно наклонила голову. Я задумался. Карин Аммар, иностранка, выходит. Да, лёгкий акцент в речи чувствуется. Но и на русском она говорила, как на родном. Эмигрантка? Аммар, Аммар… Стопроцентно где-то слышал, но вспомнить не получалось.

— Увы, нет, — признался я и сконфуженно добавил, — извините.

— Ничего, это было закономерно, — улыбнулась она и сверкнула глазами. Голубыми. Меня моментально пробрало до костей. Взгляд как у мамы… Теперь понятно, почему я зацепился за эту женщину.

— Мы с Андреем старые друзья, — пояснила Карин и красноречиво хмыкнула, — и, зная твоего отца, уточню — именно друзья. Тебя я тоже помню, маленького. Все ещё вздыхали тогда, какой ты худенький, низенький и совсем не растёшь. Навздыхались, смотрю, — с притворной грустью закончила женщина, ладошкой отмечая разницу в нашем росте.

— А с мамой вы были знакомы? — поинтересовался я.

— Да, — голос Карин стал немного хриплым, — мне до сих пор тяжело без неё, хотя прошло уже столько лет…

Некоторое время мы шли в тишине. Вот зачем я спросил? Только женщину зря расстроил.

— Кстати, а мне недавно описывали девушку, очень похожую на вас, — невпопад ляпнул я, — но сказали, что у неё бирюзовые глаза. Я тут задумался: а бывает ли вообще радужка такого цвета?

Резкая смена темы имела эффект: Карин растерянно нахмурила брови.

— Бывает. Тебе описали мою сестру, Нику. И Дим, прости меня, я слишком загрузилась. Понимаю, тебе хочется побольше узнать о маме, но не сейчас, ладно? Я с удовольствие расскажу всё при нашей следующей встрече.

— Ловлю на слове, — весело отозвался я. Что, впрочем, не помешало мне изумиться спустя секунду:

— Как вашу сестру? Она учительница?

— Учительница, красавица, стерва, — усмехнувшись, подтвердила Карин, — не волнуйся, нас часто путают друг с другом, особенно мужчины. А кто говорил тебе о ней? Друзья?

— Призрак соседа, — кристально честно ответил я и ошарашено похлопал ресницами. Что?! Какого чёрта я сказал правду??? Злорадное хихиканье за спиной мгновенно расставило всё по местам. Ана!!! Это не смешно! Я внутренне сжался, представив, как на подобный поворот отреагирует женщина.

— То есть дух? — ни малейшего возмущения, будто бы мой ответ для неё в порядке вещей, — тогда понятно. Ника вечно с ними носится. А я вот недолюбливаю эту нематериальную братию. После смерти у людей портится характер, и они все поголовно превращаются в редкостное хамло, с которым трудно работать… Ты чего отстал?

Нет слов, одни междометия. Она ещё спрашивает! После её негодования по поводу хамов-призраков, я должен молнией лететь в ближайшую клинику. С огромной надеждой, что меня всё-таки вылечат!

И, кажется, Карин поняла причину моей заминки. Женщина приблизилась мягкой кошачьей походкой и зачем-то закусила губу. А потом не выдержала и рассмеялась:

— Ох, сделай лицо попроще, пожалуйста.

— Вы пошутили?

— А ты?..

Мне стало неуютно. Разговор шизофреника с алкоголиком, блин. С точки зрения нормального человека, мы несём полный бред, но… В довершении всего, Карин посмотрела мне прямо в глаза:

— А не теневик ли ты часом, Дима?

Быдщ! Нет, серьёзно — быдщ. У мозга истерика, у меня — столбняк. Какой ещё теневик?! Я ушёл в магазин, а не в другую реальность. Стоп! А меня ведь уже называли так. Теневик, теневик, тень…