— Но она очень старалась, — виновато улыбнулась Адель.

— Адель значит, ну ладно, — сказала женщина, не понятно какие выводы сделав для себя. — А я Регина Олкиндер, — представилась она с некоторым пафосом.

Выехав из города, около получаса они ехали по шоссе, потом свернули на боковую дорогу и уже минут через пять подъехали к вроде бы большому, но совершенно неосвещенному дому. Свет горел только на крыльце, и то при близком рассмотрении оказалось, что это вышедший им навстречу человек с фонарем.

— Это Буч, — представила мужчину Регина, когда они все вместе прошли в дом.

Он прошел дальше и включил несколько ламп. Не так уж светло от них стало, зато они дали возможность оглядеться вокруг. Они стояли в просторном зале, который некогда должно быть представлял собой шикарное зрелище. Деревянные панели, паркет, широкая парадная лестница на второй этаж. Но мебель, картины и большая люстра под потолком были укрыты от пыли. Видимо в доме постоянно никто не жил или некому было за всем этим ухаживать.

— Этот дом принадлежит моей семье, правда сейчас от нее уже ничего не осталось, — бесцветным тоном сказала Регина. — Сама я живу в городе, а здесь остается только Буч.

Буч стоял в сторонке с какой-то неопределенной полуулыбкой на лице. Он был полностью седым, но стариком не выглядел. Не смотря на сутулую осанку и мешковатую одежду не по размеру, он казался подтянутым и довольно сильным.

— А что произошло? — не удержалась Адель. — С твоей семьей? Это как-то связано с оборотнями?

— Ну, да-а, — протянула Регина. — Каких-то тринадцать лет назад оборотни практически правили этим городом. Большая часть бизнеса принадлежала им, городской совет находился в их руках, полиция им подчинялась, люди боялись. Фактически здесь пытались ужиться две стаи. Первая — это семья Олкиндеров, к которой принадлежала и я. Мы были родственниками в обычном человеческом понимании, и не все из нас были оборотнями, например я. Вторая стая пришла откуда-то с юга. Эти долго кочевали, присоединяя к себе все новых и новых членов.

— И что же произошло?

— Моя стая была уничтожена почти полностью, вторая стая тоже многих потеряла. И все в течение часа, даже меньше. Все, кто выжил, бежали из города в ту же ночь.

— Их убили истоковцы?

— Нет, самое интересное, что в то время между Истоком и оборотнями действовал своеобразный договор. И хотя оборотни в основном творили что хотели, но, по крайней мере, они не убивали людей. И они не могли обращать новичков без соблюдения множества условий. Так что если оборотень не нарушал договор, истоковцы его не трогали.

— Значит, даже если Исток узнает обо мне, они не тронут меня? — уточнила Стефа. — В смысле, конечно, если я никого не убью.

— Я бы не стала сейчас надеяться на этот договор, — жестко ответила Регина. — Он заключался со старейшинами оборотней, а теперь они все мертвы. — При этих словах женщина внимательно посмотрела на Адель. Адель же в этот момент боролась с желанием зевнуть. Ей нестерпимо хотелось спать, даже несмотря на то, что предмет разговора был ей очень интересен. К сожалению, на паузу его поставить было никак нельзя. — К тому же условия обращения все равно не были соблюдены, — продолжила Регина, — ты ведь даже не помнишь, как это произошло, и кто это сделал. А значит, не можешь даже сказать, что была согласна на инициацию. А это один из ключевых моментов.

— Почитать бы этот договор, — заинтересовалась Стефа.

— Этот договор — уже история, — отрезала Регина.

— Так кто же убил всех оборотней? — нетерпеливо воскликнула Адель.

Регина невесело усмехнулась.

— Мой дядя, — сказала она. — Бенедикт Олкиндер.

— А он был оборотнем?

— Да, он был. Не самым опытным и не самым сильным. Так что никто не может сказать, как ему удалось справиться со старейшинами.

— Но хотя бы почему он это сделал?

Регина засмеялась.

— Да мы все задаемся этим вопросом! Все, кто остался жив. Даже люди из Истока очень хотели бы это знать.

— Неужели даже предположений нет никаких?

— Ну, видимо, что-то свело его с ума. Он пришел на общее празднование в саду этого самого дома и убил всех, кто там был. А потом нанес визит второй стае и убил всех, кого смог догнать.

— А сам?

— Предполагают, что он ушел в лабиринт.

— Что это? — встрепенулась Адель, услышав знакомое слово.

— Это особое сакральное для всех оборотней место в лесу. Никто толком не знает, что оно собой представляет. Но оно связано с легендой об оборотнях. Когда оборотень в ночь полнолуния кусает человека, то он отрывает часть его души. Благодаря этому куску он в дальнейшем может управлять укушенным. Но на месте оторванного куска образуется пустота. Живущие в лесу злые духи рыщут в поисках таких поврежденных душ и подселяются на это освободившееся место. И тогда человек становится оборотнем, одержимым. Иногда места оказывается слишком много, и в душу подселяется не один дух, они дерутся друг с другом и сводят его с ума. Тогда оборотень идет в лабиринт, чтобы найти, чем заполнить пустоту и выгнать духов.

— А ты знаешь, где он? Лабиринт? — спросила Адель.

— Теперь уже никто не знает. Но я знаю упражнения, с помощью которых можно обуздать злого духа внутри себя, взять его под контроль своего разума, и, если он там один, то этого будет вполне достаточно.

— Что они из себя представляют? — забеспокоилась Адель.

— Что-то вроде медитации, ничего страшного, — улыбнулась Регина. — Но мы должны со Стефанией остаться только вдвоем, ты будешь только мешать.

— Я не буду мешать, тихонечко посижу в уголке, и все, — запротестовала девушка.

— Да, Адель присматривает за мной, — вступилась за подругу Стефа. — С ней мне будет только спокойнее.

— Об этом не может быть и речи, — начала раздражаться Регина. — Ты будешь слышать лишнее дыхание, лишнее сердцебиение, и не сможешь сосредоточиться. Это слишком серьезное дело. Если вы мне не доверяете, лучше вообще не начинать!

Регина слишком завелась, очевидно было, что спорить с ней бесполезно. Пришлось сдаться. Стефа ушла за ней на второй этаж. Бутч снял с одного из диванов, покрывавший его пыльный кусок целлофана, и Адель смогла комфортно устроиться в ожидании, когда они закончат. Ждать пришлось долго, отвлечься было нечем, она не заметила, как снова уснула.

Адель проснулась оттого, что ощутила странный дискомфорт. Теплый и мокрый, как будто какая-то собака тихо подкралась к ней, пока она спала, и начала лизать ее руку, так удобно свесившуюся с подлокотника дивана. С изумлением девушка открыла глаза, но увидела не доброе домашнее животное, а дворецкого Бутча. Он сидел на корточках рядом с нею и с закрытыми глазами самозабвенно занимался тщательным облизыванием ее пальцев. Зрелище было настолько несуразным, что она даже не сразу среагировала. Бутч полностью был сконцентрирован на этом своем занятии. Очевидно, мужчина получал от этого свое извращенное удовольствие, чего нельзя было сказать об Адель. Она с отвращением отдернула руку. Бутч было потянулся следом, сильно высунув язык из полуоткрытого рта, потом непонимающе открыл глаза и встретился взглядом с Адель.

Этот взгляд был удивительно холодным и спокойным. Поняв, что ему больше ничего не светит, Бутч с пренебрежением отвернулся, поднялся с пола и пошел в другую комнату.

Адель с опаской следила за его неспешным движением, пока он не скрылся за дверью. Обслюнявленную руку она все это время держала на весу. Хотя та быстро высохла, но все еще доставляла сильное психологическое неудобство.

Отставив в сторону оскверненную конечность, Адель встала с дивана и пошла искать ванную комнату.

Кроме большого зала, где Бутч оставил гореть несколько тусклых ламп, в остальной части большого дома было совсем темно, так что Адель приходилось подсвечивать себе путь мобильным телефоном. Она заглядывала во все комнаты подряд, хотя в этом не было особого смысла. Тем не менее, вскоре она набрела на достаточно просторное помещение, которое раньше явно служило кому-то рабочим кабинетом. В отличие от прочих комнат мебель здесь была ничем не накрыта.