– Зачем ты так? Старики от души для внучки копили.

– Сказала же – не надо.

Вглядываясь в ее глаза, Руслан в который раз попытался понять, остались ли в ней хоть какие-то чувства и воспоминания. Но как и прежде встретил лишь укор, легкое осознание вины и как следствие раздражение. Взгляд смутил ее, она отпустила глаза.

– Ненавижу, когда ты вот так смотришь, – тихо произнесла Люба. – Не надо. Что было, такого не вернешь.

– Потому что неудачник, – выдавил Руслан, будто, повторил когда-то сказанные слова.

– Перестань, не начинай.

– Я лучше на улице подожду.

– Хорошо выглядишь, – извиняющимся тоном вполголоса добавила Люба. Такая она была всегда – сначала плюнет в душу, потом пожалеет.

– Спасибо, а ты с животом не очень, – грустно пошутил Тарасковский. – Кого ждете?

– Мальчика, – тихо ответила Люба.

– У меня будет братик! – подала голос девочка, все это время наблюдавшая за родителями.

– Ну-ка марш одеваться, не заставляй папку ждать.

– Я быстро, – убегая, выкрикнула Инга.

Выйдя с подъезда, Руслан уныло посмотрел по сторонам. Завидя курящего парня, вышел ему на встречу.

– Не угостишь сигаретой?

– Ты чё, Руслан, не узнал что ли? – удивился тот. Тарасковский пригляделся:

– Здорово, Айрат, в этой кепке не признал. Как поживаешь?

– Пойдет. Ты же не куришь.

– Никогда не поздно начать.

– Куда так вырядился? – Айрат протянул сигарету, затем поднес огонек зажигалки. Руслан затянулся и неумело выпустил струю, сощурив глаза от дыма.

– Да так.

– Пойду, меня телка ждет.

– Будь здоров.

От никотина непривычно закружилась голова. Выкурив наполовину, Руслан бросил бычок на асфальт и затер носком подошвы. Почувствовав за спиной пристальный взгляд, обернулся. В окне первого этажа, грозя пальцем, негодовала старушка, беззвучно шевеля губами за стеклом. Показав ей средний палец, Руслан отвернулся. Послышались торопливые шажки в подъезде.

– Куда мы пойдем? – спросила Инга, взявшись за папину руку. В другой руке она держала верх тормашками взлохмаченную куклу Барби.

– А куда ты хочешь?

В кафе «Шоколаднице», единственном детском кафе в городе, всегда много посетителей, до вечера не смолкал детский визг. Родители сидели за столами, ребятня носилась на игровой площадке, огороженная маскировочной сетью, отчего походила на блокпост. Инга резвилась с детворой, Руслан пил кофе. Пригладив пальцем шевелюру Барби, он заботливо усадил ее на столешницу.

Вернулась Инга, возбужденная и растрепанная, бантики она держала в руке. Тарасковский подозвал светловолосую официантку:

– Два молочных коктейля, один холодный, другой теплый.

– А мороженное? – напомнила девочка.

– Позже доченька. Немного остынешь, и мы закажем твоих любимых шариков.

Официантка принесла на подносе два коктейля.

– Простите, – обратился он к девушке, – у вас не найдется, чем можно расчесать девочку.

Официантка понимающе улыбнулась, ушла и через минуту вернулась с массажкой.

– Может вам помочь? – предложила она.

– Спасибо, я сам, – Руслан изобразил вежливую улыбку.

– Обращайтесь, если что, – добавила она, бросив кокетливый взгляд. Тарасковский уловил знакомый импульс, но не предал ему значения: в присутствии Инги, думать о женщинах в привычном формате, казалось чем-то мерзким.

– Пей не спеша, – сказал он дочери.

Обхватив бокал обеими руками, Инга делала жадные глотки. Придвинув стул, Руслан расчесал ее волосы и повязал бантики, потрогал лоб.

– Доченька, давай лучше закажем пирожное, ты еще не остыла. Погуляем на площади, а потом поедим мороженое, договорились?

– Ну ладно, давай пирожное, где крема много, – нарочито вздохнув, согласилась она.

Тарасковский отер молочный ус на ее губе и подозвал официантку:

– Спасибо, – сказал он, возвращая массажку.

– Еще что-нибудь? – теребя массажку, напомнила о себе блондинка.

Настойчивая какая, подумал он. И ведь наверняка, не уделена вниманием. Что за напасть такая: когда они тебя не интересуют, желая обратить на себя внимание, готовы на руках ходить. При других обстоятельствах, сколько приходится прикладывать усилий, чтобы закадрить, хотя бы вот эту вертлявую официантку.

– Спасибо, ничего не надо.

Официантка удалилась.

– Руслик? – раздался женский голос за спиной.

Тарасковский недовольно обернулся. Длинноногая стройная Люся нависла над ним башенным краном.

– Ты что сзади подкрадываешься? Привет Люсенция.

– А мы с подругами там сидим, – девушка указала рукой, и поиграла пальцами с разноцветным маникюром на невидимых клавишах. – Ты же знаешь, у меня со зрением плохо. Смотрю, ты или не ты? С ребенком ты совсем другой человек.

– Сговорились что ли?! – в сердцах высказался Тарасковский.

– Чё? – из-за многочисленного ора малышей Люся не расслышала.

– Классно выглядишь, говорю.

– Можно я присяду, – не дожидаясь разрешения, Люся обошла столик, с шумом выдвинула стул. Усевшись, она вытянула ноги, из-под короткой юбки проступили обжимы чулок. Она облокотилась обеими руками на стол, уперлась подбородком в ладони и кокетливо заморгала длинными ресницами. Люсю разбирало от любопытства:

– Я прям не ожидала, ты с дочерью такой лапочка, прям ваще, – Тарасковского покоробило от такого признания в присутствие Инги. Люся, не замечая растущего негодования, продолжала тараторить: – Заботливый папочка, и расчесывает, и бантик завязывает. И девочка так на тебя похожа, красивая.

– Не сглазь.

– Тьфу-тьфу. Ты что такой недовольный? Не рад меня видеть? Так, я лучше пойду? У меня ведь столько новостей.

– Извини, лучше иди, я с дочерью не так часто вижусь. Позже я тебе обязательно позвоню.

– Даже не знаю, я ведь замуж вышла… – Люся с шумом поднялась и удалилась, оставив после себя взвесь из едкого запаха духов.

– Папа, а кто это? – спросила Инга.

– Тетя ненормальная.

Съев пирожное, Инга облизала пальчики.

– Дядя Рома к тебе хорошо относится? – Руслан обтер салфеткой руки и губы дочери.

– Хорошо. Подарки покупает, в Сургут в Сити-мол часто возит. Мама говорит, что я должна называть его папой.

– Вот с-с…, – едва не выругался Тарасковский. – А ты что?

– Я же уже взрослая. Сказала: «не бывает двух пап».

– Правильно – не бывает. И что мама ответила?

– Сказала, что я вылитый папа, такая же сраптивая.

– Ну вот видишь, если бы дядь Рома был твоим папой, ты была бы строптивой как он.

После «Шоколадницы» Руслан с дочерью прогулялись по центральной площади. Устав от жары, Руслан расположился на скамейке в тени молодых берез, по соседству с грустной девушкой. Неподалёку Инга кормила голубей. Неожиданно она задумалась, словно вспомнила о чем-то важном и ужасном, подбежала к отцу:

– Папа, мы Барби в кафе забыли.

– Не волнуйся, она у меня тут, – Тарасковский показал на карман джинсов, откуда проглядывала голова глупо-счастливой куклы.

– У нее был жених, но он потерялся, – печально поведала Инга.

– У кого? – насторожился Тарасковский, покосившись на унылую девушку, которая странным делом тоже напряглась.

– У Барби, его Кеном звали.

– Ах, ты о кукле. Ну, ничего страшного. Пойдем в «Детскую вселенную» и купим твоей кукле целую дивизию женихов.

– Что такое дивизия?

– Значит много, целая армия.

Для гостей города в название «Детская вселенная» подразумевалось нечто огромное, на деле, это был всего лишь отдел в универмаге. Нивагальск, не так давно удостоился статуса города, и до ЦУМа (в понимании жителя мегаполиса), ему еще было далеко.

Чтобы исключить недоразумения, Барби заперли в камеру хранения при отделе. Инга бывала здесь часто и делово направилась к нужным полкам. Тарасковский покорно ожидал у кассы, предоставив дочери выбирать самой. Вместе с двумя женихами для заморской куклы, были куплены, собственно, и существенная деталь американской мечты – игрушечный дом и розовый автомобиль-купе.