Герц на секунду задумался, потом добавил:

– По сути, если вдуматься, вокзал, есть скрытый символ Нивагальска – болотная коряга под декоративной жестянкой.

Прибывая в волнение от преддверия скорых впечатлений, смысл последних слов Света не поняла и не предала им значения. Появилась недовольная проводница, растолкала людей, откинула площадку над ступенями, сошла на перрон и встала у входа. Покидая вагон, пассажиры благодарили ее, «спасибо» сказали и Света с Русланом. Герц отмолчался, обиженный ее замечаниями по поводу пьянки. Они отказались покупать у нее сомнительную водку, что и послужило предлогом для придирок.

Герц помог Руслану спустить сумку Светы. Неожиданно, кто-то из-за спины потянул за лямку. Герц настороженно оглянулся – щуплый мужичок тащил баул на себя. Света радостно кинулась к нему с криком «дядя Володя». Из рук щуплого Свету ревниво выдернула дородная тетя, сдавила в объятиях и принялась нещадно осыпать поцелуями.

Герц разглядывал привокзальную площадь, отыскивая среди частных такси «Короллу» Вадима Крутикова, прозванного Бадиком. Руслан, под пристальным взглядом тети и стоящего обиняком дяди Володи, скромно прощался с попутчицей Светой.

Машина Вадика стояла в отдаление. Заметив друзей, скривившихся от тяжести сумок, Крутиков вышел навстречу, открыл багажник и помог погрузить вещи. Вадик, склонный к полноте юноша, стрижен ежиком, флегматичный взгляд, задумчиво-отрешенное лицо. Уголки губ скривлены вниз, посему незнакомые люди воспринимали это за признак вечной меланхолии.

– Что у вас там, кирпичи? – тужась, спросил он.

– Будто не знаешь, что везут с большухи, – заметил Руслан. – Я шмотки и всякую хрень, которую насобирали родители. Немец, как всегда в своем репертуаре, книги и прочий канцелярский хлам.

– Я не виноват, что в нашей дыре нет приличного книжного магазина, – заворчал Герц. Солнце с потом выгоняло хмель и это его нервировало.

Рядом с водительским креслом сидел парень лет двадцати пяти, придурковатая ухмылка, рыжая куцая бородка без усов – Эдик Панасов.

– О! И Понос приехал встречать нас, – обрадовался Руслан. Герц скорчил недовольную рожу. – Порноид, что сидишь, вылазь давай.

– Этого кого черта привез, – забрюзжал Герц, обращаясь к Вадику.

– Сам напросился.

Панасов вылез из машины, обнялся с Русланом, и полез было к Герцу, но тот, скорчив брезгливую мину, выставил руку:

– Уйди, я с похмелья, – предостерег он.

В салоне «Короллы» навеянная кондиционером благодать. Герц с Тарасковским сели сзади, Эдик вперед. Вадик завел двигатель, поехали.

– Что нового в наших нефтяных угодьях? – спросил Руслан, выглядывая из-за спинок сидений.

– Как всегда – грустно и уныло, – ответил Вадик. – Лето только наступило, до вашего приезда шли дожди. Теперь жарко, как в аду. До сих пор не могу привыкнуть к этим резким перепадам давления и температуры, хоть живу здесь с детства. В остальном все тихо. Да, чуть не забыл: Артем на твоей Люське женился.

– Почему это сразу моя? – наиграно возмутился Руслан.

– Ты же с ней постоянно у Эдика в доме и в сауне зависаешь.

– Ну и что. Неужели я не могу сходить попариться с девушкой на правах дружбы? Я и с вами в баню хожу, однако двусмысленностей не возникает.

– Слава богу, ты с нами не проделывал, что творил с Люськой, – буркнул Герц.

– Какие вы все-таки испорченные. Мы, может быть, друг другу стихи читаем. Я вот Лермонтова люблю, Люська – Пастернака.

– Она твоего «пастернака» в трусах любит, – осклабься, вставил Эдик.

– Дебил! Пастернак – это великий поэт, а ты его с писькой сравниваешь.

Руслан дотянулся и дал увесистого подзатыльника, Эдик не обиделся, наоборот, это его рассмешило. Смеялся он не красиво. Герц, омраченный встречей с Панасовым, угрюмо пялился в окно. Хмель сходил, и это его злило.

– У тебя Понос одна порнуха в голове, – продолжал Руслан. – Много порева накачал, пока меня не было?

– Нынче все меньше стало появляться талантливых вещей, – тоном знатока отметил Эдик.

– Понос, ты на себе порнуху проверяешь? – Руслан подмигнул Вадику в зеркало заднего вида.

– Я не Понос, – не очень энергично возразил Эдик.

– Ты прав – диарея тебе подходит больше, – из-за своего угла отозвался похмельный Герц.

– Зато моя фамилия чисто славянская, – гордо заявил Эдик, оскорблённый недружеским тоном Герца. – Не то, что у некоторых, евре….

– Что остановился?! – зашипел Герц и тряхнул спинку кресла, на котором сидел Эдик. – Договаривай!

– Э, хорош! – вмешался Руслан, отстраняя Герца.

– Ты мне спинку сломаешь, – забеспокоился в свою очередь Вадик.

– Чего это он? – пискляво возмутился Панасов.

– Молчи лучше, – посоветовал Руслан. – А ты чего ты дружище психуешь? – обратился он к Герцу. – Протрезвел что ли? Потерпи, скоро в городе будем, довезем прямо до магазина.

– Пусть не тявкает этот слюнявый онанист.

– Я не онанист, – робко подал голос Эдик. – На себя посмотри.

– Чо?! Я те сейчас втащу!

Руслан придержал Герца:

– Все, брейк, брейк говорю. Понос – закрой рот, а ты Рудик – сбавь обороты.

Вадик, желая разрядить обстановку, прибавил громкость на магнитоле. Минут пять ехали молча. Первым заговорил Руслан:

– Есть идея.

– Какая? – неохотно отозвался Герц.

– В честь приезда устроить вечеринку.

– Я – за, – робко подал голос Эдик.

– Не возражаю, – пробурчал Герц. – Только у меня с деньгами туго. Ты как, Бадик, с нами?

– Даже не знаю.

– Не ломайся, как целка, – Руслан по-дружески хлопнул его по плечу.

– У кого загудим? – спросил Вадим. – У меня нельзя, родители дома.

За обсуждением, кого жилище ввергнуть в хаос, поднялось настроение, забылась недавняя стычка. Герц не утерпел и потребовал остановиться у придорожного кафе, где принял на грудь и вернулся в машину удовлетворённым. Развезли дорожные сумки по домам. В супермаркете отоварились спиртным и снедью. После долгой отлучки, Герц соскучился по квартире и поначалу хотел пригласить к себе, но вспомнив, что с ними будет Эдик, передумал.

Порешили: места, где можно безобразничать, как обиталище Эдика, лучше не найти. Панасов жил в частном доме в черте города. Участок с коттеджем достался ему от родителей, закончив карьеру рядовых нефтяников, они переселились на большую землю. Герцу приходилось видеть отца Эдика, в отличие от сына это был кряжистый мужчина, хозяйственный и трудолюбивый. Он купил участок – тогда еще задешево – и собственноручно поставил дом с мансардой.

Младший Панасов к физическому труду был не приучен. Его женоподобные ладони говорили сами за себя. Эдик окончил тюменский университет и работал в колледже сисадмином. Совместно с однокурсником Кирюшей открыли сообщество в «Контакте» – «Атипичный Нивагальск», собравший около пяти тысяч подписчиков. Вторым «детищем» дуэта, был дорабатываемый сайт «PORN’YGA», где за плату предлагалось посмотреть видео с любым уклоном извращения. Само сабой в городе мало кто знал об их увлечении, иначе соавторы из северного городка перебрались бы намного севернее. Ролики ХХХ креативные ребята попросту «пиратили» с других сайтов. Заветная мечта Панасова снимать свое порно. Он знал биографию порноактеров и режиссеров, восхищался отечественными звездочками Еленой Берковой и Ксении Кондратьевой, «их смелости, бросивших вызов консервативному обществу». Если бы он не разговаривал на русском, то его вполне можно было принять за озабоченного американского тинейджера.

Герц избегал здороваться с ним за руку. Панасов представлялся ему порождением чего-то мерзкого, извращенного. Задумываясь, Эдик грыз ногти и зубами избавлялся от заусениц на тонких пальцах, что еще сильнее усиливало отвращение. Герц не понимал, что может быть общего у Руслана с этим гнусным типом. Тарасковский конечно тоже не святой, тот еще бабник, но его блуд хоть как-то оправдывался психологической травмой, порожденный разводом. Бадик также сторонился Эдика и относился с плохо скрываемым пренебрежением. Когда-то, неизвестно откуда, Руслан нашел этого порновундеркинда, и иногда, зачем-то таскал за собой.