Какое же ты дитя, подумал он. Наши местные девицы пешком большей частью не ходят. Само сабой, что и за проезд должен заплатить парень. Дай им волю, приедут на лимузине, благо в службе такси, они арендуются только для свадьбы. Есть конечно же и самодостаточные девушки, но они редкость, их еще после школьной скамьи разобрали в жены.

Парни, недавно приехавшие в Нивагальск, сталкиваясь со скучающими красавицами в барах и клубах, девушек милых с виду, но с неумолимым аппетитом к халяве, выкладывали немалые деньги в желание им угодить. Зачастую все заканчивалось банальным «динамо». Полакомившись, выпив «Мартини», потанцевав, очаровашки растворялись в ночи. Неожиданному уходу предшествовал неотложенный звонок, и барышни оказывались замужем, хоть и были без опознавательного кусочка золота на безымянном пальце. При следующей встречи им хватало наглости с трудом припоминать угощавшего. Местные, этот «синдром» прозвали «нивагальским менталитетом».

Тарасковский переехал в Нивагальск вместе с родителями перед самым крахом СССР. Окончил здесь школу, отсюда же ушел в армию и считался условно коренным, соответственно, был в курсе о царящих здесь нравах. Показателен пример с приезжим Герцом, как позже тот рассказывал о своем первом полученном уроке.

Не имея друзей, Герц начал общаться со смазливой троюродной сестренкой Лялей. Зная, что он скучает, она звала его исключительно в девичью компанию, где-нибудь посидеть и познакомить его «с классной девушкой». По простоте душевной Герц рассчитывался за недешевые заказы родственницы и ее подруг, и неизбежно, под конец вечеринки оставался один. Словно по команде девушки, как партизаны покидали взорванный мост.

Ляля, на тот момент зарабатывала на порядок больше Герца, но платил неизменно он. Позднее, он сдружился с местными ребятами и они объяснили, что знакомиться с нивагальскими девушками стоит весьма осмотрительно. С детства привыкшие к северному достатку, они избалованы и избирательны и зачастую просто «разводят парней на халяву». И без этих наставлений возникали сомнения по поводу неучтивого обращения Ляли, и Герц решил удостовериться в своих подозрениях. В следующий раз, когда она позвонила и позвала его потусить, он сказал:

– Ляля, у меня, к сожалению нет денег, но если ты угощаешь, я могу подойти.

– Я же девочка, это будет не правильно. Ты же можешь занять у кого-нибудь.

Через полгода, навыбиравши, Ляля наконец-то вышла замуж за сына бизнесмена из Мегиона. На свадьбу Герца не пригласили. Этот случай научил его в дальнейшем осторожнее общаться с нивагальскими девушками.

На первый взгляд стороннего наблюдателя, Нивагальск, казался, городом исполненный добродетелью. Нравственность чрезмерно выставлялась на показ, и приобретала искаженные формы. Обратная сторона Нивагальска, – в чем Тарасковскому пришлось неоднократно убедиться, особенно после развода, – циничное прикрытие разнузданности нравов. Не раз приходилось слышать скабрезные истории об истинной «добродетели». Так, например, знакомый поведал, как отрываются на полную катушку – с виду неприступные и приличные – девушки из одного салона сотовой связи. Вместе с начальником, каждую неделю всем молодым коллективом ездят в Сургут, попариться в сауне. Что они там творили, история иносказательно умалчивала. Руслан из интереса посетил салон. Вполне пристойные девушки, половина из которых была «окольцована». Он еще не был знаком со своей будущей женой и прибывал в относительной гармонии с миром и собой, и не поверил, решив, что это наветы злопыхателей.

Месяц спустя, приятель из Сургута пригласил Руслана отметить свое день рождение. После застолья всей частной компанией завалили в сауну. Администраторша повела их длинным коридором с номерами по обе стороны, одна из дверей распахнулась настежь, и из нее скопом вывалились распаренные девушки с того самого злосчастного салона. Они хохотали и жались к мужчине с бутылкой шампанского в руке.

…На Свете короткое декольтированное платьице лазурного цвета. Выглядела она в нем нелепо, но Руслан понимал, что она старалась для него. Света чувствовала себя непривычно в этом платье, и успела несколько раз пожалеть о своей смелости. Платье нельзя было назвать слишком вызывающим, но порожденное им смущение сковывало ее, держалась она угловато. Света предпочитала неброский стиль, удобную в ношении одежду, и сейчас чувствовала себя неуклюже, как березка в новогодней мишуре. Позволь такую неожиданную фривольность кто-то из знакомых девушек, Руслана бы это сильно позабавило. Про Светлану странным образом так не думалось. Наоборот, видя ее зажатость, ему захотелось обнять, защитить, дать почувствовать, что он рядом и не даст в обиду.      Пиццерия, по мнению хозяина Джабраила, называлась чисто по-итальянски – «Мариконе». Места на диванах с высокими спинками, закрывающие от любопытных глаз, все заняты, свободны лишь несколько столиков в центре зала.

Войдя внутрь, Света и вовсе поблекла, сжалась комочком, как загнанный зверек. Брошенные мимолетные взгляды девушек, сидевших за одним из столиков, показались ей неодобрительными, а улыбки, которыми обменивались они между собой, восприняла как ухмылку в свой адрес.

Разговор не клеился, Света не притрагивалась к пицце. Тарасковский втайне от нее заказал пиво, предполагая, что алкоголь снимет неловкость. Выяснилось – Света пьет очень редко и, сейчас не тот случай. Еще немного и она попросится домой.

– Слушай, ну ее эту пиццерию, давай лучше прогуляемся, – предложил Тарасковский, осторожно дотронувшись до ее холодной ладони.

– Я согласна, – Света печально улыбнулась. – Нужно только попросить завернуть собой, что не доели.

– И как ты представляешь себе прогулку с едой в пакете?

Света пожала плечами.

– Куда мы пойдем? – спросила она.

– Наугад – прогулка со значением теряет смысл.

На улице ей удалось немного расслабиться.

– Как тебе Нивагальск? – спросил Тарасковский, предложив свою руку.

– Красивый, молодой, чистый город, – взяв его под руку, ответила Света.

– Я бы даже добавил – патологически чистый. Иной раз даже тошнит от этого показушного порядка, что на улице, что в головах людей. Все напускное. Это не сразу видишь, особенно, если недавно приехал.

– А мне тут нравится. Нивагальск, своей уличной культурой, отдаленно, чем-то напоминает западные маленькие города. Все в шаговой доступности, построено все компактно. Чистые улицы, люди опрятны и хорошо одеты. Улыбаются вроде как часто, это конечно первое впечатление. Переходят на «зебрах» строго под зеленый свет. И что больше всего поразило: водители пропускают, не ругаются и не сигналят, чтобы подогнать пешеходов.

– Наслаждайся. Пройдет не так много времени, и для тебя проступят истинное лицо Нивагальска. Многие приехали сюда из неблагополучных районов на недолгий срок, как и мои родители. Да так здесь и остались, говорят в свое оправдание: засосало. По сути, так оно и есть – Нивагальск болото, в абстрактном понимании, обманчиво-красивое болото. Кого-то затягивает на дно, кто-то путается в трясине, кто-то расцветает на поверхности болотной лилией, некоторые превращаются в полезную кислую ягоду, вроде клюквы.

Света слушала, не совсем понимая фигуральность Тарасковского. Подобную недобрую аллегоричность уже приходилось слушать в поезде от ворчавшего с похмелья Герца. Эта иносказательность сближало друзей. С существенной разницей – у Герца это выходило естественно, у Тарасковского надуманно, и ей казалось, в каких-то местах заимствованной у Герца. Еще, она по-женски чувствовала внутренний надрыв у обоих. Только Герц умело запеленал свою желчь в философию и выражался более витиевато.

Навстречу прошла молодая парочка, парень рассказывал по его мнению что-то интересное, раздавая невидимым мечом рубящие удары. Девушка с рыжими кудряшками вежливо и безучастно слушала. Поравнявшись с Русланом, она улыбнулась краешками губ и смерила оценивающим взглядом Свету. Руслан в ответ неприметно ей подмигнул.

– У девушки интересная внешность, – заметила Света.