— Ты мне расскажешь про наше королевство и покажешь правильную карту!

Драконище открыл пасть, чтобы возразить, но я его опередила:

— Никаких пирогов, ягод и джема! Вообще! Никогда!

— Вредина! — вынес вердикт чешуйчатый. Нахмурился, надулся…

Три.

Два.

Один…

— Ла-а-а-адно, уговорила, — проворчал мой рыжик. — Расскажу я тебе про королевство.

— И карту! — мигом вставила я, а то станется с него. Нужно ведь все условия оговаривать.

Очередной вздох…

— И карту.

Ха, так-то!

— И все равно ты вредина, — не сдался Грошик.

Тут и поспорить нельзя было.

— Еще какая, — крайне довольная собой, ухмыльнулась одна маленькая и прекрасная я. — Но все равно ты меня любишь.

— Люблю, — печально согласился мой дракон. — Что с тобой еще делать-то…

Так и живем!

— Василь, отстань! — ворчал один большой рыжий дракон на маленькую и как всегда прекрасную меня.

Целый день ворчал, между прочим. И мне пора бы уже обидеться, надуться, скрестить ручки на груди и объявить бойкот одной наглой чешуйчатой морде, но нет. Я продолжала бегать вторым хвостиком за моим Грошиком и пытаться взять его измором.

— Гро-о-ош… — старательно нудела я. Дракон лишь отмахнулся и продолжил продвигаться в северное крыло, где теперь обосновался Ремонт. Именно так. С большой буквы. Тот тоже продвигался, но не так активно, как сейчас Грошик.

Начну с начала. Пирог все-таки был. Точнее, два. С джемом из земляники. Побольше, естественно, моему дракону, поменьше — мне. Но не в этом суть. Свое обещание-то я выполнила, а вот чешуйчатый засранец отмазался. То есть как… Этот… нет… ЭТОТ в деревню за новым учебником по географии полетел. Потому что мой, как оказалось, безнадежно устарел. А рассказывать что-либо по старым картам, мой рыжик отказался. Не сложно догадаться, что крылатый балбес вернулся без учебника.

Сказал, что закончились, будут только в следующем месяце. Карт тоже никаких не нашлось. Все это мне выдали прямо сразу, едва ли не на подлете, а потом Грошисс поступил как типичный мужик (я то, конечно, не знаю, но в сказках так пишут) — сунул мне в лапы… тьфу! то есть в руки, какой-то сверток. Оказалось, что все это он накупил мне в подарок, чтобы не лететь с пустыми руками… тьфу!.. лапами.

И вот разворачиваю я сверток, а там и платья новые, и рубашки, даже штаны! Зачем мне штаны-то, я сразу не поняла, а вот пото-о-ом… ух! Но об этом позже. Он и гребни купил, красивые, с камушками, и туфельки, и тапочки…

Угу, пытался задобрить, как мог. Даже книжка новая в свертке нашлась. В общем, отвлечь меня от дел насущных у него получилось. На целый час, пока я вся такая радостная от обновок, а потом и красивая в этих обновках скакала по замку, и думать забыв про карты.

А потом…

— Грошик, миленький, а это что такое? — и пальчиком ткнула в ящичек, который в главном, то есть посадочном, зале остался. Я-то надеялась, там еще что-то для меня, но нет. Дракошик безмерно разочаровал.

— А-а-а. Это инструменты! Для меня специально сделали. Ремонт у нас, Васька! — воодушевленно известил рыжий наивный дракон и достал из ящика… ну-у-у… что-то похожее на молоток, только почти с меня размером. Для драконьей лапищи — самое оно.

— Любимый, — осторожненько так, чтоб не спугнуть, — а какой еще ремонт?

— Как это! Василёк, — искренне изумился рыжий, — ты же сама говорила: "крыша протекает, стены рушатся", — закончил будущий труп писклявым голоском.

Кажется, меня копировал. Ух, я ему щас!

Дракон прищурился, что-то смекнул и… спрятал молоток за спину. Потом снова меня осмотрел и… ящик лапой к двери — двиг-двиг. Подумал и снова: двиг-двиг-двиг.

— Василисонька, — не слова, а патока.

Скрипнула зубами. Основательно так. Чтоб услышал.

— Красотулечка моя, — вторая попытка вышла лучше, но не засчитана.

Нахмурилась. Подбоченилась…

— Милая, хорошая, добрая, прекрасная… — затараторил висельник.

Нет, в этот раз не поведусь. Нарочито тяжелый вздох.

— Да что не так-то! — сдали нервы у дракона. — Что я забыл перечислить?!

Вот тут моя челюсть и упала… Я так и представила: вот она летит, медленно, плавно, падает на каменный пол, раздается противный стук, отражается от стен пустого зала, проносится гулким эхом по мрачным коридорам заброшенного замка…

Стоп, что-то я отвлеклась. На чем мы остановились?

Ах да, ремонт! Вот с одной стороны — вещь нужная, сама давно хотела напомнить. Но с другой… Не зря же мой дракон вдруг про него заговорил? В чем подвох?

И тут я поняла. Инструменты-то Грош уже купил. В деревню больше не надо. И вещей мне принес на три месяца вперед. А учебника нет…

— Ах, ты засранец чешуйчатый! Ах, ты рыжик недоеденный! Голубь ты, переросток!

Ох, как я была зла… А потом, когда Грошисс Предатель подтвердил, что ремонт затянется месяца на два, и да, летать в деревню дракон не сможет по причине собственной усталости после тяжелого трудового дня… Тогда вздрогнул весь замок.

Без ложной скромности признаюсь, что я старалась. Я тогда очень старалась. Потом только сама своих же стараний побаивалась, потому что по замку оказалось наставлено столько ловушек, что всех не упомнишь. И когда на меня внезапно с потолка вылилось ведро воды, я поняла, что была немного неправа. В следующий раз записывать буду, где и что ставлю.

Каждый день у Грошика появлялась новая травма: то лапа на перевязи, то голова замотана, как-то раз он даже костыль себе сделал. Вот только на вопрос, как же он поранил ногу, этот умник наплел такой ерунды, что сразу засомневалась, были ли предыдущие боевые ранения результатом встреч с моими сюрпризами, или плодом богатой фантазии пострадавшего. А все потому, что такой пакости, как описал Грош, я точно не делала.

На следующей неделе, когда мой чешуйчатый врунишка окончательно оправился от своих мнимых травм — хорошо, что на драконах все заживает практически мгновенно, — он принялся изображать великого строителя. Поначалу мне было даже неинтересно, чем он там гремит в северном крыле.

Я читала новую книжку, подшивала шторы, штопала простыни, готовила обед… Как обычно, в общем. Золушку изображала.

Но когда третий день подряд один великий деятель заваливался в мою комнату с неоспоримым доказательством трудов своих праведных — то есть, весь грязный, чумазый, в паутине и пыли, — я призадумалась, чем это он таким занимается.

Тогда и оценила всю прелесть штанов! В них же гораздо удобней! А главное, они не шуршат как платье.

Я умудрилась незаметно подкрасться к… даже не знаю, как обозвать его после такого… в конце "рабочего" дня.

И вот стою, едва дышу, наблюдаю, как этот негодяй последний раз стукает молотком о каменную стену, отшвыривает его в сторону, долго роется в своем ящике, достает еще какую-то штуковину, теперь стучит по стене ей, смотрит в окошко на заходящее солнышко, бросает свою штуковину и… Здесь у меня не нашлось слов, чтобы описать то безобразие, что творил оставшийся голодным в тот день дракон.

То есть я, умница-красавица, пашу там по всему замку, а он… он по стеночке стучит и… грязью специально обмазывается! И паутину сам на себя навешивает!

Я была очень зла. Пыхтела, как обиженный ёжик. Нет, как сто обиженных, оскорбленных до самых глубин их трепетных и ранимых душ ёжиков!

По моему пыхтению меня и вычислили.

Грош замер, вот как крутился вокруг своей оси, высматривая, все ли испачкал, так и замер. И на меня смотрит. А мысли все на чешуйчатом лбу написаны.

Стоим. Глазеем друг на друга. Тишина. И рыжий гад невинно выдает:

— Ой, Василисонька! А давно ты тут? А зачем? Испачкаешься еще. Я смотри, как обляпался… — и глазюками своими желтющими хлоп-хлоп.

Это стало последней каплей, и я не выдержала…

Совершенно неприлично, громко и от души… захохотала.

И пока я сползала по стенке, а потом, сидя на полу, некультурно подвывала и похрюкивала, мой рыжик продолжал изображать недоумевающую статую. Всю такую в пыли и паутине.