Водитель перехватил мой взгляд в зеркале заднего вида и как-то странно улыбнулся. Я выбралась из такси следом за ним, потому что вдруг стало страшно, что таксист даст по газам и уедет в какую-нибудь глушь.

Смотреть в глаза Марку было стыдно. Не знаю, стонала ли я во сне, трогала ли себя или – не дай бог – его. Когда я пришла в себя и сбросила остатки сна, он уже вышел из машины.

Я, конечно, плохо знаю Марка, но, насколько я могу судить по тому, что видела, шутки о моих эротических снах стали бы темой номер один, разве нет? А раз он молчит, может, удалось избежать позора?

Сам Марк на меня тоже почти не смотрел. Оно и понятно: после рыжей нетрудно представить, какими были другие его женщины. Мне с ними не тягаться, да никто и не предлагает.

Чтобы хоть как-то занять себя, пока Марк пьет кофе, я рассматриваю сувениры. Мне некому везти их. Коллегам по работе? Так ведь придется объяснять, почему вдруг полетела на Кипр, как прошел отдых. А я не знаю, каким он будет, я собираюсь проплакать неделю. Этим и займусь, когда Марк оставит меня в городе.

И не Юре магнитик везти. Он никогда не привозил их из деловых поездок мне, а в единственный совместный отпуск обмолвился, что все сувениры – бесполезные пылесборники.

Даже маме привезти не могу, потому что успела написать, что еду к подруге на дачу и там плохо со связью. А потом я бац и вручу магнитик в форме Кипра. Ну да, ну да, случайно купила в электричке.

Меня все еще потряхивало от оргазма. Поразительно, какими обманчивыми могут быть сны.

Юра никогда так не вел себя: не распускал руки в общественных местах, и, по правде говоря, я редко успевала кончить, хотя он старался. Все-таки шесть лет вместе, наверное, со временем тело перестает так бурно реагировать на знакомые руки.

Если бы я прожила шесть лет даже с Марком, однажды я бы тоже начала считать ворон в постели во время секса.

Марк перехватил мой взгляд, я отвернулась.

Мой спутник допил кофе и ушел в туалет. Будь на моем месте та рыжая из аэропорта, наверное, они ушли бы вместе. Хотя, блин, я вижу в нем какого-то помешанного на сексе маньяка… Возможно, он совсем не такой.

Марк вернулся и молча прошел к выходу. Просто устал, или это я выгляжу так, что со мной ни флиртовать, ни говорить не хочется.

Тем не менее, он открыл для меня дверь машины и пропустил вперед. После сел сам и, пока таксист выруливал с парковки, по-видимому, объяснял, куда ехать дальше. Говорил он на греческом довольно бегло.

Водитель косился на меня и по-прежнему странно улыбался в зеркале заднего вида. Черт возьми, хоть бы мы больше не останавливались и скорее приехали.

Закончив разговор, Марк откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Я видела, что он не спит, но никаких приличных тем для разговора придумать не могла. Нельзя же вот так спрашивать мужчину чисто из интереса: «Если бы я пошла, ты бы сделал это со мной в туалете?»

И самое главное, что потом делать с его ответом?

Марк

Никогда еще дорога до Лимассола не была такой долгой, как этой ночью.

Даже жидкое мыло с фальшивым запахом океана в туалете заправки не перебило запах, от которого у меня стоял так, что аж больно. Пришлось снять пиджак и набросить к себе на колени.

Еще и водитель с его разговорами о новобрачных… Понятное дело, хотел заработать, предлагал услуги фотографа, мол, у него брат его жены отлично снимает свадьбы. Решил, что мы с Верой приехали на Кипр, чтобы расписаться.

Сказал, мы отлично смотримся вместе, ха-ха. Так я ему и поверил.

Очень удивился, что мы даже не пара. После поцелуев, которые он видел и, несомненно, слышал, это должно быть странно.

Просто я видел сон наяву, который Вера видела в мире грез. Вот и все.

Даже не сказал Вере, о чем говорил с водителем, хотя это невежливо. Но я не могу ни о чем говорить с ней. Единственный вопрос терзает мой мозг и заговори я с ней, это выглядело бы так:

– Хочешь кофе? А кто такой Юра?

– Хочешь в туалет? Или может быть, к Юре?

– Тебе не холодно? Попроси Юру тебя согреть. Кстати, кто это?

– Знаешь, что сказал только что водитель? КТО ТАКОЙ ЮРА, МАТЬ ТВОЮ?!

Поэтому я молчу. Так удается сохранить хоть какое-то лицо рядом с женщиной, которой до сих пор пахнут мои пальцы.

Это безумие, но каждый раз, когда я подношу их к лицу, я чувствую этот запах. Я хочу слизать его с кожи – своей или ее – и представляю, какое у Веры будет лицо, если, как трехлетка, я начну сейчас облизывать руки.

Я знаю мужчин, которые брезгают доставлять женщине удовольствие языком. Знаю женщин, которые никогда не делают минета. Несчастные люди, которые обделяют себя, – мне же мало того, что было. Я хочу развести ее ноги и увидеть, разглядеть, изучить, узнать, с какой стороны Вера чувствительнее, как она реагирует на укусы там…

Но… Юра.

Юра, интересно, целует ее там? А как он это делает – медленно, смакуя, или набрасывается на нее, словно голодный волк?

Она кричит его имя до хрипоты во время секса? Какой длины у Юры член?

И почему, мать его, он не воспользовался мозгом, когда отпускал Веру черти куда?!

«Юра» – мое персональное стоп-слово на сегодня. И пока я повторяю его, ощущения такие, будто режу себя тупой бритвой.

К концу поездки Юра становится таким же осязаемым, точно дверца под моим локтем. Он мне уже как близкий друг, я успел его о многом расспросить и – что еще хуже – я даже представил его внешность. Конечно, и член ого-го, и плечи шире моих, и зарабатывает он до хрена, так что просто не может уехать из города, потому что за ним толпами ходят инвесторы, предлагая профинансировать его крутые стартапы.

Юра молодец. Юра лучший.

И уж, конечно, у них с Верой все зашибись в постели: секс каждый день, и никакого быта. Еда из ресторанов и доставка свежих цветов каждое утро, которое, разумеется, начинается не с кофе, а с оргазмов.

Ненавижу.

Пока я расплачивался с таксистом, Вера разглядывала оплетенные красными листьями декоративного плюща ограждения. Совершенно неправильно везти ее к себе, но на поиски жилья в шесть утра ни у кого из нас нет сил.

Я подхватил ее сумку и повел к калитке.

– Сначала душ и сон. Потом помогу тебе с поиском жилья, идет? Если ты против, можем начать прямо сейчас.

Она не успевает ответить, потому что зевает. Значит, не против.

– Ты снимаешь дом? – Вера водит пальцем по металлическим узорам на решетках, пока я пытаюсь найти ключи.

– Нет.

Она не спрашивала деталей, а чужим людям я не говорю больше, чем следует. Посмотрим правде в глаза: Вера мне никто. Через несколько часов мы навсегда распрощаемся. С ней и с удачливым сукиным сыном, которому досталась эта женщина.

– Ясно, – кивает Вера.

Ее задел мой ответ. Обычно с ней так не говорят. И я бы мог попробовать рассказать о том, как выбирал и долго искал этот дом, но… Юра.

Открываю калитку и пропускаю Веру вперед. По мощеной дорожке она идет к двухэтажному дому, а я только сейчас понимаю, что у меня нет гостевой спальни.

Кровать у меня в доме одна, и именно на ней я трахаю тех женщин, которых сюда приглашаю.

– Здесь красиво.

Вера осматривает заросший сад, в котором зеленый цвет переплетается с красным. Осень, хитрая лиса, уже прячется в его зарослях.

– Море где-то рядом? – Вера делает глубокий вдох и закрывает глаза. – Или мне кажется?

– Рядом.

Удается проглотить фразу о том, что я обязательно проведу к нему. Не покажу дорогу. Сама найдет.

– Там качели?

Смотрю в глубину сада. Представляю, как Вера сидит на мне, а широкие качели перемещаются от сильных движений моих бедер.

Черт.

Дом пахнет пылью и сыростью. Никогда не думал, какое впечатление на женщину производит мой дом, а теперь жалею, что не нанял специалиста по клинингу, тогда мое жилище не напоминало бы заброшенную берлогу.