Ее язык играет с моим; у меня не остается никаких сомнений: это своего рода обещание, что однажды Вера повторит это с моим членом.

Ласкаю ее медленно. Бедра вздрагивают, и она снова их сжимает, едва касаюсь пальцами чувствительных точек. Я схожу с ума от жара ее тела. Вытаскиваю руку и облизываю палец. Едва уловимый вкус ее тела тут же приводит меня в полную боевую готовность.

Я хочу коснуться ее по-настоящему. К черту трусики.

Возвращаю руку под джинсы и проникаю под кружево. От первого касания у меня перехватывает дыхание. На втором я углубляю поцелуй и ввожу в нее один палец.

Вера дрожит от нетерпения, пока я медленно трахаю ее средним пальцем. Ее тело просит о большем, но это значило бы остановиться посреди трассы и заняться сексом прямо на капоте, наплевав на все. И если я не прекращу эту пытку, так все и кончится. Плевать на таксиста.

Пусть эта машина довезет нас до пункта назначения, и тогда я весь войду в Веру.

Девушка все сильнее сжимает бедра, чтобы, наконец, кончить, но оргазм от нее ускользает. Мои движения слишком размерены, а палец – всего лишь палец.

Можно продолжить терзать ее до самого дома, но такое балансирование на грани может приносить даже физическую боль, это не мой метод. Точно не с Верой.

Я с сожалением выхожу из нее и передвигаю руку выше. Я должен подарить ей освобождение сейчас, все равно нас ждет долгий марафон сразу после. На смену медленным касаниям приходят быстрые. Вера выгибается в пояснице, вжимается губами мне в щеку. В ее теле рождается дрожь, она задерживает дыхание…

…и кончает.

И пока она сотрясается в оргазме, а я ловлю отголоски ее удовольствия, она четко произносит мне на ухо:

– Да… Юра-а-а.

Юра – это не Марк. Марк – четыре буквы, а это три. Вот пусть на них и катится.

Максимально откинувшись назад, внимательно смотрю в лицо Веры. И понимаю, что она, черт возьми, спит. Она спала все это время, пока я уже мысленно занялся с ней любовью во всевозможных позах. Спала!

Плохие новости, дружище.

И это не из-за тебя она так завелась. Это Юра постарался. Именно он занимался с ней сексом во сне, ради него она стонала и извивалась. А тебя, Марк, только что поимели.

Громко хлопая дверцей, в машину возвращается таксист. От него пахнет дымом сигарет и дешевым кофе.

– Ну что, едем дальше?

Я не готов. Хочу развернуть такси обратно в аэропорт, чтобы оставить там эту женщину, и пусть разбирается с разбитым сердцем самостоятельно. Однако, вздрогнув от резких звуков, Вера распахивает глаза. Теперь уже по-настоящему.

Пока она моргает и пытается осмыслить происходящее, я снова заворожен ее бездонными глазищами. Хочется смотреть в эти глаза, пока буду входить в нее. Именно я, а не какой-то там Юра!

– Знаете, подождите еще чуть-чуть, – вдруг говорю я таксисту. – Я бы тоже выпил кофе.

С виски. Треклятым греческим узо. Да с чем угодно, лишь бы в напитке был градус.

А еще надо вымыть руки: они пахнут ею, а я не имею на это права, хотя я все еще хочу облизать каждый палец.

Пересаживаю девушку на сиденье и выхожу из машины, прежде чем Вера начинает возмущаться.

Ночной холод отрезвляет. Это днем на солнце еще жарко, но ночи напоминают о том, что зима уже близко. Из-за высокой влажности и отсутствия нормального отопления я не люблю зимовать на Кипре. Я пытался. И в такие моменты чувствовал себя одинокой белкой в зимнем опустевшем лесу, пока шатался по закрытым тавернам в поисках нормального кофе.

– Марк!

От ее окрика вздрагиваю, как от удара хлыстом. Вера все-таки помнит мое имя.

И что я – не Юра. Никогда не нравилось это имя. Видимо, не зря.

Не оборачиваюсь, но Вера быстро нагоняет меня у входа в магазин. Обнимает себя руками, дрожит.

Еще минуту назад ее точно так же колотило от оргазма. И тогда я мог ее обнимать. В ее глазах смятение.

– Марк, а где мы?

– На заправке, – поясняю я очевидное.

Вера выглядит помятой и сильно сбитой с толку, когда идет следом за мной в магазин. А мне впервые в жизни тошно, потому что хочется язвить. Мне ее жаль. Тянет обнять, чтобы не мерзла, но, если я сделаю так даже по-дружески, то после не выдержу и оттрахаю ее в каком-нибудь темном углу.

Поразительно, меня настолько задело существование парня в жизни Веры.

Ведь все мои невесты, трахаясь со мной, всегда изменяли своим без пяти минут мужьям. Я был в курсе существования бойфрендов, иногда знал даже их имена, выслушивал, как у них все плохо в постели. Но меня никогда не называли чужим именем! Меня никогда не путали ни с кем другим!

Уязвленное самолюбие призывает сделать так, чтобы Вера до хрипоты выкрикивала именно мое имя, чтобы она вообще забыла о существовании других мужчин.

Но я слежу за ней, за тем, как она аккуратно перебирает в руках магнитики в форме Кипра. Вижу в ее глазах то, чего не видел ни у одной из своих невест. Даже рыжая, трахаясь со мной в туалете, пока глядела на отражение в зеркале, поедала меня глазами. Восхищалась. И уж точно знала, с кем она сейчас.

Вера с тоской перебирает сувениры. Гадает понравится ли Юре ламинированный магнитик с картой острова или в форме осла?

Скотину ему привези, Вера: он на него похож, раз отпустил тебя.

На меня никогда не смотрели так, как Вера на чертовы магниты. Похоть – да, страсть или голод – знакомо.

– Ваш кофе.

Вместе с бумажником в кармане пиджака нахожу визитку. На ней женское имя, которое мне ни о чем не говорит.

Черт возьми, это же рыжая оставила. Вот зачем приобняла на прощание. Верчу визитку в пальцах и чувствую себя вершителем судеб. Выброшу, и рыжую ждет совсем другое будущее, оставлю, и быстрый перепихон в туалете не сойдет ей с рук.

Не смотрю на Веру, но чувствую, что она рядом.

И с этой наивной хорошей девочкой надо завязывать. Прячу визитку в бумажник.

Мой удел – совсем другие женщины.

Вера

Выйдя из аэроэкспресса, я замерла на перроне и обернулась на голос.

Сердце выпрыгивало из груди. Юра не отпустил, не отвернулся в последний момент к экрану планшета, а побежал за мной.

Он наконец-то сделал выбор, и он – в мою пользу.

Мужчина осыпал мое лицо поцелуями и шептал о том, как ему повезло, что он согласен пожениться, если мне это так важно. Да, он отрицает устаревший институт брака, но ради меня пойдет на этот шаг. Шесть лет вместе, а он все еще от меня без ума.

Он втолкнул меня в пустой вагон поезда, и мы впервые целовались так, как не целовались даже в студенческие годы. Дыхание перехватило, а его язык такое вытворял у меня во рту, что голова шла кругом.

Поезд пришел в движение. Нам повезло: вагон так и остался пуст. Любимый расстегнул на мне джинсы и проник рукой под одежду. На ум пришли чьи-то слова, что к сексу в общественных местах легко привыкнуть. Почему-то закралась мысль, что Юра не смог бы сделать это, а вот тот мужчина – да…

Юра любил меня умело, нежно и требовательно одновременно, как никогда прежде. Он сосредоточился только на моих ощущениях, не пытался подгонять, словно только мое удовольствие имело значение.

Сидя у него на коленях, в пустом вагоне поезда, пока его пальцы хозяйничали у меня в трусиках, я кончила и выдохнула его имя.

И тогда же проснулась.

Первым, кого я увидела, был Марк.

В реальности Юра не стал останавливать меня и не побежал следом. Только крикнул, что я совершаю самую большую ошибку в жизни, если думаю, что смогу шантажировать его такими поступками.

Неудивительно, что во сне подсознание подсказало слова, о которых я так мечтала последние шесть лет.

В реальности я оказалась в одной машине с незнакомцем на острове, где мне обещали пляжи и теплое море, а пока было только жутко холодно и темно.

Очень болела голова после выпитого, и было стыдно за собственный сон. Надо же было этому произойти рядом с Марком, который наяву легко вытворяет то, о чем я могу только фантазировать.