Летит по работе? Тоже нет. Бизнесвумен точно знают, чего хотят, и часто не прочь поразвлечься в перерывах между встречами. И у них, как и у меня, нет времени на всю эту конфетно-букетную мишуру.

Я не ухаживаю за женщинами – с этой дурной привычкой я покончил. Беру то, что нужно, и даю то, что не может их жених со взглядом преданного щеночка. Взрыв, буря, эмоции, вот это все.

Так что даже не начинайте. К черту любовь.

Я все ждал, что Вера сдастся и заснет. Расслабится хоть на минуту.

Не тут-то было. Она сидела, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Это из-за моего присутствия, или дело в чем-то другом?

Чем ближе был Кипр, тем сильнее она нервничала. Почему и к кому летит, она, конечно, рассказывать не стала. Сначала я решил, что она боится летать, но когда самолет приземлился в Ларнаке, Вера побледнела еще сильнее. В почти четыре часа утра пассажиры выбирались из самолета толпой зомби. Вера шла по трапу словно на казнь.

Меня она не замечала. А я внимательно смотрел на нее из автобуса. Девушка не притворялась – ей действительно было плевать.

Автобус подъехал к зданию аэропорта. Я специально держусь на паспортном контроле чуть поодаль, но Вера обо мне и не вспоминает. Зато рыжая активизировалась. Бросала загадочные взгляды, пока жених, как навьюченный мул, спал на ходу. Даже подошла, совсем обнаглела. Она заговорила о чем-то, но я слушал невнимательно. Вера уже направилась к багажной ленте. Нельзя было терять ее из виду.

Рыжая сунула мне в карман визитку. С ее телефоном, что ли? Совсем берегов не видит? И убежала следом за женихом.

После таможенного контроля я пошел быстрым шагом в сторону ленты с сумками и чемоданами. Веры нигде не было. Косой взгляд на табло – багаж нашего рейса еще не выдают. Где тогда девушка?

Каким-то чудом увидел ее макушку на выходе в зал встречающих. Получается, у нее с собой только ручная кладь. Выбежал следом, сканируя толпу в холле. Ну-ка, и кому из этих мужиков она принадлежит? Кого она так любит, что даже по сторонам не смотрит?

Но Веры опять нет.

Что это, черт возьми, за способность проваливаться сквозь землю?

Я иду по залу, попутно поглядывая через стеклянные окна на улицу. Возле такси ее тоже нет.

Где же ты, Вера?

Вера

Я прошла мимо толпы встречающих и нашла свободную розетку где-то в глубине зала под лестницей. Никому до меня не было никакого дела.

Телефон предсказуемо разрядился, а жилья я так и не нашла. Самое время разрыдаться, и сдерживаться удается с большим трудом.

Куда же я подевала переходник для зарядки? Провод есть, телефон есть, а переходник… Твою мать! Он ведь остался в том самом туалете! Я думала за ним вернуться, когда любовники свалят, а появление Марка спутало все мои планы.

Руки дрожат. Спешно прикидываю в уме варианты. Без телефона, жилья и знания языка. В ночи за тридевять земель на неизвестном острове. Класс!

Убираю в сумку бесполезный телефон и провод. Ладно, я могу купить переходник где-нибудь здесь, верно? Вот с квартирой точно будет сложнее.

Но объясниться с продавцом в магазине техники я не смогла. К сожалению, греческого я не знаю. Пытаюсь жестами объяснить, что мне нужна зарядка, показав потухший экран телефона. Стараюсь не паниковать. Знаю, что это не поможет иностранцу понять меня, но начать кричать от бессилия очень хочется. Истерика где-то рядом, ждет, когда усталость возьмет свое.

Нужно было соглашаться на предложение Зои. Разбудили бы ту подружку, что такого? Зато забронировали бы мне жилье. Но нет, неудобно беспокоить человека. Что ты скажешь теперь, Вера?

Руки трясутся еще сильнее. Зачем-то пытаюсь дать денег за возможность зарядить телефон, но продавец пытается мне что-то втолковать, а я не понимаю. Чувствую, что сейчас разревусь.

И тут я слышу знакомый голос.

– Нужна помощь?

Марк быстро объяснил греку, что мне от него нужно. Эмоциональный продавец всплеснул руками, и, не прекращая говорить, сбегал куда-то в подсобку, и принес зарядку. Я расплачивалась картой и заметила, что дрожь в руках еще не прошла. Из магазина мы вышли вместе. Марк не сказал ни слова, хотя поиздеваться над моей беспомощностью мог от души.

Но он молчал. Вот только жалости мне его и не хватало!

– Спасибо за помощь.

Не уходит, стоит и смотрит на меня. Не улыбается, а это плохо. Лучше бы улыбался и издевался, чем стоять с таким серьезным и внимательным видом.

– Тебя что, не встретили?

Не сдержалась, рассмеялась.

– Меня никто и не должен встречать.

Марк нахмурился.

– А куда тебе нужно? Ты остаешься в Ларнаке? Пойдем вместе сядем в такси. Вдруг понадобится еще помощь?

Но я лишь покачала головой.

– Спасибо, но мне некуда ехать.

– В смысле?

Не выдержала, потянулась к пакету из «Дьюти-Фри». Перебродившее варенье, говоришь? Сейчас проверим.

Но крышка не поддается: пальцы не слушаются.

Молча протягиваю бутылку Марку. Буднично, будто прошу отвинтить крышку с горошка. Так всегда делала мама, когда просила отца, он понимал ее без лишних слов.

Мужчина легко и послушно отвинчивает крышку. Снова не говорит ни слова, и я благодарна ему за это, но не за то едва уловимое нечто, которое проскальзывает между нами.

Делаю большой глоток.

Горло тут же обжигает водка. Я закашливаюсь и чувствую, что Марк забирает бутылку из рук. В глазах стоят слезы, во рту химический привкус клубники.

– Сколько в этом варенье градусов? – спрашиваю я, откашлявшись.

– Пятнадцать, – серьезно отвечает Марк. – Но это все равно водка с клубничным пюре. Я предупреждал.

Меня за эти сутки кто только не предупреждал! Даже пока собирала сумку: «Ты совершаешь самую большую ошибку своей жизни!» Трясу головой, словно это поможет. Не хочу снова слышать этот голос в своей голове, не для того я сбегала так далеко.

Снова тянусь к бутылке, но раньше, чем успеваю забрать, Марк тоже делает несколько глотков.

– Господи, какая гадость! – щурится он. – И как вы, девушки, это пьете?

Забираю у него бутылку. Второй глоток идет уже лучше. Теперь я знаю, чего ждать от коварного сладкого компота, который способен сбить с ног на голодный желудок. Но чтобы прожить этот день до конца, мне нужна храбрость, которая почти на исходе.

Благодаря клубничному XU-XU, я быстро настигаю состояние, когда еще чуть-чуть и все неудачи я буду вертеть на этом самом «ху-ху».

Марк прикладывается к бутылке куда чаще, чем я. Судя по всему, благородный рыцарь решил не дать мне вылакать бутылку в одиночестве. Теперь мы будем пьяны вдвоем.

Вера

– Марк?

– Вера? – не остается в долгу он.

– Передай бутылку. Она вообще-то моя.

Мы сидим на полу в каком-то углу аэропорта Ларнаки, а за окном начинает светать.

– Да тут остался последний глоток. – Марк трясет бутылкой.

– Ничего себе ты пьешь!

Он откидывается на спину и смеется.

– Как ты заговорила! Можем теперь наконец-то пообщаться нормально?

Допиваю XU-XU. Жаль, взяла всего одну бутылку. Те девчушки знали, что делали, когда полную тележку набирали.

– Короче, Марк…

– Я легко выдерживаю длинные дистанции, Вера. Не надо короче.

Я смотрю на него. Мерзавец опять улыбается.

– Ты сейчас о чем думаешь? – спрашивает он через хохот.

– Думаю, что ты врешь.

– Это еще почему?! – возмущается мужчина.

– Перепихон в туалете нельзя назвать длинной дистанцией. Очень даже быстро все закончилось.

– Ничего ты не понимаешь, Вера, – отмахивается Марк.

– Объясни.

– Что тебе объяснить? Как нужно заниматься сексом в общественных местах?

Я фыркаю.

– Тоже мне наука.

– Еще какая. Но, Вера, лучше объясни, почему мы до сих пор сидим в аэропорту?