– Ты же знаешь, что надо сделать?

– А как же? Однако перечислю: скопировать с тебя на песочный экземпляр акупунктурные и болевые точки, функцию спинного мозга и реакции нервной системы, сформировать сознание до уровня инстинктов самосохранения, предусмотреть мгновенную регенерацию для сброса полученных повреждений. Вроде ничего не забыл? – и, не дожидаясь ответа, покинул пределы подпространства.

Всполохи северного сияния – новая фишка дракона, превратили отбытие в праздник.

Несмотря на крупную шагрень кожи, с оттенком кровососа, на расстоянии кукла с лёгкостью пародировала подлинник, этот недостаток и нуждался в искоренении. Порыжевшие волосы, ноздри, превратившие нос в треснутую брюкву, потяжелевший подбородок и сузившийся лоб, перечёркнутый грубой морщиной, окончательно убедили Алекса в потере двойника.

Новоиспечённый соперник Алекса в предстоящем спарринге стоял расслабленно, слегка покачиваясь, опустив руки вдоль тела. Рыжий Громила – подходящее прозвище участника боёв без каких-либо правил, почему бы и нет.

В первом раунде Рыжий Громила с техникой боксёрского мешка принимал каждый удар спарринг-партнёра за подарок судьбы, кривясь от немнимой боли, пока не отправился в нокдаун.

Во втором раунде подопечный, следуя указаниям тренера, перешёл в наступление, нанося по противнику серии ударов кулаками, локтями, коленными чашечками, тыльной стороной стопы одной из ног и даже пятками.

Алекс придерживался тактики тотальной обороны, уклонялся, ставил блоки, отталкивал соперника в сторону, пропуская удар, благодарил дракона за поле шокового контроля, информировавшее разум то о виртуально сломанном носе, то о виртуально заплывшем глазе, то о виртуально пробитой печени.

Третий и последний раунд проходил в возне на ковре, в попытках захвата и выхода на болевой или удушающий приём. Победа заслуженно досталась Алексу, удачно проведшему удар лобной костью в переносицу Громилы, отправив последнего в очередной нокдаун.

Дубликат Рыжего Громилы, созданный методом копирования, стал кудрявым брюнетом, получил раскосые глаза, горбинку на носу и кожу цвета варёной сгущенки. Никак иначе, как Кудрявое Зло, назвать подобный образчик язык не поворачивался, да и какая разница.

Теперь, когда пара бойцов имела место быть, Алекс готовился приступить к продолжению воплощения грандиозного замысла, отдавая отчёт, что классические единоборства не его конек, да и кун-фу панда, богомол и пьяная обезьяна вне зоны доступа. Кто бы спорил, увы, любому ясно – на выработку упомянутых стилей на Земле изведены столетия, сменив не одно поколение драчунов. Оттачивая философскую мудрость воина, ученики и сейчас продолжали дело мастеров, пусть так, бойцы же Алекса имеют явное преимущество: никакой философии, мудрости поколений, моральных принципов и душевных мук плюс резиновое время.

– Рыжий Громила против Кудрявого Зла, – проорал Алекс, растягивая гласные, и расплылся в кровожадном оскале. Подойдя вплотную к претендентам на чемпионский пояс, всё же с человекоподобными особями так и тянуло поговорить как с разумными, не скрывая ехидства, напомнил, – правил нет никаких. Раунд временем не ограничен, бой до нокаута, минутный перерыв, мгновенное полное восстановление, и круг замкнулся. Итак, – закончив наставления, хлопнул в ладоши, – начали!

Первые несколько раундов боя соответствовали уровню уличной драки в исполнении школьников младших классов. Неуклюжие обмены ударами, бесполезные блоки защиты и непродуктивные подсечки. Тем не менее это безжалостный поединок соавторов новой вершины боевого искусства, где ставка не смерть, а жизнь.

Рыжий Громила, пропустив неуклюжий приём коленом в пах, согнулся в три погибели и, корчась, повалился навзничь. Кудрявое Зло, воспользовавшись положением, несколько раз с оттяжкой ударил ногой по неприкрытому лицу оппонента, отправив того в мир иной отдохнуть. Сам же, лишившись остатков сил, теряя ориентацию в окружающей среде, отшатнулся на несколько шагов, припал на колено, пару раз судорожно тряхнул головой и рухнул в беспамятстве.

После минутного перерыва оба бойца, вновь выглядевшие новорождёнными, сошлись в очередной бескомпромиссной схватке.

Всё зависящее от себя Алекс сделал, дольше оставаться повода нет, разве только отнимать у единоборцев время, посему, развернувшись, проследовал в шлюз. Выставив на пульте управления стократное увеличение хода времени, прильнул к глазку, пара размазанных полупрозрачных пятен колыхалась над татами, увидеть происходящее не представлялось возможным, понять же – легко!

– Гоор, иногда мне кажется, и мысль эта не дает покоя – в каждом диалоге нашем я сам себе собеседник.

– Не удивительно, – голос дракона прозвучал буднично, словно бессмертный «собачий вальс» на рояле одним пальцем. – Эгоплерома и есть ты. Каждая мысль и каждое слово – ты. Нет тебя – нет ничего. Только задумайся, каков этот мир, и о том, откуда я черпаю знания.

Голова Алекса детским жестом «не знаю» провалилась на пару ударов сердца в плечи.

– Дальтоники, – продолжились рассуждения чешуйчатого, – путают красный и зелёный, при этом различают другие цвета, с врождённой же слепотой данное понятие вообще никак сознанием не отождествляется, аналогично с обонянием и вкусом.

– Да уж, помню, каким манящим в детстве казался образ – «ОБЛЕПИХА». Чужие слова, с завядшими подробностями, кто-то где-то когда-то видел и даже вкушал. Облепиха, о Боги! – ягода как минимум с черешню, где каждая ветвь куста – кукурузный початок, с полей возделанной целины. Райский вкус – микс малины, клубники, дыни, арбуза, манго и сливочной тянучки, для гурманов так и вовсе – сладкие губы Василисы Прекрасной. Ложь и обман! Противная кислятина с шипастого куста и стальной плодоножкой. Тьфу три раза, – поморщился, извинился, что прервал, вернул слово дракону.

– Теперь же представь, как мне, субстанции без органов чувств, даже не существу, и главное с чем ассоциировать отдельные крупицы сущности. Когда вокруг лишь не имеющее размерности ничто, исключая источник – тебя. Поверь себе – подражание не худшее зло, реализуемое в глобальном масштабе Эгоплеромы…

Речь дракона свернулась на незаконченной фразе, будто всё, о чём он мог рассказать дополнительно, есть не что иное, как сущий пустяк, полный вздор. Да и слушатель всего-навсего – банный лист, хоть и прилипший к тыльному месту так крепко, что и под наркозом больно отрывать. Когтистая лапа в одно движение, быстро и точно схватила Алекса, до последней секунды наивно полагавшего о существовании табу на неприкасаемость частной жизни, а сторонним посягательствам, прежде чем состояться, требуется от жертвы либо личное разрешение, либо генеральная доверенность.

Резко крылья вверх – воздушная яма, взмах вниз – воздушная бугор… сегодня пилот ни разу не толерантный садист.

Только после того, как с трудом затормозив на террасе гнезда, дракон разжал тиски пальцев, освобождённый пассажир уверовал, о совершенной неготовности в космонавты. Если бы и очерёдность действий дракона оказалась нарушенной – сначала ношу отпустил, затем остановился, то несостоявшийся покоритель космоса, заправленный инерцией, словно горошина, при стрельбе из духового ружья вряд ли успел бы в скоротечном полёте изготовить перфоратор ради будущего, в котором уже не спеша начать отскребаться от стены.

Четверо малышек стояли, держась худенькими ручонками за поручень игровой площадки, а то, что выглядели девчонки близнецами, Алекс списал на насвежо сотворённое над его организмом кощунство. Когда же к четверке плохо сбалансированной походкой присоединилась неотличимая парочка, недоверчиво осмотрелся, ища подвох, но ни одного гримера или, на худой конец, визажиста в поле зрения не попало.

– Гоор, девчонки все как одна – близнецы? – шёпот искажал слова. – Это нереально! – рассуждения искали тупик в надежде остановиться. – Тройня у каждой мамы, которые сами – сёстры-тройняшки, те, в свою очередь, тройняшки от тройни их бабушек? Всё логично! Семейная традиция у них такая? Почему бы и нет – преемственность в третьем поколении…