Талая вода от края ледника капля по капле собиралась в ручейки, те складывались в речку, огибавшую препятствия и размывавшую трещины, прокладывая извилистое русло, обрывающееся шумным водопадом, наполнявшим кратер, образуя горное озеро. Поток же, избавлявший озерную чашу от перенасыщения, вырывался с противоположной стороны, где, поднырнув под застрявшую в расщелине глыбу, с оглушающим рёвом терялся в бездне. Бесконечные снопы брызг, поднимаемые в воздух, короновала яркая монохромная радуга. Влага, конденсируясь на множестве разбросанных и тут, и там валунов, направлялась желобом водостока в бассейн первого ряда, воссозданного по открытке из памяти, куда и спустился Алекс.

В человеческий рост колонны, поддерживающие антаблемент, страдали примитивизмом, отчего издалека постройка в целом напоминала мишень для игры в городки, и это сходство хотелось устранить.

Атланты не соответствовали архитектурному пристрастию Алекса, пускай и подкупали простотой реализации; собственная реплика – в мрамор, инъекция стероидов – в мышцы, набедренная повязка и в подбородок – мужества, мачо-атлант готов. Выбор очевиден – Кариатиды. Только с формой груди Алекс возился намного дольше, чем со всеми вместе взятыми инновациями на плато со дня сотворения. Непрерывные мечты заполучить античную натурщицу не на годы, а лишь на несколько часов, минут, мгновений, оставались мечтами. И наконец, признав, скульптура не им потоптанная стезя, стукнул в прискорбии себя кулаком по ладони, колонна вернулась к первоначальному облику. Надежда оставалась, пройдёт пара десятков лет, повзрослеют девчонки, ситуация может в корне измениться. Почему-то вдруг стало жалко, до слёз, ребро Адама, не к добру.

– Александр, – зов дракона разжал тиски творческого спазма.

Тот обернулся. Гоор выглядел странновато, преобразился взгляд, добавилось в плавающей пропорции и задумчивости, и рассеянности.

– Александр, она меняется! – и, видя замешательство оппонента, торжественно изрёк, – образуются пространственно-нейронные сети… Она обречена на мутуализм… безвозвратно утрачивает невостребованные врождённые инстинкты. Недалёк тот час, когда одна её часть не сможет существовать без другой.

Алекс молчал, нечего произнести, разве что речь в тронном зале.

– Игрушки спровоцировали скачок в развитии, фон её разума приобретает явно выраженные гармоники самоанализа, она переформатирует структуру своего сознания. Понимаешь, Александр?

– Не знаю, как объяснить тебе, Гоор, – Алекс посмотрел стоящему вполоборота дракону в глаз, – мне бы твои проблемы. Дети развиваются – это нормально, кстати, с плато закончил, – прозвучала неудачная попытка сменить тему. – Пойду… – дежурный повод спросить, почему Гоор называет девчонок в единственном числе, проигнорировал, может, в драконьих мозгах так устроено, всему свой черед.

Короткое путешествие в лифте Алекс закончил в приподнятом настроении. Кресло-качалка, скучавшее на пристани возле родного дома, обрадованно скрипнуло под массой хозяина.

В пространство из эфира возвратился шмель. Идея алгоритма псевдо-жизни насекомых окончательно оформилась, и вот настал срок частичной реализации. Аккуратно взяв шмеля, стараясь не повредить, легонечко подул, точно на отбитые кувалдой пальцы. Крылья насекомого пришли в движение, одновременно послышалось нарастающее жужжание, и, зависнув на несколько мгновений над раскрытой ладонью-аэродромом, первый представитель фауны, рождённый в Эгоплероме, обрёл самостоятельность.

Перелетая с травинки на травинку, с цветка на цветок, искусственный интеллект шмеля одним касанием лапок изменял оттенок, форму и размер преображающейся к лучшему флоры. Алекс с неподдельным восторгом наблюдал парадокс ученика, правившего труды мастера, с лёгкостью разрушавшего царство опостылевшего однообразия.

Алекс задумался о предметах быта, в таком возрасте это вполне приемлемо, особенно если ты холостяк. Интерьер нежилого по ощущениям дома, где стены без единого изъяна, стеллаж с пустыми книжными полками и бельевой шкаф с голыми вешалками, поднимал настроение, равнозначное смеху от щекотки. А вот чулан с ненужными предметами, лохмотья паутины, примятая крысиными лапками пыль, солнечные лучики сквозь молью истёрзанную занавеску – приятная альтернатива, но, увы, на день сегодняшний только ностальгия, создавать же подобное – моветон.

Книга, в твёрдом переплёте, с золотым тиснением торца двутавра на корешке, упала на столик прямо из пустоты, не подняв и пылинки, ни на обложке, ни на титульном листе не значилось ни фамилии автора, ни его псевдонима. Название также отсутствовало, увесистая книга ни от кого и ни о чём. Казалось бы – напрасная трата времени. Так нет! Всё перечисленное вовсе не лишало удовольствия, послюнявив палец, перелистывать матово-белые пронумерованные страницы, с головой погружаться в трясину содержания.

Незаметно стемнело.

Отложенная книга навеяла мысли о досуге и чуть-чуть об одиночестве. С тех пор как процесс материализации осуществлялся без зримого присутствия Гоора, тот неотлучно пропадал в гнезде, возле многодетного сокровища целых двадцати четырёх, если пересчитать. За редким исключением, на закате можно наблюдать его, барражирующим над гладью озера, непременно с манежем, едва не касающимся поверхности воды, дракон – лётчик от Бога!

Первая идея – шахматы – тут же увлекла Алекса, подкинув его словно монетку жребия и также закрутив в суете. Доска из тика, клетки – контраст перламутра с углём, граб белых и палисандр чёрных фигур, золотые короны королей и ферзей, серебряных офицеров. Алекс любовался, шахматы выглядели дорого, очень дорого, настоящее произведение ювелирного искусства, современная отделка не в укор. Следом ожила в материи роботизированная рука-манипулятор, универсальный автономный механизм на урановом топливе, призванный сузить способности дракона применительно к настольным играм и побочно лишить того возможности жульничать, поставить крест на потаённых талантах шулера, доказательств нет, но на всякий случай.

Хоть и подгоняемый нетерпением сделать ход е-два на е-четыре, Алекс не удержался от соблазна и несколько раз воспользовался услугами лифта, покатался, как в детстве. Действие, ставшее с недавних пор ритуалом, заряжало настроение положительными эмоциями, точно шерсть палочку эбонита статическим электричеством.

Дебютная, скоротечная партия шахматного турнира принесла Гоору уверенное поражение и снисходительную усмешку в исполнении харизмы Алекса. Вторая же затянулась, заставив ведущего в счёте волноваться, а по окончании ознаменовала новую для Эгоплеромы традицию. Последующие партии все, как одна, завершались словами Гоора:

– Шах и мат!

И многими словами Алекса.

Дуэль отложили, когда рука-манипулятор при всём усердии не успевала ловить разлетающиеся фигуры то и дело преждевременно заканчивающихся партий. Один из игроков, утратив всякий шанс на победу, нервничал, а мнимый намёк на несостоятельность как шахматиста воспринимал личным оскорблением. Договорившись о реванше, проигравший покинул гнездо.

Следующим днём, с раннего утра, Алекс пребывал в отличном расположении духа. Шахматная корона, потерявшая статус желанного трофея, рухнула на нижнюю строчку списка приоритетов, зато спланированная за ночь интрига жаждала срочной реализации.

Абсолютно все партии, будь то шашки, домино, го, остались за драконом. Авантюра удалась! Стопроцентное поражение цели, пусть теперь злорадствуют неудачники; факт же остаётся фактом – титул вице-чемпион Эгоплеромы по всем представленным дисциплинам звучит стильно!

– Гоор, – Алекс привстал и вновь опустился в дубликат любимого кресла, размещённого в пещере специально на случай аудиенции возле сталагмита, облюбованного драконом и лишь по этой причине использованного инвентарём турнира. – Что происходит?

– Настольные игры, – небольшая речевая пауза, – удачный пример, где ход как точка отсчёта. Нужны пояснения?