– Гоор, не попытался бы ты озвучить упущенные подробности. Сейчас совсем неподходящий случай, когда краткость – сестра таланта, а тот побратим недосказанности.

– Вряд ли я ведаю о большем, всего-то и подметил, здесь, в Эгоплероме, нужные мысли можно облечь в материю. Как пример, мой эпический образ – твоими заботами и колечко дыма – моими, тому свидетели, – тут же наглядно продемонстрировал результат. – Думаю, принцип прост и понятен, да и опыт положительный копится.

Алекс, помедлив, разлёгся рядом, оказалось неудобно, точно на матрасе с острым дефицитом пружин, а то и похуже. Подложил под голову руку, надолго не хватило, быстро затекла. Покосился на дракона, подумал – терять-то особо и нечего, попросился обратно в лапу. Тот не отказал.

– К чему-то надо однозначно приступать, бездельников нигде не любят, – процитировал Алекс непредвзятую истину, худо-бедно устроившись, – небо, почему бы и нет. Ящуры, они же древние, а те плохого не посоветуют. На данный момент оно так и есть, не придраться. Пока не понятно, как я тут оказался, что представляет собой это «тут» и что вообще происходит, лучше проявлять лояльность.

– Итак, неба глубина – запросто, – укрепился бормотанием, но глаза закрывать не стал, – не много ли берёт на себя субъективный советчик, точно знакомы с ним целую вечность, – сосредоточился. Бах бабах, и небо получилось. Беззвучные фанфары. Оказалось многим проще, чем рисовать. А то бывало, воображаешь красивейшее создание, а из-под кисти лишь страх Божий нарождается, тут хоть о пейзаже речь, хоть о натюрморте.

– Добавить солнце в зенит, – Алекс усмехнулся, – не вопрос, захотелось уменьшить яркости, всё же Эгоплерома не солярий, – призвал на выручку кучевые облака. Смутился итогом, посмотрел на дракона, тот делал вид, будто ему всё равно, это досаждало. Пришлось придать результатам абстрактные формы, избавив от привычки подражать питомцам зоопарка. Творческая мука, вне зависимости от причины возникновения, – задача не для избалованных усердием трудоголиков.

Когда под ногами навязанная почва, а выше фальшивого горизонта – самодельное небо, почему-то нет желания творить себе подобных, хочется немного обустроиться. Алекс не сомневался, он либо умер, либо спит, либо в коме. Определиться точнее не получалось, так как виденные редко сны помнил фрагментарно, умирать и вовсе раньше не приходилось, а про состояние в коме только в сериале смотрел, при этом мир Эгоплеромы казался привычным и все его действия выглядели логично.

Закладка паркового ансамбля сразу на старте оголила массу физико-ботанических проблем, не все из них решились наилучшим образом. Однотипная процедура по материализации элементарных вещей, будь то травинка, песчинка и далее по смыслу, а также и более сложных конструкций – куст, дерево, россыпь камней – навели Алекса на идею создать некое подобие хранилища – кладовую Эгоплеромы. Другими словами, готовый либо незавершённый предмет не аннигилировался с концами, а просто, теряя визуализацию, растворялся в окружающем эфире. По мере необходимости объект извлекался в нужных количествах, при этом не требовалось хранить в памяти все детали до мелочей, достаточно помнить о его существовании в качестве образца, тем самым сосновый бор на десяти гектарах – минутное дело, если бы не одно «но».

Деревья падали друг за другом то ли под топорами лесорубов-призраков, то ли от нашествия невидимых бобров. Рухнувшие стволы безжалостно стирали видовые различия между парковой аллеей и девственным буреломом, лишая дизайнера ландшафта остатков терпения разбираться в причине: корни ли слабо развиты, крона ли перегружена?

– Александр, – не сказать, что голос дракона издевался, но и сочувствия в интонации не прослеживалось, – творческая личность, а создатель иным и не вправе существовать, обречена на собственное представление о прекрасном. Созидай! Ни на кого не обращай внимания! – спрятал лик за лапами, продолжив подглядывать в щель между пальцами.

В молчаливом ответе Алекс продолжил ниспадающий взгляд гиперболическим взлётом головы, намекая на существенную разницу меж искусно сотворённым небом и убогой поверхностью тверди. Закончив уничижающий жест, прокомментировал: – Ни в чьих советах не нуждаюсь, – со спокойной совестью продолжил начатое.

Как ни заливайся сладко консенсус-соловей фальшивым нотным письмом, диссонанс безмолвия действовал угнетающе. Вид стоящей по стойке смирно травы, равно как и пары-тройки деревьев, несущих службу почётного караула, провоцировал начальные симптомы отрезвления, мутило. Не то что отдыхать, ходить по ветру в предложенную зону релаксации врага не заставишь, и даже тотальный дефицит отхожих мест в округе подобного не посоветует. Одним словом, с большой буквы и по слогам – Са-бо-таж!

Проиллюстрировать в терминах опредмечивания процесс движения воздушных масс у Алекса не получалось, не хватало навыков. Достижения пугали не только его. Отложил на потом, спешить не стал. Посему табличка: «Парк закрыт на просушку. Проход запрещён!», украсившая вбитый почти по самую макушку нетёсаный кол, – идеальное решение для первого раза, это уж точно.

Алекс двинулся в сторону яслей, теперь уже самостоятельно ступая по твёрдой яви, с высоко поднятой головой, намеренно под ноги не смотря.

Младенцы, от участия в судьбе коих Алекса успешно оберегало творчество, нерационально двигали конечностями. Сейчас, присмотревшись, сообразил: новорождённые-то – девочки; одинаковые распашонки розовых тонов, аналогичных оттенков ползунки, чепчики и носочки. Малышки ни плачем, ни детской неожиданностью не привлекали чьего-либо внимания. Вели себя так, будто имели за плечами Смольный институт благородных девиц.

– Что-то с яслями в целом не так, с детишками этими не так, да и со мной однозначно не в порядке, – обеспокоился Алекс. Прислушался к организму. Самодиагностика задержала дыхание. Непреодолимое желание разбавить кровь кислородом не проявлялось, несмотря на энное количество канувших в прошлое минут, чем натурально испугало естествоиспытателя. Истерика, точно дрожжи в сахарном сиропе, бесконтрольно множилась. Лишь опьянев, душа оставила экзорцистские попытки обрести свободу от бездыханного тела. К тому же искусственно вызванное самоанализом состояние, требовавшее повышенной концентрации, вконец надоело, и вредная привычка дышать сразу же взялась за старое.

На следующем этапе самодиагностики Алекс попался на происках мысли об абсолютной сытости организма. Даже при виде свиной копчёной рульки с литровым бокалом холодного тёмного пива, окажись они в поле доступа, слюни у Алекса не потекли бы. Ну, не проявлялся симптомами голод, не проявлялся и всё.

В надежде на то, что его недоедание коротает время в одиночестве, Алекс исподволь глянул на дракона. Самопровозглашённый ясельный смотритель, торчавший в створе ворот, щеголял здоровым образом жизни и подозрений не вызывал.

Самокопание иссякло, точно в дырявой по нижнему обручу бездонной бочке, и Алекс снова почувствовал бы себя счастливым человеком, если бы не вновь открытые свойства организма, позволявшие не дышать и не питаться, и это Алексу категорически не нравилось.

Слова, прозвучавшие пару месяцев назад, стали для Алекса откровением, он начертал их на скрижалях, которые забыл, куда положил.

– Материализация, – дракон разлапился, – не требует моего непосредственного присутствия. – В ответ на непонимание собеседника уточнил: – Астральной связи между нами достаточно, – и, не выдержав театральной паузы, посоветовал, – не пытайся осмыслить, Александр, просто прими. Я лишь участник группы поддержки, идол-вдохновитель, философский камень здесь ты. Если понадобится воплотить в материю неосознанную идею, несформированную мысль, тогда другое дело, зови. Помогу значительно сэкономить время, большего не жди. Твори, – и дракон, как бы атипично не звучало, продемонстрировал безупречные зубы без брекетов.

Начать хотелось с чёрной пантеры, Алекс с детства любил больших кошек, воспитываться приходилось в джунглях, пусть и городских, но идея страшила, с драконом ягуару не справиться, а самому, случись чего, от него не убежать.