Да, это вам не девичьей ладошкой по небритой щеке после правдивых слов о скорой разлуке.

За считаные мгновения, прежде чем нащупать дно и разбрызгаться по прилегающей территории настолько мелкими фрагментами, кои собрать на совочек – неподъёмная задача и для Золушки, Алекса настигло извергнутое ящуром пламя, сопровождаемое мыслью о кремации. Предотвратили трагедию челюсти последнего.

Ощущения разнились с восприятием, язык дракона приятно массажировал поясницу, даря тепло и уют. Ближайший зуб-гильотина несильно сдавливал шею, а противоположный пытался отделить ступни, безуспешно, пальцы ног послушно шевелились. Алекс, конечно, знаком с механикой прокрустова ложа, но никогда не жаждал подобной мебели для себя любимого. Не прошло и лишней минуты, как тёплый ветерок дыхания дракона, под метроном его сердечного ритма, убаюкал нервозность Алекса. Тот расслабился, прикрыл глаза, собираясь уснуть, да не тут-то было. Несколько жевательных движений, крайне зловеще выглядевших для стороннего наблюдателя, будь таковой, лишь пощекотали Алексу ребра. Далее дракон просто выплюнул несостоявшийся обед, проскакавший раз десять блинчиком по воде, прежде чем погрузиться в пучину.

– Выходи из заточения, Александр, – глухо, что естественно для обитателя глубин, коим в данный момент слушатель и являлся, прозвучал полузабытый призыв Гоора.

Удивительно, но и сейчас трюк сработал безотказно. Сначала всплыла белобрысая макушка, далее показались карие глаза, нос, губы, подбородок и кадык, затем нерукотворный перископ, собранный из перечисленных деталей, направился к берегу.

– Александр, – примирительным тоном сытого ящера произнёс Гоор, – сейчас мы закрепим только что полученные знания. Согласен?

Хотя ученику и мерещилась коварная усмешка на абсолютно спокойном лике дракона, решил не противиться:

– Согласен…

– Воплоти железный стержень, метров двух и крепко держи, не выпускай.

– Да я буду спать теперь с ним в обнимку, – пробубнил Алекс, выполняя просьбу, – вот только заточу поострее…

– Александр, твоё тело облачено в поле шокового контроля как снаружи, так и изнутри, это многое даёт тебе и многого лишает. Хорошо то или плохо, не знаю, но боль не сможет стать нестерпимой, притом как ты, наверное, заметил, указывает, когда таковой является…

Шар пламени, сорвавшийся с языка дракона, мгновенно раскалил добела свободный конец прута, заискрившегося бенгальским огнём. Глаза Алекса со всё нарастающей тревогой наблюдали за адовым жаром, неотвратимо подступающим к пальцам, пытавшимся самопроизвольно разжаться и отказаться от драконовского эксперимента. С каждым мигом всё меньше он верил в послушание пока не успевших обуглиться кистей, и это «пока» длилось недолго. Глаза испытуемого не выдержали и зажмурились.

Ощущение тепла кружки чая, остывшего настолько, что смело можно пить, не боясь обжечься, позволило Алексу снова распахнуть трусливые глаза, но никак не поверить в их ложь. Рука, державшая прут, окрасилась в цвет закатного солнца, сходившего на нет лишь у плеча. Инстинктивно отброшенный стержень зло зашипел, остывая на влажном песке, кожа, когда с неё спала огненная крага, практически сразу вернулась к естественному состоянию.

Оба молчали. Развалившийся калачиком прямо на песке бывший Предвестник и бывший человек, присевший тому на хвост под сенью перепончатого крыла.

Ни тот, ни другой в эту ночь не разошлись по домам, было о чём поразмыслить.

К обустройству ранее созданного подпространства Алекс вернулся во всеоружии, уверенным в желаниях и в способе их реализации.

Равнинный остров с границей, будто циркулем очерченной посреди озера, кое можно перейти вброд за пару десятков минут в любом направлении, окружали неприступные не только с виду, но и в текущей реальности скалы. Практически всю территорию острова застилал татами, неприкрытой оставалась лишь узкая полоска пляжа с белым кристаллическим, точно соль крупного помола, песком. Вечернее безоблачное небо, водная поверхность, где сразу несколько источников лунных дорожек преломлялись рябью, создавали сказочное настроение. Не стесняясь, воображение уговаривало поставить палатку, разжечь костер, искупаться и, забравшись в спальный мешок, навестить Морфея.

Подстрекалу никто не слушал.

Если бы Алекс, мастеря животное, позволил множество неточностей в окрасе шерсти, длине лап, хвоста, приплюснутости носа, форме глаз, то любой разумный наблюдатель без труда определил бы как минимум вид, к которому изделие принадлежит, признавая, что столь интересную породу ранее не встречал, но отдал бы зуб, и не один, в угоду самоуверенности.

При создании животного всегда можно остановиться, опираясь на собственный вкус, понятно, где Алекс и где Всевышний, но эффект-то достигнут, творение узнаваемо, не придираться же к мелочам. С изваянием человеческого тела у Алекса дела намного хуже – нет ни способностей, ни таланта. Даже «посредственность» – недостижимый уровень, ворона и та прогресса не накаркает. Требовалась натура или на крайний случай фоторобот, что при нынешней жизни одно и то же. Решение проблемы, безусловно, существовало прямо здесь и сейчас, и за ним не надо снаряжать экспедицию. Отличный инструмент визуализации образа – зеркало, его изготовление само по себе – задача не так уж и тривиальна. Объяснять дракону физику углов отражений и преломлений, с карандашом возле кульмана, есть дело неблагодарное, хотя, бесспорно, увлекательное.

Изготовив несколько примитивных объектов: с идеальным антибликовым покрытием, вставленное в рамку, слегка тонированное стекло, два дециметровых кубика-клона, с разноцветными гранями и табурет. Разместил все перечисленные предметы так, как того требовало условие эксперимента, а точнее: раму – в вертикальное положение, кубики – по разные стороны от плоскости стекла, табурет – с торца.

Дракон внимательно наблюдал, не вмешиваясь.

Для наглядности Алекс присел, не кресло-качалка, конечно, да недолго вытерпеть можно, и стал медленно вращать взятые кубики в противоположные стороны, имитируя эффект отражения. Ближе к вечеру, под занавес презентации, понимая бесполезность потраченных усилий, воспроизвёл примеры более сложных манипуляций, используя части собственного тела – левая нога иллюстрировала отражение правой.

И тут к дракону пришло озарение. Стекло, утратив прозрачность, впитало чистые цвета небес и грунта. Затем компанию первенцев зазеркалья поочередно пополнили облака, уходящая вдаль тропинка, травинки одна за другой в строгих правилах перспективы, далее, резким фронтом приливной волны, окончательно формируя поверхность, вынесло на зеркальную гладь недостающие объекты разом.

Счастливое отражение лика Гоора бесследно исчезло только глубокой ночью, прихватив наудачу и зеркало, и дракона.

Совсем не жалко, в счёт оплаты за посильную помощь.

Теперь в Эгоплероме понятие «отражение» стало таким же расхожим, как наименования цветов палитры, светлых и тёмных сторон оттенков. Отныне успешная материализация зеркала требовала лишь указания габаритов и пары свободных мгновений, ведь помещённый на вечное хранение в кладовую образец доступен в любую минуту.

Алекс понежился в освежающей воде и, не обтираясь, обвалялся в белом песке. Полярный медведь, конечно, он никакой, по понятным причинам, а вот мумия, пожертвовавшая бинты нуждающимся в послеоперационной перевязке, вполне.

Прежде чем аннигилировать и четверти часа не отслужившее зеркало, Алекс извлёк из него собственное отражение, пара кругов почёта вокруг обретшей тело амальгамы намертво закрепили и без того благодушное настроение. В ближайшем тысячелетии, а то и раньше, песочного клона ждёт судьба сооснователя школы боевого искусства.

– Гоор, – позвал Алекс, – нужна твоя помощь.

Через пару мгновений в небе закружил обескураженный дракон.

Алекс извиняюще ему взмахнул, и над поверхностью озера вздыбился коралловый риф, досконально повторивший профиль драконьего лежбища, куда со всей присущей грацией призванный и приземлился.