В начале августа все части 2-й ударной армии усиленно и глубоко занимались боевой подготовкой. Выяснилось, что прибывшие на пополнение частей красноармейцы недостаточно знают миномет, слабо отработаны вопросы взаимозаменяемости номеров в пулеметных расчетах. У некоторых бойцов саперная лопата не в почете. На все это пришлось обратить самое серьезное внимание.

В ночь на 27 августа штаб, ряд подразделений, тылы армии погрузились в эшелоны и выехали в новый район сосредоточения. Разгрузились на станции Войбокало, получив приказ ждать до поры, ничем не выдавать своего присутствия.

Вечером 30 августа нас вызвали на командный пункт 8-й армии. Здесь уже находились командующий войсками фронта Мерецков, начальник штаба Стельмах, член Военного совета Запорожец. Там я узнал, что предпринимаются новые активные действия с целью прорыва блокады Ленинграда. Общий замысел операции предусматривал совместные действия правого крыла Волховского фронта и Невской оперативной группы Ленинградского фронта. Главная роль отводилась войскам Волховского фронта, которые должны были прорвать оборону противника южнее Синявина, разгромить его мгинско-синявинскую группировку и, выйдя к Неве, соединиться с частями Ленинградского фронта. В первом эшелоне наступала 8-я армия генерал-майора Ф. Н. Старикова. Наша армия, находившаяся во втором эшелоне, должна была развить ее успех. Между 8-й и нашей армиями находился 4-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Н. А. Гагена. Оборона противника прорывалась между железнодорожной линией Мга — Волхов и Синявинскими высотами. На местности это — торфяное болото, заросшее мелким лесом и кустарником. Это было самое узкое место между Ленинградским и Волховским фронтами — 12–15 километров.

Частям и подразделениям Ленинградского фронта, переправившимся через Неву, не удавалось развить наступление. Атаки шли уже несколько дней, элемент внезапности был утрачен, войска сильно ослаблены. С тяжелым сердцем я возвратился в свой штаб.

2 сентября командование фронта ввело в бой из состава 2-й ударной армии 191-ю стрелковую дивизию. Над полем боя тотчас же появились самолеты врага. Они бомбили дороги, мосты, станцию Войбокало. Нашей авиации было очень мало. Лишь зенитки активно боролись с гитлеровскими самолетами. Фашистское командование намеревалось, видимо, остановить наше наступление с помощью авиации.

Для наращивания усилий ввели в бой 22-ю отдельную стрелковую бригаду, 19-ю гвардейскую и 327-ю стрелковые дивизии. А результат пока не мог нас удовлетворить. В чем же дело? Пленные подтвердили имевшиеся у нас сведения о том, что перед нами — переброшенные из Крыма части и соединения армии Манштейна.

Доложил командующему войсками фронта: «Продвигаемся вперед, но очень медленно. Много огня, беспрерывные контратаки, бесконечные бомбежки наших боевых порядков. Противник вводит все новые и новые силы. После нашего артналета осталось много неподавленных огневых точек». Через час начальник штаба фронта Стельмах срочно вызвал меня на провод:

— На Старикова (8-я армия) со стороны Тортолово и Мишкино двигается до тридцати танков. Надо помочь, пошлите хотя бы роту.

— Роту? В ротах осталось по 20–30 человек. Что может сделать такая рота? Уж лучше помочь артогнем.

10 сентября на пункте управления собрались Мерецков, Запорожец, Диброва, Рогинский, Бияков, Свиклин, начарт Калашников, начартфронта Бесчастнов. Обсуждали план действий на два последующих дня. Большие надежды на артиллерию. Она должна разрушить препятствия, расчистить дорогу пехоте.

На следующий день, едва рассвело, началась сильная бомбежка наших боевых порядков. Наша артиллерия била по огневым точкам врага, а противник отвечал тем же по боевым порядкам 4-го гвардейского корпуса. Огонь с обеих сторон достиг высокой плотности. Нашего соседа из 8-й армии противник пытался контратаковать, поддержав атаку пятью батареями артиллерии и танками. Но контратаку отбили.

Несмотря на мощный огонь нашей артиллерии, 6-й стрелковый корпус Биякова продвинуться не смог. Противник беспрерывно контратаковал, хотя и нес большие потери. Мы перехватили радиосообщение немецкого генерала Венклера о том, что наши части вклинились в первую линию его обороны. Он просил поддержки. Противник, видимо, нервничал. Он бросал в бой от Синявина и Круглой рощи новые силы.

Но и нам было не легче. Примерно к середине дня 10 сентября я перестал чувствовать правый фланг соседа. Смотрю, а вдоль речки Черной продвигается противник, человек до пятисот. С других направлений — до двух с половиной батальонов. Уже отбито семь контратак — две от Синявина, две — из Торфяного, три на других участках фронта. Из наступавших вдоль ручья уничтожено до 400 человек. В роще Круглая нами взорван гитлеровский склад боеприпасов.

11 сентября. Снова невероятно трудный день. В воздухе — самолеты врага. Они бомбят почти непрерывно. Чадно горит торф. Наша землянка подпрыгивает, вот-вот выскочит из земли. До 400–700 вражеских самолето-вылетов ежедневно. Связь с частями нарушилась. Все работники штаба направлены в подразделения для выяснения обстановки.

Враг подтянул в район Келколово, против нашего стыка с 8-й армией, самоходки. Надо ожидать и танки. От Круглой рощи части Биякова отбивают атаки новых сил врага. А из штаба фронта очередное внушение за медленное продвижение. Только позже я узнал, что в те дни на нашем участке фронта шел жестокий бой с целой армией Манштейна, прибывшей из Крыма с целью во что бы то ни стало сломить волю защитников Ленинграда к сопротивлению и штурмом овладеть городом. Наше настойчивое, хотя и очень медленное, продвижение к берегам Невы нарушило планы фашистского командования, оттянуло на себя его свежие дивизии, предназначенные для иной цели.

Напряжение боя не ослабевало. Наша авиация сделала два захода на штурмовку позиций противника. Бияков и Рогинский готовят подчиненных к возобновлению наступления, но им приказано вначале закрепиться на достигнутых рубежах. Проверяющие 4-й корпус Гагена сообщили, что он понес большие потери. Сильно ослаблены части и 6-го корпуса.

12 сентября — дуэль тяжелой артиллерии. Кругом, насколько видно в бинокль, дым и языки пламени от одновременного разрыва сотен артиллерийских снарядов. Разбита соседняя землянка связи. У нашей землянки обвалился угол. С членом Военного совета Дибровой и новым командиром 53-й бригады полковником Гороховым кое-как наводим порядок, налаживаем прерванное управление боем.

Артиллерийский обстрел наших позиций продолжался полтора часа. А потом началась бомбежка. Затем снова артналет… За день не менее 4 тысяч вражеских самолетовылетов. Казалось, на переднем крае не осталось ничего живого. Поле усеяно воронками. Но бойцы есть бойцы. Они живы, действуют. Они черны от копоти и в этом аду скорее похожи на призраки, нежели на людей, но они, хотя и медленно, все же продвигаются вперед. Они бессмертны!..

Корпус Биякова продвинулся на 100–120 метров. Баринова атаковали мелкие группы противника. Он отбивается. Гитлеровская авиация вновь накрыла пункт управления армии. Бомбы рвутся у самой нашей землянки. А с запада и востока видны вражеская пехота и танки.

От станции Войбокало осталась груда кирпича и догорающие куски дерева. Я вижу, как наш «ястребок» врезался в строй самолетов врага. Горит вражеский бомбардировщик. Объятый пламенем, падает на землю и наш «ястребок».

К Келколову подъехал батальон врага на машинах. В полосе наступления 6-го корпуса высота 38,3 занята автоматчиками врага, но ее снова удалось отбить.

Командующий фронтом сердится, требует положить конец неразберихе. Резервов нет, отражать врага нечем. Противник же подбрасывал к месту боя все новые и новые части.

14 сентября — совещание у Мерецкова. Присутствовали Запорожец, Стельмах, начальник артиллерии фронта Бесчастнов, начальник реактивной артиллерии Кулешов, командующие армиями и командиры корпусов. Решено отбить у врага Круглую рощу.

Сразу после получения задачи разъехались по местам для подготовки к наступлению. Вместе с членом Военного совета отправились в 6-й корпус к Биякову. Против его позиций накапливался противник. Командир 3-й гвардейской дивизии доложил о состоянии соединения. Начальнику артиллерии этой дивизии полковнику Мясоедову приказано возможно больше орудий поставить на прямую наводку.