— Отель? — спросил директор, в котором пробудился инстинкт сыщика.

— Действительно, им удалось обнаружить, что он останавливался в одном из двух отелей, находящихся поблизости. В тот день из них выехало десять человек с американскими паспортами, однако оба отеля маленькие, постояльцы непрерывно меняются и опознать его не удалось. Служащие отелей — забывчивый народ, особенно в таких местах. Кто сможет доказать, что наш друг когда-либо останавливался там? Греки обратились с просьбой проверить имена постояльцев, взятые из журнала регистрации, — закончил Мюррей. Билл Шоу вернул ему фотографию.

— Это несложно. Проверь.

— Уже делается.

— Предположим, мы установим, что эти двое имели отношение к убийству. Пока нужно основываться только на догадках. Ну хорошо: передай федеральному прокурору, что наш осведомитель заплатил свой долг обществу. Пора покончить с этими «воинами» раз и навсегда. — Шоу выдвинулся за свои заслуги в борьбе с террористами и по-прежнему ненавидел этих преступников.

— Понятно. В качестве объяснения я использую необходимость борьбы с наркотиками. Думаю, через пару недель мы добьёмся его освобождения.

— Да, этого достаточно, Дэн.

— Когда президент вылетает в Рим? — спросил Мюррей.

— Очень скоро. Крупный успех, правда?

— Это уж точно, дружище. Кенни скоро придётся искать себе новую работу. Вот-вот разразится мир.

— Кто мог бы подумать такое? — усмехнулся Шоу. — Ничего, мы всегда можем вручить ему револьвер и удостоверение нашего сотрудника — пусть зарабатывает себе на жизнь честным трудом.

Безопасность президента обеспечивали четыре истребителя «Томкэт» из ВМС, летящие на расстоянии пяти миль позади «ВВС-1», а самолёт, ведущий радиолокационное наблюдение, следил за тем, чтобы никто не приближался к президентскому лайнеру. Обычные пассажирские рейсы были переведены на другие маршруты, а окрестности военного аэродрома, куда должен был приземлиться самолёт президента, не просто прочесали, а пропустили через сито. На посадочной площадке президента уже ждали его бронированный лимузин, доставленный сюда несколькими часами раньше грузовым самолётом военно-воздушных сил С 141-В, и достаточно итальянских солдат и полицейских, чтобы отбить нападение полка террористов. Президент Фаулер вышел из своего личного туалета гладко выбритый, с румяным лицом, искусно завязанным галстуком и такой ослепительной улыбкой, которой не доводилось видеть ни Питу, ни Даге. Да и почему президенту не выглядеть таким отдохнувшим? — подумал Коннор. У старшего агента не было такого предубеждения относительно моральных аспектов поведения президента, как у Д'Агустино. Президент был мужчиной, и, подобно большинству президентов, очень одиноким — вдвойне одиноким из-за смерти жены. Эллиот, может быть, и впрямь высокомерная стерва, но она, несомненно, привлекательна, и если президенту нужна её компания, чтобы снять напряжение от ответственности его работы, что ж, это его дело. Если он не сумеет время от времени давать себе отдых, то быстро сгорит, как уже сгорали многие, а это будет плохо для всей страны. Пока «Ястреб» не пошёл на нарушение основных законов, Коннор и Д'Агустино обязаны охранять его личную жизнь наравне с неприкосновенностью. Пит понимал желания президента, тогда как Дага просто хотела, чтобы у него оказался более изысканный вкус.

Э. Э. ушла из спальни президента несколько раньше и успела переодеться в нечто особенно элегантное. Она опустилась за столик президента перед самым приземлением, чтобы выпить кофе с пирожками. Действительно, нельзя отрицать, что она привлекательна, особенно этим утром. Может быть, подумала специальный агент Элен Д'Агустино, Лиз — страстная женщина и хороша в постели. По крайней мере она и президент были самыми отдохнувшими пассажирами на борту самолёта «ВВС-1». Засранцы из прессы — Секретная служба не выносила репортёров — ёрзали и вертелись в своих креслах всю ночь и выглядели помятыми, несмотря на улыбающиеся лица. Самой измученной казалась сотрудница аппарата Белого дома, проработавшая ночь без перерыва — за исключением нескольких минут на кофе и посещение туалета, — она вручила наконец текст президентского выступления Арни ван Дамму всего за двадцать минут до посадки. Фаулер прочитал текст во время завтрака и остался доволен.

— Кэлли, это просто великолепно! — Президент одарил своей улыбкой усталую сотрудницу, которая умела писать с литературной элегантностью поэта. Затем он поразил всех присутствующих — обнял молодую женщину, не успевшую ещё достичь и тридцати лет, с таким чувством благодарности, что у Кэлли Вестон выступили слезы на глазах. — Теперь отдохните и наслаждайтесь красотами Рима.

— Я была так рада, господин президент, что вы поручили это именно мне.

Самолёт замер на отведённом ему месте. Тут же к нему подъехал трап. Мгновенно развернули красную ковровую дорожку, которая вела к более длинному и широкому ковру, примыкавшему к специально построенному возвышению. Президент Италии и премьер-министр заняли свои места вместе с послом США и сопровождающими лицами, включая измученных сотрудников протокольного отдела, которым пришлось готовить церемонию приёма буквально на лету. Сержант ВВС открыл дверцу самолёта. Сотрудники Секретной службы выглянули наружу, подозрительно посмотрели по сторонам в поисках опасности и встретили взгляды других агентов, которые прибыли в Рим заранее. Когда президент вышел из самолёта, оркестр итальянских ВВС сыграл приветственный марш, отличный от традиционного американского туша с барабанным боем.

Президент начал в одиночку спускаться по трапу, шагая из действительности в бессмертие, подумал он про себя. Репортёры заметили, какими энергичными были его шаги, спокойным и уверенным его лицо, и не могли не позавидовать президентскому помещению на борту самолёта, где он мог спать в королевском одиночестве. Сон является единственным надёжным лекарством при смене часовых поясов, и было ясно, что президент отлично провёл ночь. Костюм от «Братьев Брук» успели выгладить — на борту «ВВС-1» было для этого всё необходимое, ботинки его сверкали, да и сам он выглядел великолепно. Фаулер подошёл к послу США и его жене, а посол подвёл его к президенту Италии. Оркестр заиграл «Звёздное знамя». Дальше последовали традиционный обход почётного караула и короткая речь, всего лишь показавшая, каким красноречивым будет его выступление на церемонии подписания. На всё это потребовалось двадцать минут. Затем Фаулер сел в свой лимузин вместе с послом, доктором Эллиот и личными телохранителями.

— Впервые это мне понравилось, — так оценил президент церемонию. Все согласились, что итальянцы провели встречу со свойственной им элегантностью.

— Элизабет, прошу вас быть рядом. Нужно обсудить некоторые аспекты соглашения. Мне понадобится и Брент. Как у него дела?

— Очень устал, но доволен собой, — сообщил посол Коутс. — Последнее заседание длилось больше двадцати часов.

— Что пишет местная пресса? — спросила доктор Эллиот.

— Газеты полны эйфории. Это действительно великий день для всего мира, — ответил посол. К тому же, напомнил себе Джед Коутс, это происходит в моей стране и я буду свидетелем исторических событий, что случается не так часто.

— Ну что ж, это очень приятно.

Национальный центр военного командования — НЦВК — расположен на кольце "Д" Пентагона рядом со входом, обращённым к Потомаку. Он является одним из немногих правительственных центров такого рода, которые действительно похожи на то, как их изображают в Голливуде. Это параллелепипед — размерами с баскетбольную площадку и высотой в два этажа. По сути НЦВК представляет собой центральный телефонный коммутатор для всех родов войск США, хотя и не единственный (ближайший запасной центр находится в Форт-Ричи, спрятанном в холмах Мэриленда), поскольку его легко уничтожить, зато он расположен наиболее удобно. Обычно сюда привозят почётных гостей, желающих посмотреть наиболее интимные места Пентагона, что крайне раздражает обслуживающий персонал, для которого это всего лишь место работы.