Команда была отправлена по радио немедленно. Вертолёт, вылетевший за президентом, едва успел пересечь кольцевую дорогу вокруг Вашингтона, как получил приказ лететь обратно на юго-восток. Скоро он совершил посадку на территории военно-морской обсерватории США. Вице-президент Роджер Дарлинг вместе со всей семьёй быстро поднялся на борт вертолёта. Они даже не пристегнулись. Агенты Секретной службы со своими автоматами «Узи» наготове стояли на коленях в салоне вертолёта. Дарлингу было известно лишь то, что сообщили ему агенты Секретной службы. Вице-президент напомнил себе, что следует успокоиться и не терять хладнокровия. Он посмотрел на своего младшего сына, которому исполнилось всего четыре года. Вчера, глядя на него, он подумал: хорошо бы снова стать таким юным и вырасти в мире, где уже нет опасности мировой войны. Он вспомнил все страхи своей молодости: Кубинский кризис, Дарлинг тогда только начинал учиться в колледже, службу в 82-й воздушно-десантной дивизии, причём год во Вьетнаме. Военный опыт превратил Дарлинга в высшей степени либерального политика. Ему не раз приходилось рисковать жизнью. Двое его товарищей умерли у него на руках. Только вчера он благодарил Бога, что малышу сынишке не придётся пережить что-нибудь подобное.

И вот теперь произошло нечто ужасное. Его сын ещё не подозревал, что случилась беда: ему просто предложили прокатиться на вертолёте, и малыш был счастлив. Жена понимала гораздо больше, и по её лицу, повёрнутому к мужу, текли слезы.

Вертолёт VH-3 корпуса морской пехоты совершил посадку в пятидесяти ярдах от самолёта. Первый агент Секретной службы, который выпрыгнул из вертолёта, увидел, что у трапа выстроились сотрудники военной полиции ВВС. Вице-президента буквально потащили в сторону самолёта, в то время как рослый агент, схватив его маленького сына, кинулся к трапу. Две минуты спустя, когда ещё никто не успел пристегнуть ремни, первый пилот ЛКП дал полный газ своим турбинам, и самолёт помчался по взлётной полосе «Ноль-один» базы Эндрюз. Оторвавшись от земли, он повернул на восток, к Атлантическому океану, где уже описывал огромные круги воздушный танкер КС-10, готовый пополнить топливные баки президентского «Боинга».

— Нам предстоит решить сложную проблему, — произнёс Рикс в рубке управления. Ракетоносец «Мэн» только что сделал попытку увеличить скорость. Если скорость подлодки превышала три узла, винт начинал издавать ужасающий грохот. Вал был слегка погнут, но с этим пока можно мириться. — Все семь лопастей, по-видимому, повреждены. При скорости больше трех узлов мы издаём громкий шум. Стоит превысить пять — и через несколько минут сгорят опорные подшипники вала. Вспомогательный двигатель позволит развивать скорость два или три узла, но и он шумит. Есть замечания? — Замечаний не было. Никто не сомневался в опыте Рикса как инженера-двигателиста. — Предложения?

— Их ведь очень немного, правда? — заметил Клаггетт. Выбирать действительно было не из чего. Ракетоносцу нужно находиться недалеко от поверхности. При таком уровне боевой готовности в любую минуту может поступить приказ о запуске баллистических ракет. При обычных условиях подлодка могла бы погрузиться глубже — хотя бы для того, чтобы избежать ужасающей болтанки от огромных волн, но при такой небольшой скорости всплытие потребует слишком много времени.

— Мы далеко от «Омахи»? — спросил главный механик.

— Наверное, в пределах сотни миль, а на Кодиаке базируются самолёты Р-3, но где-то поблизости находится «Акула», и это должно очень нас беспокоить, — произнёс Клаггетт. — Сэр, а если просто остаться на месте и выждать?

— Нет, наш ракетоносец повреждён. Нужна поддержка.

— Тогда неизбежны исходящие от нас сигналы.

— Мы можем спустить аварийный буй.

— При скорости в два узла вряд ли сумеем далеко уйти. Капитан, подача сигналов — большая ошибка.

Рикс взглянул на главного механика.

— Мне бы хотелось иметь вблизи друга, — заметил механик.

— И мне тоже, — согласился капитан.

Времени потребовалось немного. Через несколько секунд буй уже всплыл на поверхность и начал передавать на сверхвысокой частоте короткое сообщение. Оно будет передаваться много часов.

— Может начаться всеобщая паника, — сказал Фаулер. Замечание не отличалось особой глубиной. В его собственном командном центре назревала паника, и он видел это. — Есть какие-нибудь новости из Денвера?

— Ни по коммерческому телевидению, ни по радиоканалам, известным нам, ничего не поступило, — ответил голос представителя НОРАД.

— Хорошо, будьте наготове. — Фаулер нашёл на панели связи перед собой другую кнопку.

— Центр Управления ФБР. Инспектор О'Дэй слушает.

— Говорит президент, — совершенно излишне объявил Фаулер. Это была прямая линия, и лампочка, вспыхнувшая на панели связи в ФБР, имела над собой чёткую надпись. — Кто является старшим представителем руководства?

— Я, господин президент. Помощник заместителя директора Мюррей. В данный момент я старший по должности в ФБР.

— В вашем распоряжении имеются каналы связи?

— Да, сэр. Мы имеем доступ к военным спутникам связи.

— Меня беспокоит паника, которая может вспыхнуть по всей стране. Чтобы не допустить этого, направьте своих сотрудников во все телевизионные компании. Пусть они объяснят руководителям компаний, что тем запрещается передавать что-либо относительно происшествия в Денвере. Если возникнет необходимость, могут прибегнуть к силе.

Мюррею приказ не понравился.

— Господин президент, это противоречит…

— Думаете, я не разбираюсь в законах? Работал прокурором. Это необходимо, чтобы сохранить порядок и жизнь людей, так что выполняйте моё распоряжение. Это приказ президента, мистер Мюррей.

— Слушаюсь, сэр.

Компании, занимающиеся эксплуатацией различных спутников связи, отчаянно борются за свою независимость и нередко безжалостны к соперникам, но не считают друг друга врагами. Между ними существуют договорённости, неофициально именуемые соглашениями. Нельзя исключить вероятность того, что тот или иной спутник выйдет из строя — ввиду ли неисправности технических элементов внутри или в результате столкновения с космическим мусором, вызывающим у компаний всё возрастающее беспокойство. Так что между компаниями существовали соглашения о взаимопомощи, гласящие, что, если одна компания потеряет свою «птичку», другие придут на помощь, предоставив запасные каналы, подобно тому, как газеты в одном городе по традиции договариваются предоставить сопернику услуги своей типографии в случае пожара или природного катаклизма. Для выполнения этих соглашений между корпорациями всегда открыты телефонные линии. «Интельсат» первым позвонил в «Тельстар».

— Берт, только что у нас вышли из строя две «птички», — дрожащим голосом сообщил дежурный инженер «Интельсата». — Что произошло?

— Черт побери, у нас потеряно три, а также «Уэстстар» и «Телеглоуб». Целые системы перестали функционировать. Ведём проверку. А вы?

— И мы тоже, Берт. Как ты думаешь, что могло произойти?

— Не имею понятия. Представляешь, Стэси, из строя вышли девять «птичек». Чертовщина какая-то. — Наступила пауза. — Ты спрашиваешь, что могло произойти? Подожди минуту, что-то к нам поступает… О'кей, всё дело в программном обеспечении. Сейчас мы проверяем 301-й… Пиковый выброс… Господи! 301-й получил выброс, превышающий максимальный более чем в сто раз! Кто-то попытался прокачать через нас гигантский объём информации.

— И мы придерживаемся такого же мнения. Но кто?

— Да уж точно не хэкер, какой-нибудь программист-фанатик… Чтобы выкинуть такой фокус, даже для одного канала нужна мощность, измеряемая мегаваттами.

— Берт, именно такая информация поступает и к нам. Каналы спутниковой связи и все остальные выведены из строя одновременно в результате мощного импульса. Вы торопитесь восстановить свои спутники?