— Как у вас дела?

— Продолжайте действовать, — ответил доктор Кабот по закрытой спутниковой линии. — У Чарли произошло кровоизлияние в мозг. — Наступила пауза. — Может быть, это лучшее, что могло случиться с беднягой.

— Лиз Эллиот заняла его должность?

— Да.

Райан крепко сжал губы, словно только что принял особенно горькое лекарство. Он взглянул на часы. Кабот встал сегодня особенно рано, чтобы связаться с ним и передать инструкции. Нельзя сказать, что он был в особенно приятельских отношениях со своим боссом, но важность предстоящей миссии заставляла его забыть об этом. Может быть, то же самое будет и с Э. Э., подумал Райан.

— Ну что ж, босс, я вылетаю через девяносто минут, и мы начнём переговоры одновременно в соответствии с планом.

— Счастливо, Джек.

— Спасибо, директор. — Райан нажал кнопку выключения линии на специальном телефонном аппарате, вышел из центра связи и вернулся к себе в комнату. Чемодан был уже приготовлен. Оставалось одно — повязать галстук. Плащ Райан перекинул через плечо. Надевать его он не стал — слишком жарко, а там, куда он летит, ещё жарче. Там ему придётся ходить в костюме. От него этого ожидали — одно из странных правил поведения при официальных переговорах: максимальная степень неудобства для достижения соответствующего уровня хорошего тона. Райан взял чемодан и вышел из комнаты.

— Сравним время на наших часах? — Адлер ждал его в коридоре с улыбкой на губах.

— Боюсь, Скотт, в этом нет необходимости.

— И всё-таки в этом есть смысл… какой-то.

— Пожалуй. Ну, мне пора. Нужно успеть на самолёт.

— Без тебя он не улетит, — напомнил Адлер.

— Одно из преимуществ правительственной службы, верно? — Райан посмотрел в обе стороны коридора. Он был пуст, хотя Джека не оставляла мысль, что израильтяне установили здесь подслушивающие устройства. Но если и так, то музыка, льющаяся из динамиков, заглушит их жучки.

— Как ты думаешь?

— Равные шансы.

— Ты действительно такой оптимист?

— Да, — улыбнулся Адлер. — Это именно то, что требовалось.

Тебе пришла в голову отличная мысль, Джек.

— Не только мне. Да никто и не поставит это мне в заслугу. Даже не узнают.

— Но мы-то знаем. Ну, за работу.

— Сообщи мне о результатах. Счастливо, Скотт.

— Думаю, что «мазельтов» подходит больше. — Адлер пожал руку Райану. — Мягкой посадки.

Посольский лимузин доставил Райана прямо к трапу самолёта, двигатели которого уже работали. Им немедленно дали разрешение на взлёт, и самолёт оторвался от дорожки менее чем через пять минут после того, как Райан расположился в его салоне. VC-20 устремился на юг, вдоль вытянувшегося Израиля, похожего очертаниями на кинжал, затем через залив Акаба и в воздушное пространство Саудовской Аравии.

Как всегда, Райан смотрел в иллюминатор. Он ещё раз подумал о том, что ему предстояло выполнить, но всё это было отработано неоднократно в течение прошлой недели, и потому его мозг не спеша пробегал по основным пунктам переговоров, пока Райан глядел на проносящийся далеко внизу пейзаж. Воздух был чист, небо безоблачно, и самолёт летел над голой пустыней из песка и камней. Если приземистые кусты и придавали ей какой-то цвет, они были слишком малы, чтобы различать их по отдельности, и в целом создавалось впечатление небритого лица. Джек знал, что большая часть Израиля выглядит именно так, не исключая Синая, где происходили все ожесточённые танковые сражения, и не мог понять, почему люди умирают, защищая такую землю. Но люди сражались за неё на протяжении почти всего периода своего существования на планете. Первые настоящие войны велись здесь — и не прекращались. По крайней мере пока.

Эр-Рияд, столица Саудовской Аравии, находится почти в самом центре страны, которая по размеру равняется территории Соединённых Штатов к востоку от Миссисипи. Правительственный самолёт быстро снизился прямо к посадочной дорожке, поскольку воздушное движение здесь не было особенно оживлённым. Погода была отличной, поэтому пилот плавно зашёл на посадку в международном аэропорте Эр-Рияда. Ещё через несколько минут самолёт подкатил к грузовому вокзалу, и стюард распахнул передний люк.

После двухчасового пребывания в прохладном кондиционированном воздухе самолёта Джеку показалось, что на него пахнуло жаром раскалённой печи. Температура в тени превышала 45 градусов — но тени не было. Солнечные лучи отражались от бетонной поверхности аэродрома, как от зеркала, причём с такой силой, что жгли лицо. Райана встречали советник-посланник посольства США и группа телохранителей. Через несколько секунд он сидел внутри очередного посольского лимузина.

— Как долетели? — спросил заместитель посла.

— Неплохо. Все подготовлено?

— Да, сэр.

Приятно, когда тебя называют «сэр», подумал Джек.

— Ну что ж, за работу.

— Я получил указание проводить вас до самой двери.

— Совершенно верно.

— Вам, наверно, будет интересно, что никто из прессы к нам не обращался. Вашингтон сохраняет происходящее в полной тайне.

— Часов через пять все изменится.

Эр-Рияд выглядел чистым городом, хотя и резко отличался от западных столиц. Контраст с израильскими городами был поразителен. Почти все здесь казалось новым. Всего в двух часах, но зато самолётом. Этот город никогда не был перекрёстком цивилизаций, как Палестина. Древние торговые пути далеко обходили Аравию с её свирепой жарой. Несмотря на то что прибрежное рыболовство и торговые города процветали на протяжении тысячелетий, кочевые народы внутри полуострова вели полуголодное существование, вместе их удерживала только вера в ислам, которая в свою очередь основывалась на святых городах Мекке и Медине. Две вещи изменили все это. Англичане во время первой мировой войны использовали этот регион, чтобы отвлечь силы Оттоманской империи от тех районов, где она могла бы принести гораздо больше пользы своим союзникам — Германии и Австро-Венгрии. И затем, в тридцатые годы, здесь открыли нефть, причём в таком огромном количестве, что нефтяные месторождения Техаса сразу отступили на второй план. После этого сначала изменился арабский мир, а вслед за ним произошли перемены во всём остальном мире.

С самого начала отношения между народами Саудовской Аравии и Западом были весьма деликатными. Саудовцы все ещё представляли собой удивительную смесь примитивного и современного. Некоторые племена полуострова всего на одно поколение ушли от кочевой жизни, мало чем отличающейся от жизни в бронзовый век. В то же время существовали замечательные традиции Корана, последователи которого вели суровый, но одновременно поразительно справедливый образ жизни, которые удивительно походили на талмудические традиции иудаизма. Эти племена за короткое время привыкли к богатству, настолько колоссальному, что оно потеряло смысл. «Утончённый» Запад смотрел на них, как на комических прожигателей жизни, тогда как на самом деле они представляли собой всего лишь новых претендентов на место в длинном ряду стремительно разбогатевших наций, среди которых были и Соединённые Штаты. Райан, сам разбогатевший совсем недавно, поглядывал на некоторые здания с сочувствием. Люди со «старыми» деньгами — которые они унаследовали от своих бесцеремонных предков, чьи грубые манеры постарались как можно быстрее забыть, — всегда чувствовали себя неловко в компании тех, кто не получил в наследство, а заработал сам своё состояние. Так обстояло с отдельными лицами, и точно так же относились к нациям. Саудовцы и их арабские братья все ещё учились искусству быть единой нацией, не говоря уже о том, как освоить качества богатого и влиятельного народа, однако этот процесс был интересным и увлекательным как для них самих, так и для их друзей. Часть преподанных им уроков была простой и лёгкой, зато другая часть оказалась тяжёлой и жестокой, особенно за последнее время — от их северных соседей. Но арабы усваивали эти уроки в основном успешно, и теперь Райан надеялся, что следующий шаг окажется не слишком трудно осуществимым. Нация становится великой, помогая другим народам достигнуть мира, а не демонстрируя свою военную или экономическую мощь. Чтобы понять это, Америке потребовалось пройти путь от Джорджа Вашингтона до Теодора Рузвельта, чья Нобелевская премия украшает комнату в Белом доме, названную его именем. На это ушло почти сто двадцать лет, подумал Райан, когда автомобиль повернул и замедлил ход. Тедди получил Нобелевскую премию за посредничество в урегулировании крохотного пограничного конфликта, а сейчас мы обращаемся с предложением помочь нам ликвидировать самый опасный очаг напряжённости в цивилизованном мире после всего лишь пятидесяти лет действующей государственности. По какому праву позволяем мы себе смотреть свысока на этих людей? Церемония прибытия лиц, уполномоченных своими правительствами, следует правилам таким же деликатным и одновременно нерушимым, как хореография балета. Автомобиль — раньше экипаж — прибывает и останавливается. Должностное лицо — раньше им был ливрейный слуга — открывает дверь. Официальный представитель ждёт, полный достоинства, пока гость не выйдет из автомобиля. Гость — если он вежлив, а Райан был вежлив — благодарит кивком слугу. Другое должностное лицо, уже более высокого ранга, сначала приветствует гостя, затем подводит его к официальному представителю. По обеим сторонам дорожки выстроены солдаты — в данном случае это были вооружённые, одетые в военную форму гвардейцы. По очевидным причинам фотографы отсутствовали. Такие церемонии всегда удобнее проводить при температуре ниже сорока градусов, но под навесом была по крайней мере тень. Райана подвели к официальному представителю, ожидавшему его.