— Саванна-ривер, реактор типа К, 1968 год — это был очень удачный год, — произнёс он тихо.

— Значит, это тот самый плутоний? Вы уверены?

— Да, тот самый. Израильтяне рассказали об утерянной бомбе этого типа, массе плутония — за исключением стружек, он весь здесь. — Лоуэлл постучал пальцем по чертежам. — Весь, до последнего грамма, — повторил он и добавил:

— До следующего раза.

Заместитель помощника директора ФБР, всегда проявлявший внимание к проблемам администрации и судопроизводства, Дэниэл Е. Мюррей с интересом следил за ходом суда. Странным казалось лишь то, что здесь место адвокатов занимали священники, но, черт побери, всё шло удивительно гладко и беспристрастно. На весь судебный процесс хватило одного дня. Вынесенный приговор не слишком беспокоил Мюррея.

Они прилетели в Эр-Рияд на борту самолёта, принадлежавшего принцу Али, оставив транспортный самолёт американских ВВС в Беершебе. Приведение приговора в исполнение непристойно проводить с поспешностью. Приговорённым дадут время на молитву и раскаяние, никто не относится к этому случаю как-то иначе, чем к самой рядовой казни. Выдалась возможность сесть и подумать, но Райана ожидал ещё один сюрприз.

Принц Али привёл в квартиру Райана незнакомого мужчину.

— Меня зовут Махмуд Хаджи Дарейи, — сказал мужчина. Он мог бы и не представляться — Райан вспомнил его лицо по фотографии, имевшейся в досье иранского лидера. Досье хранилось в архиве ЦРУ. Райану было известно, что Дарейи в последний раз беседовал с американцем, когда правителем Ирана был ещё Мохаммед Реза Пехлеви.

— Чем обязан вашему визиту? — спросил Райан. Али выполнял роль переводчика.

— Это правда? Мне говорили об этом, но я хочу лично узнать, правда ли это?

— Да, сэр, это правда.

— Почему я должен полагаться на ваше слово? — Возраст Дарейи приближался к семидесяти годам, у него было лицо с глубокими морщинами и чёрными гневными глазами.

— Тогда почему вы задали этот вопрос?

— Мне не нравится дерзость.

— А мне не нравятся нападения на американских граждан, — ответил Райан.

— Я не имел к этому никакого отношения, вы знаете это.

— Да, теперь мне это известно. Вы согласитесь ответить на мой вопрос? Если бы они обратились к вам с просьбой о помощи, они получили бы её?

— Нет, — ответил Дарейи.

— Почему я должен верить вам?

— Убить такое количество людей, даже неверных, это преступление перед Богом.

— К тому же, — добавил Райан, — вы знаете, какой была бы наша реакция на это.

— Вы обвиняете меня в том, что я способен на подобное?

— Но вы же постоянно обвиняете в том же нас. Однако в данном случае вы ошиблись.

— Вы ненавидите меня.

— Да, я не испытываю к вам нежных чувств, — с готовностью признался Джек. — Вы являетесь врагом моей страны. Вы поддерживали тех, кто убивал моих соотечественников. Вы испытывали удовольствие от смерти людей, которых никогда не видели.

— И тем не менее вы отказали своему президенту в поддержке, когда он намерен был убить меня.

— Это не правда. Я отказался поддержать своего президента в намерении уничтожить город.

— Но почему?

— Если вы действительно считаете себя посланником Бога, как вы можете задавать такой вопрос?

— Но ведь вы не верите в Бога!

— Не правда. Я верю, как и вы, но по-другому. Разве мы так отличаемся друг от друга? Принц Али придерживается иной точки зрения. Неужели мир между нами пугает вас до такой степени? Или вы опасаетесь благодарности больше ненависти? Как бы то ни было, вы спросили меня о причине моего отказа и я отвечу на ваш вопрос. Мне предложили принять участие в уничтожении невинных людей. Я не смог бы жить с этим на своей совести. Видите, как просто. Даже если это смерть тех, кого мне, может быть, следует считать неверными. Неужели это так трудно понять вам?

Принц Али произнёс что-то без перевода. Возможно, это была цитата из Корана. Слова звучали стилизованно и поэтически. Что бы это ни было, Дарейи кивнул и произнёс ещё одну фразу, обращаясь к Райану.

— Я подумаю над тем, что вы сказали. До свидания.

Дарлинг опустился в это кресло в первый раз. Арнольд ван Дамм сидел напротив, на другом конце комнаты.

— Вы хорошо справились с этим.

— Вы считаете, нам больше ничего не нужно делать?

— Думаю, не нужно. Значит, это произойдёт сегодня?

— Да.

— Занимается этим Райан? — Дарлинг листал страницы отчёта.

— Мы решили, что он справится лучше всех.

— Мне нужно встретиться с ним, когда он вернётся обратно.

— Разве вы не в курсе? Он же ушёл в отставку. Именно с сегодняшнего дня он больше не заместитель директора ЦРУ.

— Не говорите чепухи!

— Он ушёл в отставку, — повторил Арни. Дарлинг потряс пальцем перед его лицом.

— Так вот, передайте ему, что я хочу встретиться с ним у себя в кабинете.

— Хорошо, господин президент.

Казнь была намечена на субботу, в полдень, через шесть дней после взрыва в Денвере. Собрался народ, Госна и Куати привели на рыночную площадь. Им разрешили произнести молитву. Джек впервые присутствовал при подобном акте. Мюррей стоял рядом, его лицо застыло словно высеченное из камня. Кларк и Чавез вместе с остальными сотрудниками службы безопасности следили главным образом за толпой.

— Все это кажется таким бессмысленным, — произнёс Райан, когда церемония началась.

— Нет, это не так! Мир многому научится после этого, — торжественно заявил принц Али. — Это многим послужит уроком. Восторжествовала справедливость. Именно в этом весь смысл происходящего.

— Ну уж и урок. — Райан повернулся к своим спутникам, наблюдавшим за происходящим с площадки на крыше здания. У него было время подумать обо всём, и что же дальше? Райан не знал этого. Он исполнил свой долг, но какое это имеет значение? — Гибель шестидесяти тысяч человек положит конец войнам, которые никогда не должны начинаться? Из этого делается история, Али?

— Все люди смертны, Джек. Иншалла, но больше никогда они не должны гибнуть в таком количестве. ТЫ остановил катастрофу, предупредил начало чего-то намного более страшного. За то, что ты совершил, мой друг… пусть благословит тебя Бог. А я бы, наверно, одобрил приказ о запуске ракеты, — продолжал Али, испытывая неловкость от собственных слов. — Но что потом? Может быть, пошёл бы и застрелился? Кто знает? В одном я уверен: у меня не хватило бы смелости решительно сказать «нет».

— И у меня тоже, — согласился Головко.

Райан промолчал и посмотрел на площадь. Он пропустил казнь первого приговорённого…

Хотя Куати знал, что его ожидает, он не думал о предстоящем. Как нередко случается в жизни, это было своего рода защитным рефлексом. Солдат подтолкнул его в бок мечом, едва задев кожу. Тут же спина Куати прогнулась, а шея вытянулась вперёд, невольно отреагировав на укол. Меч капитана саудовских сил специального назначения уже опускался. Мгновением позже Райан понял, что капитан, по-видимому, немало практиковался, потому что голова отделилась от туловища одним ударом, таким же обманчиво лёгким, как движения прима-балерины. Голова Куати откатилась на метр от дёргающегося тела, и кровь брызнула из рассечённых сосудов. Райан видел, что его руки и ноги напряглись, словно пытаясь вырваться из удерживающих их пут, но и это было всего лишь рефлексом. Кровь лилась потоком, потому что сердце Куати продолжало биться, пытаясь сохранить уже исчезнувшую жизнь. Наконец остановилось и оно. Остались лишь разделённые части тела и тёмное пятно на земле. Саудовский капитан вытер меч обо что-то похожее на рулон шелка, вложил его в золотые ножны и направился к толпе, которая молча расступалась перед ним, образуя коридор.

Ликования не было. Более того, царила тишина, иногда нарушаемая вздохами или шёпотом молитв. За упокой чьих душ возносились эти молитвы, знали лишь эти верующие и их Бог. Наконец, те, кто стоял в первых рядах, начали расходиться. Задние, кому не было видно, подходили к изгороди, но стояли всего несколько мгновений и отправлялись по своим делам. Когда истечёт предписанное законом время, части тел будут собраны и похоронены в соответствии с религией, которую казнённые осквернили.