— Привет, Джек.

— Здорово, Арни, садись.

— Что произошло, Джек?

Райан покачал головой. После страшного нервного перенапряжения он всё ещё не пришёл в себя.

Сознание того, что погибло шестьдесят тысяч человек, не могло заслонить чувства огромного облегчения — ведь ему удалось предотвратить бесконечно более ужасную катастрофу. Он испытывал даже головокружение, словно выпил лишнего.

— Сам не все понимаю, Арни. Но самое главное тебе известно.

— Я даже не узнал голос президента. Он едва жив.

Джек фыркнул.

— Ты послушал бы его пару часов назад. Он совсем потерял самообладание.

— Неужели всё было так плохо?

— Хуже не придумаешь, — кивнул Райан. Наступила пауза. — Возможно, такое могло случиться со всяким, только не всякий способен такое выдержать, но… но это его работа, его долг, дружище.

— Ты знаешь, однажды он признался мне, что очень благодарен Рейгану и всем остальным за происшедшие перемены, за то, что такое больше не может случиться.

— Послушай, Арни, пока существуют эти проклятые штуки, случиться может всякое.

— Ты за разоружение? — спросил ван Дамм. Райан поднял голову. Головокружение прошло.

— Я уже давно перестал быть наивным. Но сейчас я хочу сказать, что, если только разоружение возможно, о нём нельзя не думать. Сам он до сих пор не думал. Он даже не интересовался военными играми, которые мы проводили. Он был абсолютно убеждён, что подобное никогда не случится. Но это случилось, правда?

— Как вела себя Лиз?

— Не спрашивай. Боссу нужен был хороший совет, и от неё он его не получил.

— А ты?

— Он отказался слушать меня, но здесь есть и моя доля вины.

— Успокойся, Джек, все позади.

— Да, — снова кивнул Райан.

— Райан, вас вызывают по телефону. Он поднял трубку.

— Райан слушает. Да, хорошо. Помедленнее, пожалуйста. — Он слушал несколько минут, делая пометки. — Спасибо, Джон.

— Что это?

— Признание. Есть вертолёт, готовый к взлёту?

— Стоит на площадке. С другой стороны, — сказал один из агентов Секретной службы.

Вертолёт был VH-60. Райан поднялся на борт вместе с ван Даммом и тремя агентами, сел в кресло и пристегнулся. Вертолёт тут же взлетел.. Облака рассеялись. Ветер всё ещё был сильным, но на западе появились звезды.

— Где вице-президент? — спросил ван Дамм.

— На ЛКП, — ответил агент. — Он останется там ещё шесть часов, пока мы не убедимся, что все успокоилось.

Джек не слышал этого разговора. Он надвинул на уши защитные наушники и, откинувшись назад, смотрел в пространство. Он заметил, что в кабине вертолёта имеется даже бар, и подумал, как приятно совершать такие путешествия.

— Они хотели развязать ядерную войну?

— Это их слова. — Кларк мыл руки. — Все прошло без осложнений. Правда, пришлось сломать четыре пальца Куати. Тут надо уметь шевелить сломанные кости. Госн — теперь нам известно его имя — упорствовал дольше, но потом и он раскололся. Их рассказы почти совпали.

— Я тоже слышал это, но…

— Ничего не скажешь — честолюбивые мерзавцы. — Кларк ссыпал кубики льда в пластиковый мешочек и пошёл назад, чтобы положить его на повреждённые пальцы Куати. Он получил нужные сведения, а садистом не был никогда. Самым разумным, подумал он, было бы просто выбросить прямо сейчас обоих из самолёта, но у него не было на то приказа. Оба террориста были прикованы наручниками к креслам. Кларк уселся в самом хвосте, чтобы следить за ними. Рядом лежали их чемоданы. Теперь, когда у него было время, он решил обыскать их.

— Здравствуйте, Райан, — произнёс президент, не вставая с кресла. — Привет, Арни.

— Тяжёлый день, Боб, — заметил ван Дамм.

— Очень тяжёлый.

Президент постарел. Это звучало банально, но было правдой. Лицо его стало болезненно бледным, вокруг глаз пролегли тёмные круги. Обычно опрятный и холёный, сейчас он выглядел неряшливым. Даже волосы были в беспорядке.

— Райан, вы задержали их?

— Да, сэр. Два моих оперативника схватили обоих в Мехико-Сити. Их имена Исмаил Куати и Ибрагим Госн. Это тот самый Куати. Мы охотились за ним длительное время. Он принимал участие в том взрыве в Бейруте, в двух инцидентах с самолётами и во многих других террористических актах, главным образом против Израиля. Госн — один из его людей, судя по всему, инженер по специальности. Каким-то образом им удалось изготовить термоядерную бомбу.

— Кто помогал им? — спросил президент.

— Мы — точнее, наш человек — вынуждены были прибегнуть к физическому принуждению. Сэр, это нарушение закона…

Глаза Фаулера вспыхнули яростью.

— Я прощаю! Продолжайте.

— Сэр, по их словам, операцию финансировал и поддерживал аятолла Махмуд Хаджи Дарейи.

— Иран. — Это был не вопрос, а констатация факта. Глаза Фаулера оживились ещё больше.

— Совершенно верно. Как вы знаете, Ирану не понравилось, чем кончились наши действия в Персидском заливе. Судя по словам террористов, их план состоял из двух частей. Первой был взрыв в Денвере, а второй — инцидент в Берлине. У них там действовал ещё один участник, Гюнтер Бок, бывший член «Фракции Красной Армии», — его жену в прошлом году арестовали немцы, а потом она повесилась. Их замыслом было столкнуть нас с русскими и вызвать ядерную войну — или по крайней мере до такой степени ухудшить отношения между нашими странами, что до положения в Персидском заливе никому не будет дела. Это пойдёт на пользу иранским интересам — во всяком случае так, по их словам, думает Дарейи.

— Где они достали бомбу?

— Они говорят, что бомба израильская — вернее, была израильской, — поправился Райан. — Судя по всему, они потеряли её в 1973 году. Нам придётся обращаться к Израилю, но другого варианта просто нет. Плутоний был произведён на заводе в Саванна-ривер и составляет, наверно, часть той большой партии, которая пропала несколькими годами раньше. Мы уже давно подозревали, что первое поколение израильских ядерных бомб создано из расщепляемых материалов, произведённых у нас.

— Вы хотите сказать, — Фаулер встал, — что этот проклятый мулла несёт ответственность за все это и что ему мало смерти сотни тысяч американцев? Он захотел развязать ядерную войну!

— Такова информация, которую мы получили, сэр.

— Где он сейчас?

— Кстати, господин президент, о нём нам известно многое. Как вы знаете, он оказывал поддержку нескольким террористическим группировкам. Среди всех приверженцев ислама он яростнее других выступал против Ватиканского договора. А когда договор начал приносить свои плоды, престиж Дарейи значительно упал, и потому его отношение к Америке не улучшилось. Дарейи живёт в Куме, в Иране. Его политическая фракция теряет своё влияние, и на него самого уже было совершено покушение.

— Можно ли верить рассказу этих двух террористов?

— Да, господин президент.

— Вы полагаете, что Дарейи способен на такое?

— Судя по его поведению в прошлом, я считаю, что да, он способен на такой поступок.

— Значит, он живёт в Куме?

— Совершенно верно. Это город, славящийся своей политической историей, очень важный для шиитской ветви ислама. Я не знаю, каково население Кума, но уж больше ста тысяч непременно.

— Где именно в Куме он живёт?

— В том-то и дело, что он постоянно переезжает с места на место. В прошлом году его едва не убили, и этот урок на него подействовал. По имеющимся сообщениям, Дарейи никогда не проводит две ночи подряд в одной и той же части города. Нам известно, что он не покидает одного и того же района, но я не могу назвать его местопребывание точнее, чем плюс или минус миля.

— Значит, он стоит за этим преступлением?

— Скорее всего да, господин президент. Это достаточно надёжные данные.

— И вы не в состоянии определить его местопребывание с точностью меньше мили?

— Да, сэр.

Фаулер задумался и долго молчал, а когда снова заговорил, кровь застыла в жилах Райана.