Но сначала должны погибнуть сионисты.

Ахмед стоял посреди комнаты, не зная от скуки, что делать. Часовые на наружных постах по крайней мере видят звезды. Что бы такое сделать, чтобы скоротать время, что бы сделать…

Банка из-под краски находилась прямо перед ним, в изолированной коробке. Казалось, она приготовлена для переноса в другое помещение. Ахмед часто видел, как это делали операторы. Ну ладно. Он достал банку из коробки через воздушный шлюз и пошёл с ней в комнату, где стояла плавильная печь. Техники ставили банку внутрь электрического горна и… все очень просто, и Ахмеду хотелось что-то сделать, может, даже что-то полезное для этого проекта, какую бы цель он ни преследовал.

Банка оказалась лёгкой, он подумал, что в ней, может быть, нет ничего, кроме воздуха. Что если она пустая? Её крышка была прижата зажимами и… нет, решил он. Он поступит так же, как это делали техники. Ахмед подошёл к плавильной печи, открыл дверцу, убедился, что электричество отключено — печь бывала очень горячей, ведь в ней плавили металл! Дальше он надел толстые резиновые перчатки, которыми пользовались техники, и, забыв включить систему заполнения плавильной печи аргоном, ослабил зажимы на крышке банки. Потом повернул банку так, чтобы можно было заглянуть внутрь. Он заглянул.

В то мгновение, когда Ахмед отбросил зажимы и снял крышку, в банку хлынул богатый кислородом воздух и тут же вступил в реакцию с тончайшими нитями плутония. Часть плутониевых нитей сразу воспламенилась, буквально взорвалась у него перед лицом. Сверкнула вспышка, словно от взрыва ружейного капсюля, крошечное облачко огня и жара, и он сразу понял, что такая слабая вспышка не может причинить никакого вреда человеку. И дым совершенно безвреден, подумал он, хотя и чихнул от него.

Несмотря на всё это, Ахмеда охватил ужас. Он сделал что-то, чего делать не следовало. Что подумает о нём командир? Как с ним поступит? Он прислушался к шуму кондиционера и ему показалось, что он увидел, как облачко прозрачного дыма поднимается к вентиляционному люку. Очень хорошо. Теперь электрические пластины, собирающие пыль, позаботятся об этом. Сейчас ему оставалось…

Да. Ахмед прижал крышку, защёлкнул зажимы и отнёс банку обратно в мастерскую. Второй охранник ещё не вернулся. Это хорошо. Он поставил банку на место и убедился, что все выглядит точно так же, как несколько минут назад. Ахмед закурил, чтобы успокоиться, ругая себя за то, что никак не может бросить вредную привычку. Курение начало влиять на его дыхание при беге.

Ахмед не подозревал, что он уже труп, просто его смерть ещё нигде не зарегистрирована, и что дым сигареты — по сравнению с тем, что он вдохнул несколько минут назад, — для него чище лесного воздуха, наполненного озоном.

— Я знаю, как сделать это, — объявил Кларк, входя в кабинет Райана подобно киноактёру Джону Уэйну, появляющемуся в воротах Аламо.

— Тогда расскажи. — Джек указал в сторону кресла.

— Я только что вернулся из аэропорта Даллес, поговорил там кое с кем. «Боинги-747» японской компании «Джал», совершающие трансполярные перелёты, оборудованы прямо-таки для наших целей. Верхняя гостиная отведена для спального помещения, и, там размещены койки, как в старом пульмановском вагоне. Для нас это удобно. В гостиной хорошая акустика, что облегчает нашу задачу. — Кларк положил на стол Райана план. — Вот здесь и здесь находятся столы. Мы установим два беспроволочных жучка, работающих на четырех радиоканалах.

— Объясни понятнее, — попросил Джек.

— Радиожучки — всенаправленного действия. Радиоволны от них поступают на передатчик сверхвысокой частоты, и уже тот посылает их дальше, за пределы самолёта.

— Но зачем четыре канала?

— Самое трудное — нейтрализовать шум самолёта, рёв двигателей, свист проносящегося ветра и тому подобное. Два канала — для внутренних звуков, остальные два — только для ликвидации фонового шума. Это понадобится для того, чтобы отфильтровать глушение. У нас есть специалисты в научно-техническом отделе, которые занимались этим в течение длительного времени. Они используют записанный на магнитной ленте шум для того, чтобы выяснить влияние помех, затем просто меняют фазу и нейтрализуют этот шум. Это очень просто, если имеется соответствующее компьютерное оборудование. У нас оно есть. Ясно? Передатчик будет размещён в бутылке. Мы направим его в сторону иллюминатора. Я уже проверил, никаких трудностей. Далее, нам понадобится самолёт сопровождения.

— Что за самолёт?

— Что-то вроде «Гольфстрима», а ещё лучше — «ЕС-135». Я бы советовал использовать не один самолёт, а несколько, чтобы они могли сменять друг друга.

— На каком расстоянии?

— Лишь бы они находились в прямой видимости… скажем, миль тридцать, причём совсем не обязательно на одной высоте. Мы не собираемся устраивать ему почётный эскорт.

— Насколько сложно организовать все это?

— Очень просто. Самое трудное — это батарея, источник питания, как я уже сказал, она разместится в бутылке виски. Выберем сорт, который продаётся в магазине аэропорта, не облагаемом пошлиной. Я поручил одному парню заняться этим — лучше всего не в стеклянной бутылке, а в керамической. Скажем, какой-нибудь дорогой сорт вроде «Чивас». Японцы очень любят хорошее виски.

— Какие меры на случай обнаружения?

Кларк ухмыльнулся, как школьник, которому удалось облапошить учителя.

— Вся система будет исключительно из японских компонентов, причём на борту самолёта находится приёмник, работающий на тех же частотах. Премьер, как всегда, летит в сопровождении группы журналистов. Приёмник будет находиться в мусорной корзине одного из туалетов нижней палубы. Если операция накроется, они придут к выводу, что виновник — кто-то из своих. Всё будет сделано так, будто это дело рук журналиста.

— Хорошая мысль, Джон, — кивнул Райан.

— Я так и знал, что тебе это понравится. После посадки один из наших парней заберёт бутылку. Мы устроим так, что японцам не удастся открыть эту бутылку — пробка будет на суперклее.

— Подниметесь на борт самолёта в Мехико?

— Я поручил Дингу заняться этим. Пора ему приобрести вкус к планированию операций, а эта — достаточно простая. Со своим испанским мне не составит труда ввести в заблуждение мексиканцев.

— Вернёмся к аппаратуре подслушивания. Мы не сможем получать информацию в реальном времени?

— Нет, никак не сможем. — Покачал головой Кларк. — Она будет поступать к нам в намеренно искажённом виде, но высокоскоростные рекордеры запишут её, затем мы пропустим запись через компьютеры и получим чистый вариант. Это — дополнительная мера предосторожности. Экипажи самолётов сопровождения не будут знать, что они подслушивают, и только пилотам сообщат, за кем следовать… может быть, удастся обойтись даже без этого. Я ещё проверю.

— Сколько понадобится времени, чтобы получить расшифрованную чистую запись?

— Это придётся делать уже после прибытия… скажем, через два часа. По крайней мере таково мнение ребят из научно-технического отдела. А ты знаешь, в чём прелесть этой затеи?

— В чём?

— Подслушивать на самолётах — пара пустяков. Ребята в научно-техническом отделе разрабатывали эту проблему очень долго. Им помог прорыв на военно-морском флоте — совершенно чёрный, настолько он секретен. Никто не подозревает, что это нам по плечу. Компьютерные коды чрезвычайно сложны. Многие пытались решить эту проблему, однако успеха добился один парень из Управления национальной безопасности с помощью теоретической математики. Повторяю, сэр Джон, никто не подозревает, что такое возможно. Японская служба безопасности тоже не готова к этому и потому проспит. Даже если им удастся обнаружить жучок, они придут к выводу, что это неуклюжая попытка какого-то кустаря-одиночки, не разбирающегося в технике. А приёмник, который я доставлю на борт самолёта, не сможет принять ничего полезного ни для кого, кроме нас…

— Но наш парень заберёт и его, чтобы подстраховаться на случай нарушения радиопередачи?