И нет этому Краю края. Хорошо, что хоть мы конечны и Дом Небытия не за горами, особенно в старости…

Знайте, что вы уже получаете утешение своё, когда наслаждаетесь чем–либо или кем–либо: женой, любовницей, детьми, рассветом–закатом, круасаном, ток–шоу, пивасиком и семками, однополыми браками, убийством маньяков–фашистов–террористов–русских–натовцев, терактами, футбол–хоккеем–баскетболом–шахматами, защитой–нападением, блудом, пьянством, постом и молитвою, песнями–танцами, борьбой, смирением, храмовым или обычным театром, принципами или цинизмом, сновидениями, мастурбацией, убийством и поеданием животных, хлебом и водой… Всё это ваша мзда небесная на земле. Ну, а про скорби и говорить нечего, не говоря уж об онкологии и хламидиях, даже насморк это не малый ад, особенно по ночам, хотя может кто–то и насморком своим наслаждается, особенно если в школу идти не надо или на работу. Ни болезней, ни веселья никому не избежать, как не избежать ни Бытия, ни Небытия. Это только невежественный Гамлет задаётся подобными вопросами, а мудрец Соломон, он же Экклезиаст, знает, что всему своё время и место, мера и вес.

«Новые родятся командиры,

это ничего, это так и надо» (Летов) 29.01.2019

Сергеич уже пожалел, что в школе не изучал науки. И не столько из–за того, что не устроился в жизни, хотя из–за этого тоже, но больше потому что не знал чем себя занять под старость, ибо всё уже, на что был способен, ему опостылело. Из–за всего этого видимо у Сергеича и развилась сперва псевдо, а затем натуральная деменция, он стал одним из дементоров, о которых упоминает в своих романах про Гарри Поттера Джоанна Роллинг. Да, он стал воровать радость жизни у других, хотя ему самому это не приносило никакой радости. Но иначе он уже не мог, такова стала его суть.

Оставалась ли в нём душа или это уже был «раскрашенный гроб» вопрос весьма спорный и ответ на него зависит от мировоззрения отвечающего. Сам Сергеич считал, что душа на месте, потому что был воцерковлённым христианином, православным, как он думал. И это не мешало ему красть радость жизни у своих братьев и сестёр по вере.

Как же он воровал эту самую радость? Элементарно. Он просто не помнил ни кого как звать, ни кто они такие ему. Людей это очень бесит, когда годами, сколько бы вы ему ни растолковывали, вы всё равно оставались для него пустым местом уже через 9 секунд после беседы. И радость жизни от этого легко уходила восвояси, если они где–то есть у неё, эти самые «свояси». Кроме того, Сергеич постоянно хныкал и причитал «молитвенно»:

– Господи, помоги, погибаю, – и говорит это такой интонацией при вас, что вы понимаете, что это вас он имеет ввиду причиной своей погибели, а не свои грехи, например.

Так год за годом, после того как выйти на пенсию, рядом с Сергеичем люди сходили с ума из–за исчезающей радости бытия. Разумеется, сами они этого уже не понимали, потому что становились такими же дементорами по отношению к другим окружающим. И таким образом, если верить статистике и прогнозам, через 84 года всё население планеты должно превратиться в дементоров. Собственно об этом и фантазируют фантасты, когда описывают зомби апокалипсиса. Зомби это дементоры, похитители радости. Вот когда радость больше красть будет не из кого, тогда и придёт конец света. То есть через 84 года. То бишь в 2103 году от Рождества Господа ихнего, вашего и нашего, Иисуса Христа.

Но Сергеич до этого не доживёт, если можно назвать жизнью такое его существование. А почему бы и не назвать, это и есть жизнь в полном смысле этого слова. Одно из проявлений Бытийности. А не доживёт он ещё вот по какой причине: недавно он отравился нейротоксинами спорообразующей анаэробной палочки Сlostridium botulini. Иначе говоря, у него ботулизм. Хотя сам он этого пока не знает и вряд ли уже узнает, но из песни слова не выкинешь.

Вот как это произошло. С месяц назад, 4 апреля, он купил замороженную горбушу, чтобы порадовать себя на Благовещение Пресвятой Богородицы. Разморозил, нарезал и вместе с молоками, хотя надеялся, что будет икра, сложил в трёхлитровую банку, посолил, накидал чеснока и перца и выставил на балкон, там было достаточно холодно, как ему подумалось. И успешно, благодаря своей деменции, забыл про это. Через неделю, выйдя на балкон, обнаружил банку с рыбой. Удивился, но обрадовался. Принёс на кухню. Попробовал. Кожица приятно жевалась на зубах. Но – «Недосол» – подумал он и набухал ещё соли, плеснул немножечко бальзамического уксуса, перемешал и снова вынес на балкон. И снова забыл. Уже на почти на месяц. Когда на дворе уже намечались майские праздники, Сергеич снова попал на балкон и нашёл там нечаянную радость – банку с рыбой. Занёс в квартиру. Откупорил. Понюхал. Засомневался, но достал кусочек и съел. «Пересол» – вслух сказал с досадой он. Но, думает, может если её отварить, то получиться отменная ушица. Так и сделал. Покрошил моркови и картошки с луком, плеснул немного воды, слегка прокипятил, как ему показалось, достаточно, чтобы начать пировать. И попировал.

Через сутки он понял, что что–то не так. Особенно он это понял, когда к нему с балкона вошли двое мужиков в странных одеяниях, как на картине Рафаэля про Платона и Аристотеля.

– Иуда из Кариота, – представился один.

– Иисус из Назарета, – сообщил другой.

– Эхнефигасе, – отреагировал Сергеич без знаков пунктуации и пробелов.

Так они и стали к нему обращаться – «Эхнифигасе», видимо, решили, что его так и звать.

– Друг, мой, Эхнифигасий, – сказал Иисус из Назарета, – скажи Мне, чем я могу тебе помочь?

– В смысле? – удивился Сергеич.

– Ну, ты всё время причитаешь и зовёшь Меня: помоги, мол, погибаю. Вот, Аз здесь, только как помочь, не понятно, тебя уже нет, следовательно, помочь тебе не представляется возможным. Ты не погибаешь, ты погиб и назад дороги нэма (с ударением на втором слоге).

– А, Ты про это. Забудь. Лучше расскажи, как это вы с Иудой–то на пару ходите, Он же Тебя вроде как продал и удавился.

– Ну, дружок, это не мы ходим, это у тебя галлюцинации ходят, – ответил Иуда. – А нас давно уже нет, мы растворились в изначальном Небытии, слава Отцу нашему Небесному. Но если ты про тот случай при Понтийском Пилате, то у вас информация заведомо искажена, не без нашего на то соизволения, конечно. Чтобы вам тут было веселей и запутанней.

– Чёж на самом¬то деле было?

– Да ничего не было. Была у нас компашка, типа клуба самоубийц, а вовсе не «клуб рыболов–спортсмен», как принято считать, хотя рыбу мы любили, с пивом.

– Да, – подключился Назаретянин. – И мы выдумывали разные хитрости как бы это нам пораньше свалить из этого греховного мира, но чтобы не собственноручно. Вот и провоцировали народ, нарушая всяческие правила приличия того времени на избиение нас камнями, усекновение мечами, прибивание гвоздями и так далее. Это было круто.

– Так вы провокаторы?! – с восторгом и ужасом воскликнул Сергеич.

– Есть манёха, – заулыбался Кариотянин. – Только я один из всех решился сам себя. Это у нас считалось высшим пилотажем и смелостью. Собственно это было в традициях стоицизма, но мало кто на такое отваживался из нашей группировки.

– Всё же ты по–ве–сил–ся! – растянул издевательски Сергеич.

– Кто вам такую хрень сказал?! – поднял брови Иуда. – Матфей ясно написал – «удавился» (Матф.27:5), а не «повесился». То есть прям вот взял сам себя руками и удавил. Это и есть высший пилотаж. Лёжа у себя в доме, при друзьях, жене, детях, показывая им пример истинного героизма. Кстати, ты ведь наверняка, как все дебилы–дети, занимался чем–то подобным?

– Чем это? – недоуменно спросил дементор.

– Сонную артерию друг другу пережимали дурачеств ради, чтобы сознание потерять и кайфануть при этом?

– Точняк, блин. Ещё был способ: приседали, интенсивно дыша, встаёшь к стене, задерживаешь дыхание, и тебе жмут на грудь с силой, давят, давят, пока сознание не теряешь. Сползаешь вниз. Хорошо, если кто придержит и не шлёпнешься об пол. Потом очухаешься, как будто ночь проспал. Такой кайф! Отдохнувший, бодрячком, эх, ё, молодость. И чо?