– Благодарю Тебя, Боже, за то, за сё, за пятое–десятое…

– Вообще–то я не при делах, но всегда пожалуйста.

– Как это не при делах?! А кто тогда?

– Там у вас есть князь мира вашего, его и благодарите. За всё, что у вас там имеется он в ответе.

– Это в смысле сатана что ль?

– Угу.

– А Ты тогда чего как?

– Я ж Отец будущего века, в смысле Царь Мира Иного, где готовлю обители для любящих Мя.

– А для нелюбящих чего?

– Геенна огненная и тьма кромешная. Тут же у меня сатана не рулит, поэтому он тут вам ничего не даст, только я. Такие уж у нас правила, Мной установленные.

– А как же мне в твои обители попасть?

– Возненавидь всё, что имеешь там, на земле и возлюби Пакибытие, Постбытие, Внебытие, Небытие.

– И всё?! Легко–о!

– Тебе мало? Сперва попробуй возненавидь, а уж потом говори много или мало.

– Щас, попробую: у, у-у…

– Ту–у–ужься! Тужься! Дыши!

– Эх, не, чё–то никак, не получается возненавидеть.

– То–то и оно. Поэтому довольствуйся тем, что есть – деньги, работа, дети, внуки, театр, троллейбус… Только Меня не приплетай, Я тут не причём. От Меня ты уже ничего не получишь в Мире Моём. Легче верблюду пролезть… короче, сам знаешь кому куда и как идти.

– Ну, во–от. А я–то как баран: как все, думал, что времена мирные и благостояние святых Божьих церквей от Тебя.

– От меня гонения, голод и холод, чтобы отсеять Моих от всех прочих, а комфорт и удовольствия от Моего младшенького сынишки–сатанишки. Нравится ему устраивать временные мелкие радости, вот и пусть тешится, Мне заодно подсобит отсеять вас, жизнелюбцев.

***

И отошли от Него богатый юноша, фарисей и зилОт–патриОт куда подальше и никогода к Нему более не подходили, хотя так до сих пор и думают, что Православные да крещённые. А благодарили в храмах своих с золотыми купалами за полученные блага мира сего в дальнейшем только своего отца и господа – Диавола, одного из сыновей Создателя. А после смерти все дружной толпой пошли во ад кромешный, где был плач и скрежет зубовный всех буржуинов проклятых, которые не раздали своё имение нищим тунеядцам, но истратили всё на себя и на своих проклятых детей и внуков, таких же тружеников по добыче хлеба насущного в поте лица своего. Аминь. 09.03.2019 даже не знаю сатира это или юмор

Вера, это так замечательно. Вера во что–либо или Кого–либо. Вера наполняет смыслом бессмыслицу бытия. Если это вера в Создателя и Вечную Блаженную Жизнь. В тех или иных модификациях, всё равно. А если веришь в бессмысленность, бесхозность вселенной, исчезновение после смерти, то тяжело жить. Но и это тоже вера. Ибо всё недоказуемо. Поэтому и вера.

Говорят, что только от одного вида бесов люди умирали со страху. А тех, к кому являлись бесы и сам Сатана и он противостоял их искушениям, называли Великими. Так появились Антоний Великий и Макарий Великий. Им являлся диавол и они смогли противостоять ему. Так же как и Иисус, именуемый Христом, то есть Царём. Хотя Он никакой не царь, так как боролся против всяческого царизма, поэтому и смог противостоять Сатане и не поклонился ему, как царю мира, как тот ему предлагал взамен на царские же почести от людей. Вот, то есть, не все умирают от вида бесов.

Я тоже не умер, когда видел их и вижу. Вижу так же, как и Бога. Они все прикольные, особенно Бог. И Бог приятнее. От бесов ещё исходит ощущение мерзости. Точней не так: моя эмоциональная реакция на бесов это ощущение присутствия в них мерзости, суетности, грязи. Представьте, что вас зажали в тёмном переулке пятеро амбалов–гопников, но вы при этом не боитесь смерти, ибо веруете в Жизнь Вечную, не боитесь быть покалеченными и так далее. Но вам в всё равно чувствуете исходящую от гопоты мерзость, хотя вам и интересно, что же они вами сделают, котлету или отбивную. Вот так и с бесами – нисколечко не страшно, потому что рядом же Бог, они без Него никуда не ходят, даже посрать.

Когда я рассказал об этом в военкомате, меня отправили в психушку и после не пустили в армию. Потом много–много раз отправляли и не пускали то за руль автомобиля, то за штурвал самолёта, то жениться…

Позднее я понял почему. Они верили, что я на самом деле вижу Бога и бесов, а не иносказательно. Как они мне после объяснили со всяческими расшаркиваниями – все их пациенты видят этих товарищей не аллегорически, а буквально. Короче, психи.

Нормальные же люди, с точки зрения врачей и их веры, хотя там тоже разные попадаются, это те, кто видит иносказательно. То есть Духовно. Это и означает в понимании гуманитариев, филантропов и светской этики – Духовность.

Но я им не признался, что кроме аллегорического восприятия печати Каина на лицах ублюдков я так же вижу и реальные сущности, известные нам как бесы и Бог. Иначе бы я никогда не сел за руль и не женился, врачи не допустили бы, закрыли меня навсегда в психушке. Я бы сказал и про реальных бесов, если бы смог показать их. Но так как я не могу этого сделать и никто, никакой святой этого не мог, никогда, только в сказках, то мне пришлось убеждать их в моём символическом субъективном видении мира. И они поверили, потому что я был поэт, а поэты с их точки зрения всегда что–нибудь придумывают эдакое.

И я сел за руль и женился. Именно в такой последовательности, так как женщины любят тех, кто за рулём. Особенно, если те, кто за рулём любит женщин. До того как я женился я не понимал, зачем это надо. Ведь с этой женщиной надо будет спать в одной кровати, а я так часто пукаю, особенно во сне, что ей это может не понравится. А если и она так часто пукает, то понравится ли это мне? Но я был глуп и молод и не понимал, что данная пикантность привносит в отношения только дополнительную радость и близость. Но понял я не это. В смылсе зачем люди женятся и выходят замуж, нет, не для того, чтобы пукать вместе. А затем, чтобы облегчить себе жизнь новыми тяготами пока ждёшь своего смертного часа.

То есть, чтобы занять себя теми или иными трудностями и утешениями, пока не умер. Это если, конечно, тебе мало тех скорбей и радостей, что уже есть. Потому что смысл жизни в ожидании смерти. И чтобы незаметнее проходило ожидание нужно чем–то себя занять. Это как в поезде дальнего следования. Успеешь и выспаться и напиться и протрезветь, и снова напиться, и в домино поиграть, и подраться с соседями из купе справа, и перепихнуться с соседкой их купе слева. А дороги ещё две недели. Не проще ли, думаешь, было полететь на самолёте? Но, увы, уже едешь и даже не спрыгнешь и не сойдёшь.

Чего прыгать–то?! Самоубийство не выход, ты же ещё не доехал. Самоубийцы думают, что можно выходить, где заблагорассудится. Ан нет, никакое это не благое рассуждение, а даже наоборот. Жизнь это не совсем поезд, из которого можно выпрыгнуть и погибнуть. Нет, пункт назначения не нами положен, разве что мы можем иногда выбрать транспорт: поезд, самолёт, автомобиль, велосипед, пёхом… И если ты выйдешь из самолёта раньше времени, то придётся покалеченным до пункта назначения всё равно пилить, но уже пешком и с дополнительными трудностями и хворями. Ибо Жизнь не прекращается после смерти, а пункт назначения остаётся – Царство Божье, Дом Родной.

Но это ведь тоже вера? Ну, так я вижу. И аллегорически и буквально.

Кроме того, весьма замечательно, если вам повезёт найти такую жену и родить таких детей, которые будут одной с вами веры. Так же здорово, когда и друзья такими же окажутся. И никто не отречётся от ваших убеждений и принципов, даже если кому–то они покажутся бредовыми или беспринципными.

Мне повезло. И жена и дети веруют прямо как я и так же видят бесов и Бога, как я. Друзья мои такие же. А кто не такой, тот сам удаляет меня из друзей в соцсетях и я вижу какие бесы какую веру им нашёптывают. А мою веру разделяют миллионы, иначе бы не покупали мои песни, стихи, прозу, сказки, картины, фильмы тоннами, благодаря чему мы и оплачиваем бешеные счета за коммунальные услуги, которые растут в современной бешеной России как на дрожжах. Благодаря продажам мы так же можем позволить себе ежегодно всей семьёй по три–четыре раза в году отдыхать на море в нашем Крыму, в нашей Турции, в нашей Африке, в нашей Америке, тем более в наших США и вообще на нашей Планете Земля. Даже приценивались к полётам по орбите Земли, осталось денег немножко подкопить. Вот, в самый раз будет, когда эту мою книгу вы раскупите. Даже ещё останется, чтобы кого–нибудь от лейкемии вылечить, чтобы он получше приготовился к смерти и умер более менее здоровеньким. В этом и состоит смысл жизни.