– Теперь Медведь не отдаст мне Ингунду за Гелимера. Кто к Витегесу ушёл – всё равно, что больной. Долго не проживёт. И не будет у Гелимера детей. С кем мой род останется? С колченогим Алатеем? С Ариульфом, который только и может, что на дуде свистеть да скотину пасти? Или с Теодорихом Тупицей? Нет, не отдам я Гелимера Витегесу. Пусть зовут меня бесчестным!

Один из мужей, стоявших за спиной Сара, хотел было возразить, но старик зыркнул на него яростно, чтобы не смел перебивать его.

Атанариху снова стало жарко, только на сей раз не от хмеля и не от восторга – от стыда. Одним словом он, Атанарих, мог избавить и гостеприимного хозяина от тоски, и Гелимера от чуждой доли. А он, Атанарих, промолчит, вернётся в Нарвенну – хвастать тем, что видел ужасных хаков. Будет пировать и в лупанарии ходить… А тут, на границе мира, люди свершают подвиги, которые куда достойнее геройства его отца.

Не в силах больше молчать, он вскочил, поднял свой ковш.

– Послушай, гостеприимный Рекаред. Не придётся тебе провожать любимого внука к Витегесу. Призываю в свидетели всех вас! – он обвёл взглядом Зубров и тех, кто за их спинами стоял в темноте, – Трором* Громовержцем и Мудрым Айвейсом клянусь, богом войны Кёмпе и хозяйкой моего очага: я пойду к Витегесу вместо Гелимера и буду служить ему, как подобает благородному венделлу служить своему риху.

Правда ли стало тихо, или так показалось Атанариху? Но, сказав, он вдруг почувствовал себя так легко и радостно, как будто долгое время блуждал в лесу, потеряв дорогу, и вдруг увидел знакомые места.

А фрейсы растерялись, особенно Гелимер, который и хотел обрадоваться, и не смел принять драгоценного дара.

– Да разве?.. – наконец, прохрипел он. Задохнулся, и не то попытался кашель сдержать, не то всхлипы…

Первым опомнился Рекаред. Суетливо вскочил, зашаркал по–старчески к внуку, прикрывая лицо руками и хлюпая носом.

– Да благословят тебя Куннаны, чужестранец, – запричитал он, вцепившись в плечо юноши, – Гелимер! Гелимер! Благодари достойного Атанариха!

Гелимер всё молчал, и старик воскликнул грозно:

– Что же ты, неблагодарный?!

И с силой толкнул внука.

Тот неловко, будто враз одолел его мёд, поднялся с бревна, медленно–медленно подошёл к юноше и хрипло произнёс:

– Знай, венделл… доколе живу я – буду тебе обязан. Будешь ты мне всё равно, что брат мой...

Заплакал, закрыл голову руками, и, стыдясь своей слабости, бросился в темноту.

* * *

И вот, подобно небольшой стае уток, скользят по спокойной воде Винфлоды пять челнов. Снова дорога, снова по воде, к полуночной стороне, куда, говорят, уходят умершие венделлы. Впрочем, Атанарих в это уже почти не верит. Там, куда ведёт его дорога, живут фрейсы, а за ними говорящие на иных языках мортенсы и ещё улебы, иннауксы и другие народы.

Три дня назад он и не подозревал, что отправится в полуночные земли. А сейчас радуется, что едет туда. Одно тревожит: вернувшись в Нарвенну, Басиан наплетёт родным, что Атанарих спьяну обет принёс. Выставит перед всеми глупцом, не умеющим язык свой на привязи держать. Убедить крекса, что он ничуть не жалеет о своём обещании, так и не удалось. Атанарих, конечно, отцу письмо написал, рассказав, что было, и почему он решил остаться с фрейсами. Захочет ли отец то письмо слушать? Но всё равно – при мысли, что наконец–то знаешь, куда едешь и зачем, становится радостно.

Видно любят Атанариха небесные Пряхи–Куннаны, раз так легко и ловко повернули его судьбу.

Сказка про то, как воитель Атанарих отправился славы искать.

(Из сборника: «Сказки старой Фридиберты: Фрейсские героические сказания в пересказе для детей. – Арбс: Изд–во «Детлит», 2986 г.)

Жил в давние времена в Венделлии один благородный герцог. Было у него много детей. Герцог тот был отважен и искусен в бою. Много войн вёл он и одолел всех врагов.

И сыновья все пошли в отца. Младшего из них, самого любимого, звали Атанарихом. Вот исполнилось Атанариху пятнадцать лет. Устроил герцог в честь дня рождения своего любимца большой праздник: турнир, богатый пир, о которых потом люди долго судачили. На том турнире сражались многие отважные воины, но не было никого лучше Атанариха.

Вот после пира герцог обходил свой замок, видит, стоит Атанарих на стене, печальный. Удивился отец, спрашивает:

– Что случилось, сын мой младший, любимый? Или я устроил плохой праздник в честь тебя? Или не ты оказался отважнее и искуснее всех прочих воинов? Или дошли до тебя плохие вести, что на нас идут враги?

Поклонился ему почтительно Атанарих и отвечает:

– Ничуть, отец мой. Доволен я праздником, что ты устроил в мою честь. Рад, что оказался отважнее других рыцарей. Одно только заботит меня. Живу я в твоём замке, словно слабая девица. Не знаю ни забот, ни тревог, провожу время в развлечениях. Разве для того ты обучал меня воинскому умению?

Хотел было отец рассердиться на непочтительного сына, но решил дослушать. Кивнул головой, чтобы Атанарих продолжал. Тот ему и говорит.

– Позволь мне, отец, покинуть твой замок, отправиться странствовать. Может быть, найдётся место, где моё мастерство сгодится для иного, чем красоваться на турнирах?

Опечалился герцог: любил он младшего сына больше всех остальных. Но, подумав, решил:

– И то, правда, Атанарих. Жаль мне с тобой расставаться, но не для того мужчина на свет родится, чтобы прятаться за материнской юбкой.

Наутро простился Атанарих с братьями и сёстрами, попросил благословения у матушки. Отец на прощание дал ему меч и сказал:

– Помни, сын мой, что всегда и везде, ты должен обнажать свой меч только ради достойного дела: защитить слабого, постоять за обиженного, соблюсти справедливость. И никогда не служи тому, кто не заботится о своей чести и чести своих воинов, даже если он платит за службу щедрее прочих.

– Я запомню твои слова, – ответил Атанарих, прижав руки к сердцу, поклонился отцу на прощание и отправился в путь.

Ехал он долго, и совершил по пути много добрых дел: истреблял разбойников, вызывал на бой бесчестных рыцарей. И было много городов и замков, где его просили остаться. Но Атанарих задумывался: а вдруг есть на земле место, где ещё нужна его помощь? Потому покидал он замки, где мог бы жить в покое и довольстве, и отправлялся в новый путь.

Так прошёл почти год. Атанарих ехал навстречу солнцу, и дошёл до лесной страны фрейсов.

В те давние времена во Фрейсии были густые леса, городов мало, а деревни находились так далеко одна от другой, что люди зачастую только на празднике Винтрусбрекка – Середины зимы – обменивались новостями за год.

И вот ехал–ехал Атанарих по лесной дороге, и стало смеркаться. Увидел юный рыцарь деревню и решил в ней заночевать. Поскольку время было позднее, постучался в первый же дом. А жили в нём старик со старухой, вдова – сноха их – с кучей детей, из которых работником был только старший сын по имени Гелимер. Остальные же – либо девушки, либо ещё дети малые.

Хозяева впустили странника, и, как полагается обычаями фрейсов, истопили для него баню, выставили на стол лучшую еду, развлекали его беседой. Ведь гость – посланник бога. Атанарих ел–пил, отвечал на вопросы. Но, как ни были учтивы хозяева, показалось ему, что они очень печальны.

– Ответьте мне, добросердечные и радушные хозяева, – спросил тогда Атанарих. – Что так озаботило вас? Может быть, обижает вас ваш господин?

– Нет, – отвечали дружно хозяева. – Наш владыка, король Витегес, мудрый и отважный, и правит справедливо.

– Тогда, может быть, завелись возле вашей деревни чудища или разбойники? – спросил он.

– И тут всё спокойно, – ответили фрейсы. – Но нападают на наше королевство дикие воительницы, хаки. Их больше, чем звёзд на небе, а свирепостью они превосходят любого разбойника. Если берут они город или деревню, то прежде, чем разграбить их, убивают всех – от старика, до грудного младенца. Они истребляют даже скотину, которую не в силах угнать. Наша деревня находится далеко в лесу, и мы можем надеяться на то, что король Витегес не допустит хаков в эти края. Но для того, чтобы оборонить страну от свирепого врага, нужно много воинов. Их берут из каждой деревни ежегодно. И в этом году выпал жребий идти к королю нашему внуку Гелимеру. А он у нас единственный взрослый мужчина. И не отдать нельзя, а отдашь – пропадём с голоду.