– Важный маслёнок! – хохотнул Атанарих. Мальчишка, услышав голос Венделла, развернулся и поклонился ему. Атанарих снисходительно кивнул в ответ, не без удовольствия глядя, как Фритигерн пытается скрыть зависть. Для всей здешней мелкоты Атанарих был богом: каждый мечтал, чтобы наставник его заметил и разрешил учиться обращению с деревянным мечом и езде верхом.

Фритигерн скрипнул зубами. Любому ясно – он лучше Венделла. За зиму наловчился биться так, что уже несколько раз одолевал Атанариха. Но он всё равно оставался простым воином первого левого дома. А Атанарих – наставник прибылых, ему и честь наособицу.

Пастушок проехал. Матки разбрелись по лугу перед хардусой.

– День будет ясным: ни облачка, – зевая, заметил Атанарих. Привычно окинул взглядом окрестности: нет ли где вспугнутых птиц, а особенно – не запалили ли костёр на Белом холме?

И вдруг враз сонливость потерял. Зажмурил глаза, раскрыл их пошире – не рябит ли? Нет, в бледнеющей синеве чётко виднелась дрожащая красная звёздочка костра. Дёрнул Фритигерна за рукав:

– Смотри, огонь!

Рука сама потянулась к верёвке била, но Фритигерн недоверчиво покачал головой:

– Погоди, заполошный! Вдруг снова примерещилось?

Венделл закусил губу, набычился. В прошлый дозор ему тоже виделся знак приближения хаков. Валамер Куница, нёсший с ним ночную стражу, долго приглядывался, но ничего не разглядел.

– Видно, повоевать не терпится, – ворчал тогда Валамер, однако, поспешил к Ариульфу Кукушке, старшему над стражей в эту ночь. Мало ли что? Тот всю хардусу тревожить не стал, поднял только свой дом. Но хаков не было, и простоявшие наизготове под моросящим дождём воины не скупились на злые шуточки. Кукушка, правда, прикрикнул на них: мол, было бы хуже, если б к утру хаки заявились под стены хардусы нежданно. Сегодня Атанарих собирался в дозор, и Аттан Лось напутствовал Фритигерна:

– Тебе, Зубрёнок, сегодня тревожиться не о чем. С тобой зоркий воин идёт – видит хаков, что собираются в набег на берегах Ласийского моря.

– Ты–то разглядишь их не раньше, чем они окажутся у тебя перед носом, – огрызнулся Атанарих. Аттан вскочил было, но Аларих Куница так зыркнул на них, что Лось, махнув рукой, сел, а Атанарих счёл за благо выйти. Фритигерн некоторое время смотрел вдаль и, наконец, выдохнул:

– Кёмпе и Айвейс! Бей тревогу!

А у самого голос весёлый. Началось! Наконец–то появился враг, и они смогут себя показать. Всю зиму мечтали, едва снег стаял – ждали, скрывая от старших нетерпение. Вот и пришло время ратное, когда смогут они, воины, исполнить своё дело.

Венделл изо всех сил заколотил в сосновую доску, выбивая звонко и радостно: «И–дут! И–дут!». Стук подхватили другие дозоры. В Нарвенне так перестукивались медные била в дни больших праздников.

Крексы, узнавая о приближении врага, кричали и плакали. Но фрейсы и венделлы – другой породы. У них не то что слёз и сетований, не было даже бестолковых криков и суеты.

Прекратился стук молотов в кузне Годасгила, смолкли весёлые пересмешки женщин на берегу. Пастушок Валамер засвистал, собирая табун. В домах поднялись по тревоге воины – Атанарих слышал деловитые, короткие приказы. Прежде всех появился на забрале Видимер. Подбежал, вспрыгнул легко на сложенный из полубрёвен помост вдоль ограды. Сощурился, вглядываясь вдаль: рассвело, огня почти не видно. Но птицы, спугнутые войском, висели вдали чёрным облаком. Хмыкнул довольно:

– Идите есть и спать! До полудня они не появятся.

Молодые воины заспорили было, но Видимер лишь насмешливо губы скривил – и они враз примолкли. Видимер прав – начнётся приступ, неизвестно когда удастся поесть и отдохнуть. Они своё дело сделали, уследили прближение врага.

Пусть другие к осаде готовятся.

Маслята, едва перевалившие за шесть зим, свистят собакам: надо скотину собрать и отогнать в Вейхсхейм. Туда же отнести вовсе малых детей. Матерям некогда – им надо еду готовить, воду греть, за раненными ходить. Несколько женщин и мальчишек катят к стене деревянные бочки и тащат огромный котёл для вара. В доме Гуннель, Грид Плакса и Чёрная Базина кормят воинов. Те едят торопливо, но без суеты. Увидев Атанариха и Фритигерна, улыбаются. Аттан Лось дружески хлопает Атанариха по плечу. Он, конечно, не забыл, как подтрунивал над Венделлом вечером, но то – дело прошлое.

– Сказали, до полудня не подойдут. Что–то медленно тянутся, – говорит Атанарих.

– Телеги да эсир – они медленные, – говорит Аттан.

– Эсир? – не понимает Атанарих.

– Пленные, которых кобылы гонят вперёд себя, живым щитом.

* * *

Перестук бил ворвался в сон Атанариха. Он вскочил – спал в одежде и не разувшись. Только военную рубаху надеть и оружие взять. Двое мальцов тут как тут – подлетели, сдёрнули со стены жердь с распяленной военной рубахой и поднесли: только поднырнуть под неё – и готово, надета! А мальцы уже жердь выдернули из рукавов и тащат шлем, налучь, колчан. Вокруг Фритигерна тоже хлопочут, и можно было бы обождать его, да сил не хватило утерпеть. Схватил копьё и щит – и бегом к стене.

Воины все, кроме него и Фритигерна, на местах. Под навесами – Одоакр построил их вдоль стены как защиту от стрел – женщины под присмотром Кунигунды калят камни и бросают их в кадки с водой. Аутари следит за прибылыми, носившими дрова к кострам. Увидев Атанариха, бросает сухо:

– Перевяжи шлем тряпицей. Целиться по тебе слишком просто.

– Я их не боюсь!

– Мне мало понравится, если я после этого набега провожу тебя на костёр, – пожал плечами Аутари. Атанариху стало стыдно. Нашёл среди женщин Берту, подошёл, торопливо погладил по плечу. Она не ждала неуместной ласки, вздрогнула, повернулась к нему, растерянно улыбнулась

– Чего–нибудь на шлем не найдётся? – спросил Атанарих.

Молча сняла убрус, ловко завертела ткань наподобие сёрского тюрбана.

– Удачи тебе, мой воин.

Он хлопнул её по заду и умчал на стену.

Его место было в трёх махах от забрала, между Валамером Куницей и Годасгилом Кузнецом из рода Россомах. В первые же дни в хардусе Аларих показал ему это место и велел накрепко запомнить. Теперь–то он прибежит сюда и не ошибётся, даже если будет мертвецки пьян. А во время осенних страж он ковырял ножом на бревне своё имя «Atanarix». Говорил, что от скуки, а на самом деле боялся, что не сразу место найдёт…

Вспугнутые птицы, кружившие над перелеском, давали знать, что тревога поднята не напрасно. Но хаков не было видно, и прошло немало времени, прежде чем меж перелесков мелькнуло что-то серое, издали казавшееся телом огромного змея.

Валамер достал лук и принялся натягивать тетиву, спокойный, будто собирался не в бой, а так – на ученье пострелять. Атанарих последовал его примеру, а когда снова глянул за стену, в лощине у хардусы показались первые хаки. Уже можно было раглядеть отдельные фигуры. Валамер дёрнул Атанариха за руку:

– Скройся, сейчас навесом обстреляют.

Тот послушно присел, вскинул над головой щит, как его наставляли с детства, и, заметив меж брёвнами щель, припал к ней.

Всадницы, достигнув поляны перед хардусой, остановились на краю. Говорили, пересмеиваясь. Потом одна их них резко вскрикнула, и все враз взяли с места резвой рысью. Докатились лавиной на полёт стрелы и по вскрику выстрелили. Воздух наполнился резким, как зубная боль, воем. По щиту, навесам и доскам настила часто застучало – будто ливень внезапно припустил. Одна стрела упала рядом с Атанарихом, и тот увидел прикреплённую к древку свистульку. Пожалуй, не было в хардусе маслёнка, у которого не было бы такой игрушки. И Атанарих часто слышал этот пронзительный свист. Но когда одновременно взвыли десятки таких свистулек, показалось – над головой кружит лейхта, ищущая твоей крови!

– Эврих, оказывается, ничуть не приукрасил, – смеясь, крикнул Атанарих.

– В сказаниях нельзя врать, – хохотнул рядом Годасгил Кузнец и пожал плечами: нашли, мол, чем пугать! Атанарих позавидовал его спокойствию – он сам мечтал равнодушно пережить первый натиск. Но не так это просто оказалось – только сидеть, прикрывшись щитом, и слушать перестук стрел. Они, кажется, пока не приносили особого вреда – только у навеса какой–то маслёнок пронзительно взвизгнул и выругался – видно, зацепило, но не слишком.