– Пощади, Цветик, я ни в чём не виноват! – стеная, проговорил он.
Хотя пыл девушки пошёл было на убыль, но после этих слов она с удовольствием выкрутила ухо любимому изменнику.
– Ах ты, грязный поросёнок! А кто тогда виноват? – прошипела она.
– Ой-ой!.. Это всё девчонка горничная виновата и ты, моя любовь, что бросила меня без присмотра!..
– О Всемогущий Аллах! Нет, вы только послушайте! Я же ещё и виновата! Бессовестный! Как только у тебя язык повернулся сказать такое?!
В приливе возмущения Цветанка возвела очи горе, и юноша воспользовался этим, чтобы поменяться с ней позициями. Под градом его страстных поцелуев её протесты вскоре смолкли, и в свои законные права вступила их величество Любовь. После её финального аккорда юные любовники замерли, не размыкая объятий.
– Цыплёнок, скажи честно, ты сможешь простить меня? – спросил Юлиан с волнением в голосе, и девушка поняла, что это не праздный вопрос.
– А куда я денусь, хабиб? – грустно ответила она. – Ведь я люблю тебя больше жизни. Поэтому, мой неверный муж, можешь по-прежнему вытирать об меня ноги.
– Нет! Всё-таки ты очень злопамятная, Цветик! Хочешь, чтобы я умер от раскаяния? – воскликнул юноша яростным шёпотом, на что она иронично хмыкнула. – Вот-вот! А я что говорю! Никакого доверия родному мужу!
– Значит, не заслужил.
– И ты туда же! Мало мне придурочного магрибинца в волчьей шкуре с его сомнительной клятвой верности! – Юлиан снова перекатился на спину и посадил девушку сверху. – Кстати, что ты думаешь обо всём этом?
– Боюсь, что в нас заинтересованы какие-то странные существа.
На лице юноши появилось странно-беззащитное выражение и сердце Цветанки дрогнуло от жалости к нему.
– В чём дело, мой господин? Что тебя беспокоит?
– А ты не думаешь, цыплёнок, что мы сами по себе не менее странные товарищи?
– Да уж! Особенно те, что светятся, как ангелы из Библии нашего приора, – не удержалась Цветанка, и при воспоминании по её спине пробежал ледяной озноб. – Пожалуйста, больше никогда не выкидывай таких фокусов, это ужасно, – начала она говорить, но её перебил победный возглас Юлиана:
– Ну, вот! А ты всё шайтан да шайтан! Ангел я во плоти! Поняла?! И на твоё счастье с отличной потенцией! – его глаза лукаво блеснули. – Цветик, по-моему, я давно не говорил, что люблю тебя.
– Очень и очень давно, мой господин! – с готовностью подтвердила девушка и, крепко прижавшись к нему, тихо призналась: – Настолько давно, любимый, что я умираю от тоски, не слыша твоих признаний.
– Тогда слушай.
Губы юноши коснулись её уха.
Ты, кого я избрал, всех милей для меня.
Сердца пылкого жар, свет очей для меня.
Есть ли в жизни что-нибудь жизни дороже?
Ты и жизни дороже моей для меня[4].
(«Рубаи» Омар Хайям)
Лицо девушки осветила нежная улыбка, и она с чувством продекламировала:
Говорит мне душа – влюблена в его лик,
Звук речей его в самое сердце проник.
Перлы тайн наполняют мне душу и сердце,
Но сказать не могу – пригвожден мой язык!
(«Рубаи» Омар Хайям)
Юлиан сел и на его лице появилось покаянное выражение.
– Цветик, прости меня дурака. Честное слово, мне никто не нужен, кроме тебя. Не веришь, да? Ну, ладно!
Не глядя, он пошарил по разбросанной одежде и в его руках оказался кинжал. С решительным видом он полоснул себя по запястью, и по нему заструилась кровь. Цветанка вскрикнула, но он успокаивающе улыбнулся и взял её за руку.
– Теперь твоя очередь. Не бойся, цыплёнок, я буду осторожен. Клянусь, это не больней, чем потеря невинности. – В янтарных глазах юноши загорелась смешливая искорка, которая тут же сменилась озабоченностью. – Кстати, как ты?
– Всё хорошо, – солгала Цветанка. – Режь, я не боюсь. Хочешь, чтобы мы поклялись на крови?
– Да. Дурацкий ритуал, но это лучше, чем наша женитьба в Адисе. К тому же кровные узы нерасторжимы. – Когда их руки соприкоснулись, юноша усмехнулся. – Одна незадача, я не знаю, что нужно говорить при этом. С другой стороны, это даже хорошо. Зачем нам повторять чужие глупости? Давай скажем, что у нас на сердце.
Собравшись с духом, Юлиан прерывисто вздохнул и, неотрывно глядя девушку, торжественно проговорил:
– Я люблю тебя, Цветана, дочь Ивина Медуницы. Люблю каждой клеточкой тела и души! В моём сердце только ты одна… ради твоей счастливой улыбки я готов перевернуть землю и небо! – воодушевлённо воскликнул юноша. – Пожалуйста, не забывай об этом, что бы я ни натворил в будущем. Хорошо?
Цветанка серьёзно кивнула.
– Да, мой господин. Я принимаю вашу клятву и в свою очередь клянусь быть вам верной и любящей женой.
– Немногословно, но по существу! – Юлиан засмеялся и, подхватив её на руки, отнёс в кровать. – Спи, маленькая лгунья, и не бойся, сегодня я тебя больше не трону. Лишь слепой не заметил бы, что ты морщишься от боли.
* * *
Прижимая к себе девушку, Юлиан почувствовал, как к сердцу снова поднимается застарелая боль.
«Идиот! Беги пока не поздно! Зачем ты привязал к себе девчонку? – на грани сна и яви проговорила ему внутренняя советчица. – Ведь всех, кто рядом с тобой, ты рано или поздно губишь. Вспомни Лару, маму, бабушку, слуг и тех случайных людей, которые не выдали тебя сволочам, что преследовали тебя».
Юлиан устало улыбнулся.
«Нет, госпожа шизофрения, бежать уже поздно. Я не брошу Цветика. Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе».
* * *
Когда юноша уснул, Цветанка тихонечко встала и вытащила из дорожной сумки свадебное платье и с трудом удержалась от огорчённого вскрика. Оно пожелтело, и тонкая ветхая ткань буквально расползалась под её пальцами.
«Всемогущий Аллах!.. – призадумавшись, она прикусила губу и попыталась вызвать в памяти образ спасшей её девушки. – Ханум, я могу вам чем-нибудь помочь?»
Платье исчезло, а в ярком лунном свете соткался еле видимый призрак.
«Госпожа, разрешите представиться, – прошелестела девушка-привидение и, подхватив юбки, присела в изящном книксене. – Луиза Ромери к вашим услугам».
«Очень приятно, ханум, а я Цветана, дочь Ивина Медуницы».
«Рада нашему знакомству, госпожа».
«Я тоже, ханум. Всё же скажите, я могу чем-нибудь помочь?»
«Капелька вашей крови вернёт меня к тому, что сейчас является моей жизнью, – призрачная девушка грустно улыбнулась. – Глупо цепляться за такое существование. Не так ли? Но то, что держит меня на земле, сильней жажды смерти. Думаю, вы понимаете, о чём речь».
«Кажется, да», – отозвалась Цветанка и, немедля, ткнула себя в палец булавкой.
Капелька её крови совершила чудо. Призрак приобрёл почти осязаемую материальность.
«Благодарю вас за дарованную жизнь, госпожа».
«Это вам спасибо, ханум, – Цветанка смутилась. – Простите за дурацкие колебания. Ведь вы спасли меня от того, что хуже смерти».
«Ваши колебания вполне понятны».
«И всё же вы моя спасительница. Думаю, без вашей помощи мне пришлось бы очень плохо. Поэтому зовите меня просто по имени. Хорошо?»
Призрачная девушка снова присела в книксене и учтиво наклонила голову.
«Хорошо, госпожа. Вы тоже зовите меня Луизой», – ответила она и обратилась в туман, а вполне осязаемое платье сложилось само собой и убралось в дорожную сумку. Цветанка снова спрятала его в шкафу. Перед этим она не удержалась и коснулась ткани рукой. Она была упругой и крепкой, без малейшего намёка на ветхость.
«Слава Аллаху!.. Спокойной ночи, Луиза!»
«Спокойной ночи, Лунная Роза».
