– Кожа атлас, а губы как мёд… – вырвалось у Юлиана. Смущённый собственными словами он примолк. «Блин! В последнее время что-то упорно тянет на стихи. К чему бы это?.. Ай, нафиг! Пусть будет, что будет!» В ответ на его нежный поцелуй на лице девушки появилась такое беззащитно-счастливое выражение, что он не удержался и продекламировал:

– Юлиан, я люблю тебя! – девушка порывисто прижалась к нему. – Люблю больше жизни! Если нужно, я умру ради тебя!

– Даже думать не смей о смерти, глупышка! – встревоженный юноша прижал её к груди. – Поверь, я люблю тебя так, что при мысли о расставании моё бедное сердце готово разорваться от горя.

– Правда?

– Святая правда, моя нежная роза!

– Лунная Роза, – тихо поправила девушка.

– Верно. Ты мой лунный цветок, таинственный и нереально прекрасный. Как ночная грёза…

Воинов было много, свыше трехсот человек. Скрытно, небольшими группами они пробирались к уединённой ведовской обители, расположенной в лесной глуши. Чаще всего под видом проповедников христианской религии, которым веротерпимое эдайнское правительство не запрещало вербовать новых приверженцев на своей территории. Но их неприметные балахоны странствующих монахов скрывали облачение воинов.

Конечно, халиф Абу Айуб Сулейман ибн Абд аль-Малик, властитель Кордовского халифата, не обрадовался бы, обнаружив, что военизированное подразделение из его страны незаконно находится на территории сопредельного дружественного государства, но воинам-храмовникам было наплевать. Члены недавно созданного Ордена защитников веры признавали только власть небесного владыки и его наместника на земле, который приказал им умереть, но выполнить его поручение. Как правило, храмовники были глубоко верующими молодыми людьми и среди них было очень немного отъявленных наёмников-головорезов.

К штурму ведовской обители было всё готово. Перед выступлением почти каждый из воинов получил отпущение грехов и вознёс горячую молитву Господу, прося его о поддержке. Многие из них чувствовали себя неспокойно. Ведь перед ними был не простой враг, а ведьмы – самые настоящие дьявольские исчадия ада по утверждению отцов иезуитов, руководящих их орденом.

В ночной тиши предательски звякнула конская сбруя.

– Тише вы, идиоты! – прошипел предводитель отряда. Он подозвал к себе разведчиков. – Ну что, привезли изобретение отца Бертольда[8]?

– Да, синьор капитан! И даже уже установили.

– Отлично! Дьявольское изобретение против пособниц дьявола! Это символично! – капитан хохотнул и повелительно махнул рукой. – Поджигайте, не медлите! Внезапность наш главный козырь! – крикнул он и предусмотрительно заткнул уши.

В ночной тишине грохнули взрывы, проломившие ворота и стену, окружавшую ведовскую обитель. В нерешительности ошарашенные воины переглянулись. Они впервые встретились с применением пороха.

– Вперёд, мои храбрые воины! – заорал капитан. – Помните с нами Господь! – он ткнул мечом в направлении сорванных ворот. – Истребим на корню сучье племя! Убить пожирательниц детей!

Приободрившиеся воины с грозным рёвом хлынули в образовавшиеся бреши. Капитан обернулся к небольшому отряду из десяти человек, оставшемуся рядом с ним и обратился к старшему.

– Хурон, ты знаешь, где дортуары воспитанниц?

Бородатый высокий мужчина согласно кивнул.

– Тогда какого черта ты здесь торчишь? Кровь из носу, но сыщи мне девчонку.

– Так точно! – из-под шлема мрачно сверкнули глубоко посаженные глаза. – Извините, сеньор капитан. Мы ждём нашего разведчика с местным придурком, который знает девчонку в лицо… а вот и он!

На лесной обрывистой тропинке показался воин, тащивший за шкирку местного мальчишку. По капризу судьбы им оказался всё тот же злосчастный племянник Руники. Правда, Арон был доволен выпавшим на его долю приключением и, не ломаясь, прямиком провёл отряд Хурона к дортуарам воспитанниц. Он бывал в ведовской обители, привозя продукты из деревни, и прекрасно знал, где что располагается. К тому же он часто прятался поблизости и подглядывал за ведьмами, особенно во время купания.

Выскочившие в коридор испуганные девочки завизжали и сбились в стайку при виде вооруженных воинов со зверскими выражениями на лицах.

– Вот она! – с победным видом мальчишка ткнул пальцем в девочку лет десяти.

Воины двинулись было к своей добыче, но она единственная из воспитанниц не испугалась и готовилась дать им отпор. Девочка выступила вперёд, и в её руке ярко загорелся файербол.

– Убирайтесь прочь, пока я вас всех не превратила в жаб! – решительно заявила она.

Увы. Несмотря на сыплющиеся угрозы, её детский голос предательски срывался и дрожал.

Хурон убрал оружие и, подняв руки, двинулся навстречу девочке. Одна его ладонь судорожно сжимала амулет, предохраняющий от ведьминых чар, другая – крепко сжимала рукоять ножа, припрятанного в рукаве. Чувствуя, что по вискам течёт пот, он изо всех сил пытался сохранить на лице дружелюбную улыбку.

– Детка, если ты добровольно отправишься с нами, мы сохраним жизни твоим подругам, – упредил он возражения девочки. – Клянусь честью воина! Поверь, ты ничего не сможешь с нами сделать. От ваших ведовских козней нас защищают амулеты, освящённые самим Папой, – на последних словах в его голосе явно прозвучала гордость и благоговение.

В этот момент и в другом конце коридора появились воины. Разгорячённые убийствами они ринулись было вперёд, но их остановил злобный рык Хурона.

– Стоять, адово отродье! Или вас всех предадут анафеме!

Не понимая в чём дело, воины остановились.

– Решай быстрей, Антуанетта Бертольд, или вас всех покрошат в капусту.

В глазах девочки появилось отчаяние. Не зная, что делать, она оглянулась на подруг. При виде страха и отчаянной мольбы на их лицах, она жалко улыбнулась. Девочка поникла, и колдовской огонь на её ладони погас.

– Хорошо, я сдамся. Только поклянись своим Христом, что не обманешь!

– Клянусь!

Девочка опустила руки и пошла к ожидающим воинам. По знаку старшего её тут же крепко связали и заткнули рот. Один из воинов взвалил пленницу на плечо и бросился к выходу, а Хурон подозвал к себе маленького предателя, показав ему золотую монету.

На лице мальчишки застыло неподдельное удивление, когда острое лезвие полоснуло его по горлу.

Хурон махнул рукой воинам в коридоре.

– Они ваши, парни! Убейте их всех.

Заслышав мужской рёв и тонкий визг, рвущий барабанные перепонки, девочка подняла голову и не верящим взглядом уставилась перед собой. «Не может быть! Как же так? Он же обещал, клялся своей честью!.. А-а-а!..»

Озверевшие воины рубили наотмашь. Падали отрубленные головы и конечности. Потоками лилась кровь тех, с кем она только вчера смеялась и иногда ссорилась, но любила, как родных сестёр.

Лицо девочки помертвело. Теперь на нём жили лишь одни горящие ненавистью глаза. Замычав, она забилась в руках несущего её воина.

«Бесчестные твари! Ублюдки! Чтобы вы все сдохли вместе со своим кровавым богом!..»

Широкая ладонь прикрыла ей глаза.

– Не смотри, детка! Иначе не сможешь спать, – чуть слышно шепнул несущий её совсем юный воин. Под шлемом его лицо было не менее бледным, чем у девочки. Его губы непрерывно шевелились, шепча молитву.

Девочка протестующее мотнула головой. Воин понял и убрал ладонь.

Не мигая, Антуанетта Бертольд смотрела на разворачивающуюся перед ней картину зверств. Горели многочисленные деревянные постройки, и огни пожаров освещали двор. Повсюду на территории ведовской обители лежали обезображенные трупы.