Как-то сразу закончились деревья и волк вылетел на заросший густой травой луг. Пробежав его насквозь, Серый почувствовал, как изменилась почва под лапами. Он ступил на ничейную землю.

К перекрёстку они выскочили одновременно. С востока — Серый волк, с запада — двое скрылей. Одним взглядом окинув картину боя, зверь прыгнул к воительнице. Затем повернул лобастую голову к пришельцам из Леса и глухо взрыкнул.

Те замерли. Скрыли были крепкими противниками, изобретательными и умеющими охотиться стаями, но сейчас им противостоял опытный враг. Лютый зверь во время последней Войны убил десятки их соплеменников. Если верить сказаниям, однажды он таки попал в засаду, устроенную дюжиной скрылей. Тогда Серого изрядно потрепали, но он выжил. А из скрылей в родной лес не вернулся никто.

Волк зарычал ещё раз, шерсть на мощном загривке встала дыбом. Не на скрылей, нет. Он не собирался нападать первым. Ему просто не нравился запах, идущий от воительницы и её ребёнка. Было что-то в нём чужое, нездешнее. Не то чтобы неприятное, просто незнакомое. Прожив больше ста лет, Серый никогда не чуял ничего подобного. Даже запах Сирины не вызывал у него такой реакции.

Один из скрылей с посеревшей за долгие годы кожей что-то сказал другому, зелёному, видно совсем ещё молодому. Не отрывая взглядов от волка, они отступили на шаг, после чего развернулись и побежали. Наверняка за подмогой, а это значило, что нужно поторопиться.

Серый обнюхал женщину. Она была мертва. С ребёнком же всё оказалось в порядке. Встав на четвереньки, он попытался отползти от трупа. Сообразительный мальчик.

Волк надавил лапой ему на спину. Осторожно и совсем чуть-чуть, лишь чтоб не трепыхался. Постояв так пару мгновений он убрал лапу и захватил зубами полотняную суму, валяющуюся рядом с телом воительницы. Видимо, она её сбросила перед началом боя, дабы та не стесняла движений.

Дёрнув головой, Серый подкинул суму вверх, да так ловко, что плечевой ремень наделся ему прямо на шею! Теперь нужно было решать, что делать с ребёнком. Хорошо хоть, родители одели мальчика в просторную рубаху до колен и кожаные сандалии! Крепко схватив край ткани страшенными зубами, волк подхватил хныкающего ребёнка и поволок в лес.

Когда к перекрёстку вернулись скрыли, то уже никого не нашли. Единственной их наградой стал меч воительницы — искусно сделанный клинок из синего металла, по которому изредка пробегали белые искры. Серый волк и ребёнок исчезли.

***

Солнце уже начинало клониться к закату, а Ярха всё сидела за столом и разглядывала принесённые Серым вещи. Ребёнок, напоенный козьим молоком, спал на её постели. Домовой, умаявшийся, пока смог успокоить хнычущего мальчугана, вяло скрёбся где-то за печкой.

«Откуда же малыш ты взялся такой? — думала Ярха, перебирая детские вещи».

Странная серебристая ткань, мягкая и нежная на ощупь, но в тоже время очень прочная. Что это вообще такое и кем сшито? Может, колдовство какое? Да нет, не чувствуется волшбы! Но что тогда? Ни в Старом, ни в Изначальном Лесу не могли сделать ничего подобного! Разве что дивьи…надо будет спросить у них.

А коричневый порошок, насыпанный в сосуд из прозрачного материала! Стоило лишь бросить несколько песчинок в горячую воду, как та тут же окрасилась и начала издавать довольно приятный запах. Это что такое? Еда? Питьё?!

Ярха задумчиво посмотрела в окно. Последний луч уходящего солнца осветил её лицо. Совершенно гладкое, без единой морщины. Даже если сильно захотеть, то определить точный возраст хозяйки избы не представлялось возможным. Лишь абсолютно седые волосы, да тяжёлый взгляд говорили о том, что Ярха не молода, очень не молода.

— «Замковые горы? Навряд ли, — продолжала размышлять старуха. — Подгорники, конечно, искусны во всяких ремёслах, но такую одёжку им не пошить. Может, с моря кто приплыл? Тогда как они прошли через всё Прибрежье и Лес незамеченными, а потом оказались точно на перекрёстке?»

Ярха встала и вытащила из печи ещё тёплый глиняный горшок. Сняв крышку и достав деревянную ложку, она принялась за похлёбку. Чавкая от удовольствия, старуха довольно быстро справилась с едой и заскребла ложкой по дну горшка. Отложив её в сторону, она вытерла губы и подошла к кровати.

Ребёнок продолжал спать. Сейчас он лежал на спине, а его рыжие волосы разметались по шкуре косули, используемой вместо подушки.

Ярха нахмурилась. Глупые люди сочиняют небылицы, дескать, всякого доброго молодца баба-яга норовит в печь засунуть, а уж детей так любит, что даже косточек не остаётся! Дураки, чего уж с них взять! Не в еде тут дело, а в волшбе. Да и не всякий молодец подходящим окажется, а с детьми и того сложнее!

Что-то она чувствовала в этом ребёнке. Неясное и оттого тревожное. По виду вроде обычный человеческий детёныш, ан нет! Вот только…

Снаружи донёсся костяной скрежет. Это подавали сигнал черепа животных, людей и нелюдей, развешанные по кольям ограды в качестве оберегов. Но с тем, кто сейчас вышел из Леса, справиться они не могли.

— «Пущай — мысленно скомандовала Ярха и почувствовала, что ворота отворились». Старуха тяжело вздохнула, повернулась спиной к ребёнку и стала ждать незваного гостя.

— Ну, здравствуй, старая! — дверь распахнулась и на пороге возник мужчина. Бородатый, невысокого роста, он был одет в не опоясанный меховой тулуп, льняные штаны и кожаные сапоги. Дикий наряд, но никому и никогда не пришло бы в голову смеяться над Лешим, хозяином Старого Леса.

— Здравствуй, коли не шутишь, — Ярха посмотрела в синее лицо гостя. — Давненько же не захаживал. Полгода, чай, никак не меньше.

— Да всё в делах да заботах, — Леший бухнулся на лавку, та жалобно заскрипела. Несмотря на то, что гость был на полголовы ниже Ярхи, весил он на пару пудов больше.

— С чем пожаловал? — хозяйка не стала ходить вокруг да около и спросила прямо.

— Да синичка вот принесла на хвостике весточку. Гость говорит, у тебя особенный.

— «Шуточки всё да прибауточки, ну-ну» — подумала Ярха, а сама сказала: — Из-под самого носа у скрылей увели, чтоб они все выздохли, проклятые!

— Добро, — Леший аж зажмурился от удовольствия. Всегда приятно досадить старым ворогам. — Покажи его мне.

Ярха замерла. Уж больно нагло повёл себя лесной хозяин. Забыл, поди, как семьдесят лет назад, когда она только переняла силу, бегал вокруг избы с подпаленной шкурой? Любви возжелал, ишь ты! Как будто лешачих и кикимор ему мало!

— Не гневайся, шучу я так, — гость, точно угадав настроение Ярхи, тут же сменил тон. Хозяин Старого Леса то он, конечно, хозяин, но здесь, в избушке на курьих ножках, в центре сосредоточения силы, они были на равных. Случись что и неизвестно чья ещё возьмёт!

— Смотри, чего уж там, — Ярха махнула в сторону лежанки.

Наклонившись к ребёнку, Леший напряжённо всмотрелся ему в лицо. В глазах лесного хозяина мелькнули и погасли зелёные искры.

— Что думаешь делать с ним? — он обернулся к Ярхе. — Съешь?

— Был бы помладше…, — старуха махнула рукой, словно отгоняя от себя непрошенные мысли. — Да нет, не нужно мне сейчас этого.

— Может, ещё один череп на кол повесить хочешь? — спросил Леший подчёркнуто равнодушным голосом. По его бесстрастному лицу нельзя было прочитать абсолютно ничего.

— Велес, — она впервые назвала Лешего по имени. — Достаточно их у меня от последней войны осталось. Сам знаешь.

Леший промолчал.

— Оставлю его, — Ярха посмотрела на ребёнка. — Пусть живёт человеком. А там посмотрим.

— Сама, что ли, растить будешь? — Велес усмехнулся.

— Ну не кикиморам твоим же его отдавать, — резонно возразила старуха. — Найду кому.

— Ну, как знаешь, — Велес посмотрел Ярхе прямо в глаза. — Я буду следить за его судьбой.

— Воля твоя, — старуха выдержала его взгляд и даже не моргнула. — Делай, как пожелаешь.

Невнятно пробурчав что-то в ответ, Леший попрощался и вышел из избушки. Ярха, стоя на пороге, ещё долго смотрела ему вслед.

«— Чего же ты в нём углядел старый? — гадала она. — Пошто говорил со мной так?»