Вскоре рутина привычных дел затянула девушку в свой круговорот, и она перестала мучить себя воспоминаниями об ещё одной неудачной попытке развода. К тому же впереди у неё был двухмесячный отпуск, и она ломала голову, где его провести.
Фанечка и Чирик, с которыми она совпадала по графику, настойчиво звали её к себе. Вот только у неё не было ни малейшего желания к ним ехать; единственно, ей не хотелось обижать сорноев, которые стали её друзьями.
В прошлом году она уже поддалась на их уговоры, и вернулась из поездки с твёрдым убеждением, что сорнои и отдых – абсолютно несовместимые понятия.
Не сказать, что ей не понравилось у друзей, но к концу пребывания в их доме Фапивате начало уже казаться, что она перезнакомилась со всем населением планеты, на которой они жили. Каждый день к ним проходило столько гостей, что стоило девушке улечься в кровать и закрыть глаза, как сразу же возникало видение, знакомое заядлым грибникам и ягодникам. Только на сетчатке её глаз отпечатывались не дары природы, а множество незнакомых лиц, большинство из которых принадлежало сорноям. Всё бы ничего, но они не умолкали ни на мгновение – видимо, сказывалась птичья наследственность – и от высоких щебечущих голосов вскоре у неё начинало звенеть в ушах. Оттого она никак не могла сосредоточиться на общем разговоре и временами возникала неловкая ситуация, когда её начинали о чём-то спрашивать, а она не знала, о чём идёт речь.
Вспомнив, что Чирик как-то заметил, что они познакомили её только со своими ближайшими родственниками, причём далеко не всеми, девушка внутренне содрогнулась и решила, что в ближайшие несколько лет ничто не заманит её в гости к сорноям.
Со всей твёрдостью в голосе Фапивата заявила Фанечке, что у неё есть совесть, и она не намерена злоупотреблять их гостеприимством.
Как и ожидалось, сорнойка страшно обиделась. Но после недельного измывательства над подругой, она всё же её простила, и они помирились.
Леди Мариен тоже звала её с собой. Как видный авторитет в области исследования видов, обладающих разумом, она получила приглашение от научных кругов Рамбо, и собиралась ехать домой, чтобы выступить с докладом на конференции биологов.
Это было заманчивое предложение, и некоторое время Фапивата раздумывала, принять его или нет. Она понимала, что вряд ли будет чувствовать себя свободно в семье звёздной кошки, принадлежащей к аристократии Рамбо, но с некоторых пор она вошла во вкус светской жизни.
По истечении трёх с лишним лет девушка уже уверенно вращалась среди сливок общества, которые обретались на «Огненном вихре», и больше не обращала внимания на завуалированные шпильки, подпускаемые недоброжелателями. Впрочем, теперь её редко кто рисковал задевать, если только новички, да и то по незнанию. Благодаря своей учительнице, леди Мариен, она быстро освоила арсенал светских женщин и теперь могла осадить нахального собеседника одним лишь взглядом. И лучше было её не злить. Знакомая с тактикой военных действий далеко не понаслышке, девушка была беспощадна к тем, кто пытался её унизить. При желании она могла стереть в порошок незадачливого обидчика, однако старалась не обострять отношения, чтобы не наживать себе врагов без особой на то нужды.
После некоторых раздумий Фапивата всё же отказалась и от приглашения леди Мариен. Она соскучилась по дому и решила навестить родителей, с которыми не виделась со своего достопамятного замужества. Прошло уже довольно много времени, и она понадеялась, что Ватро Нобус успокоился и больше не жаждет её крови.
* * *
Как оказалось, она ошибалась. Ватро Нобус не забыл о её существовании.
Стоило Фапивате покинуть космопорт, и к ней устремился вестовой из планетарного штаба – молодой рокайдианец, облачённый в претенциозную чёрно-золотую форму. Он вручил ей записку, в которой Ватро Нобус требовал, чтобы она незамедлительно явилась к нему.
Девушка встревожилась, тем не менее она сначала заглянула домой, в Марполь, и лишь после этого отправилась к одному из самых влиятельных людей на Рокайдо. Она отдавала себе отчёт, что визит к командующему вполне может закончиться её арестом, но не стала ничего предпринимать. Риск был одной из составляющей её профессии.
Бесконечный светлый вестибюль наконец привёл её куда нужно. Она вошла в указанный кабинет и обнаружила, что командующий находится на месте, хотя не отозвался на её стук. Он сидел в глубоком покойном кресле, которое стояло во главе Т-образного массивного стола, но было повёрнуто к окну, и высокая спинка скрывала его от посетителей.
Пользуясь случаем, Фапивата подошла поближе и бросила на него изучающий взгляд. Она знала его с детства, но всегда робела в его присутствии и потому не часто смотрела ему в лицо. К тому же правила требовали, чтобы белокожие переселенцы при встречах с коренными жителями почтительно кланялись и опускали глаза. Тем более никто не смел глазеть на тех, кто принадлежал к дворянскому сословию, а Ватро Нобус был не просто дворянин, он находился в близком родстве с семьёй, ведущей свой род от Ватро-По-Вастира, которая владела ни много ни мало, а целой планетой.
С чисто полицейским пристрастием к деталям девушка отметила, что у командующего высокий лоб, прямой римский нос с тонкой переносицей, упрямый подбородок и капризно изогнутые полные губы, имеющие нежно-розовую девичью окраску. Последнее обстоятельство заставило её улыбнуться, и она уже с чисто женским любопытством осмотрела изящные брови вразлёт и длинные ресницы, которые были темнее волос и имели серебряную окраску. Глаза рокайдианца были закрыты, но она знала, что за тяжёлыми веками прячутся всезнающие синие глаза, чей взгляд мог вынести далеко не каждый.
Неожиданно до Фапиваты дошло, что её давний знакомый необычайно красив и заодно наконец поняла, почему по нему сохли все старшеклассницы Катуано.
При некотором размышлении девушка решила, что командующий почти не изменился с их первой встречи. По-прежнему чеканные черты волевого лица обрамляли слегка вьющиеся густые волосы платинового цвета и, судя по живому блеску, в них ещё не было седины. «Кто бы сомневался, что этот гад пользуется всеми благами галактической медицины», – подумала она. Единственно, ей показалось, что его чёрная кожа слегка потускнела, но она решила, что он просто устал из-за постоянного недосыпания. Независимо от занимаемого положения рокайдианцы очень много работали, и Ватро Нобус не был исключением.
Поскольку даже во сне физиономию командующего не покидала презрительная мина, в Фапивате всколыхнулась застарелая неприязнь. «Истинный рокайдианец!» – фыркнула она про себя, вкладывая в это выражение тот же смысл, что и земляне в словосочетание «истинный ариец».
И в самом деле, Ватро Нобус принадлежал к древнему аристократическому роду, который по идейным соображениям никогда не смешивался с землянами. Семья Нобус гордилась своей чистопородностью, и её члены открыто презирали тех, в ком была хоть малейшая примесь крови переселенцев.
По своим замашкам Ватро Нобус был типичным представителем своей семейки, то есть отъявленный расист и негодяй, но отчего-то был снисходителен к ней, нищей презираемой переселенке. Правда, это нисколько не мешало ему оскорблять её при каждой встрече и Фапивата до сих пор удивлялась, что не испытывает к нему ненависти.
Впервые они встретились в Катуано, специальной школе для одарённых детей, в которую девочку направили по рекомендации Ойдо Варпеваса, владетеля Эжутана. В то время ей исполнилось одиннадцать лет и так уж вышло, что предварительное собеседование с ней проводил никто иной, как Ватро Нобус. В общем-то, в этом не было ничего из ряда вон выходящего, ведь он принадлежал к правящей семье, которая патронировала престижное учебное заведение.
Отбор в Катуано вёлся очень строго, поскольку его выпускники имели право на любое направление деятельности, в том числе и за пределами Рокайдо. Все абитуриенты страшно волновались, и было из-за чего. Пока подошла её очередь на собеседование, девочка узнала, что в крайнем правом кабинете отбор ведёт один из экзаменаторов, и что он с удручающей регулярностью отчисляет детей, имеющих белый цвет кожи. Фапивата до сих пор помнила свое негодование по этому поводу и то сумасшедшее волнение, когда вдруг выяснилось, что ей выпало идти именно к нему.
