— Хватит, Хелл. Прекрати, — взмолился Бен, чувствуя, как рука подводит его, начинает дрожать.

Он удерживал ее удар, а Хелл продолжала напирать. Их мечи были скрещены, и Бен мог бы лизнуть сталь, так близко она была к его лицу. Он видел глаза Хелл, подернутые пеленой безумия, он чувствовал ее ровное дыхание и жар, исходящий от тела.

Бенедикт впервые за все годы на Севере был готов сдаться и выйти из боя. Его не волновали занятые позиции и такой близкий триумф Волков. Если бы исход битвы зависел от поединка с Хелл, он легко бы отказался от победы. Она победила его давным-давно. Но Гриша Птицын вероломно украл ее победу, увез с собой, спрятал подальше, полагая, что лучшая битва та, которой не было. А теперь он не хотел убегать. Он принял бой, в котором заранее был обречен на поражение.

Бен уже открыл рот, чтобы сдаться, но слова так и застряли в горле, потому что кто-то со всей силы пнул его чуть выше живота. Он аж отлетел в сторону, чуть не теряя сознание от боли, закашлялся, стараясь дышать через мучительную резь в солнечном сплетении.

— Прикрыть! — услышал Бен вопль Кеннета.

И тут же посыпались удары со всех сторон.

— Тор, — заорал Бенедикт, еле успевая ставить блоки, — Тооооор, сюда!

Уже через минуту командир врезался с фланга, отбивая своего протеже. Бен, наконец, поднялся, видя, как вдали мелькает тяжелый двуручник Кена.

— Куда? — гаркнул ему в спину Тор.

— Так надо, брат, — только и бросил Бен, спеша за врагом.

Чем дальше он продвигался, тем тяжелее становилось. И не от жалких атак, отступающих Ястребов, а от того, что он видел. Кеннет тащил Хелл за косу прочь из зоны боя. Она не сопротивлялась. Бен уже знал, что они выйдут из игры, ступив на нейтральную территорию леса, но упрямо пер следом. Непреодолимая потребность знать, что Кен ничего ей не сделает, была сильнее здравого смысла.

Бенедикт замер на границе боевой зоны, видя, что Кеннет толкнул Хелл к стволу дерева. Командир Ястребов прижал лезвие меча плашмя к груди Валькирии, удерживая ее. Бен рванул на помощь, но помешали настырные питерцы, которые теснили его от края вдвоем. Пришлось отбивать атаки, следя за происходящим.

— Я непонятно выразился? — заорал Кен так, что его голос перекрыл даже шум боя.

— Но я… — начала было Хелл.

Кеннет замахнулся и ударил ее по лицу. Хелл вскрикнула, дернув головой. Укрепленная железом перчатка обожгла ее щеку, и, судя по теплой влаге, что стекала по подбородку, была разбита губа.

Хелл задрала голову, не желая прогибаться под его силу. Хотя, конечно, она понимала, что любой мужчина сильнее ее. Это в бою и на спаррингах возможно быть на равных из-за правил и регламента, но в нейтральной зоне и в обычной реальности все, что она могла сделать — это дать в глаз или в пах и бежать. Кен блокировал ее ноги и корпус, лишая этой уловки, и Хелл пришлось принимать то, что он хотел сказать и сделать с ней. Она смотрела ему в глаза прямо и смело, пока Кен орал, больно давя ей на грудь мечом.

— Ты, нахрен, думала, я шучу? Нет, Хелл! Если я говорю, что не желаю видеть тебя в бою, значит развлекайся танцульками и малолетками на спаррингах.

— Ты не имеешь права мне приказывать. Только Эрик решает, готова я к бою или нет. Он решил.

— Мне срать на Эрика. Ты — моя. Ты будешь слушать меня!

— Не буду! — она задрала голову еще выше.

— Сука, — выплюнул Кен, снова отвешивая ей пощечину.

Хелл сплюнула кровь в сторону, но не склонила головы.

Кеннет сжал ее шею пальцами, почти душа, зашептал в ухо:

— Такая чертовски уверенная в себе… Убей я тебя сейчас, ты все равно будешь стоять на своем?

Его пальцы сжались крепче.

— Буду, — выдавила Хелл, едва дыша.

Хватка на горле ослабла, а потом его рука и вовсе отпустила шею.

Хелл едва успела вдохнуть, как снова ей стало не хватать воздуха, но уже оттого, что Кен дергал застежку на ее штанах.

— Что ты делаешь? — спросила она, вертя головой. Они были совсем близко к полю. Хелл видела, что на них косятся, несмотря на сражение.

— Мне нужно успокоиться, — почти кричал Кеннет. — Я или трахну, или убью тебя сейчас.

Хелл знала, он специально говорил громко, чтобы привлечь внимание.

— Лучше убей.

— Не тебе выбирать.

Кен дернул вниз ее штаны, расстегнул ширинку, приподнял ее бедро, чтобы было удобнее, и без лишних церемоний ворвался внутрь.

Хелл отвернулась. Она сцепила зубы, чтобы не выпустить изо рта ни звука; зажмурилась, чтобы не видеть тех, кто будут свидетелями. Но горячие слезы предательски сочились из глаз, пока ее друг успокаивал расшатанные нервы.

Бен едва ли осознавал реальность происходящего, когда рог с московской стороны оповестил о конце боя и победе Волков. Игнорируя церемониал, он ушел к себе в палатку, где долго лежал без движения с открытыми глазами. Его не смущала пропахшая потом одежда, защита, что больно впивалась в спину, меч, который он так и не выпустил из руки. Странное оцепенение сковало все мышцы, парализовало разум. Прошло несколько часов, прежде чем он смог пошевелиться. Из забытья вытащили звуки музыки и голос солиста питерской группы. Это означало, что пир в честь закрытия сессии уже в разгаре.

Бен стащил с себя легкий кожаный доспех, накинул куртку и вышел из палатки. Все еще не очень вменяемый, он уверенно шел сквозь толпу веселящихся товарищей и врагов. Дозоров не было, все отдыхали. А его как магнитом тянуло к лагерю Ястребов, потому что на пиру Хелл точно не могло быть. Но и палатка оказалась пуста. Едва не трясясь от жуткой догадки, Бен отправился к месту обитания Кеннета. Ему было плевать, что Хелл чужая женщина, что они повздорили накануне, что все это выглядит, как минимум, подозрительно. Он просто хотел ее видеть сейчас. Живой и невредимой. Он нуждался в этом.

Бен скривился, едва приблизился к палатке Кеннета. Он еще издалека расслышал несколько стонов и хихиканье, что вполне ясно сигналило — Хелл там, с ним. Бенедикт бесцеремонно похлопал в ладоши, обозначая свое присутствие.

— Кен, мне надо поговорить с Хельгой, — нагло выдал он.

Возня в палатке тут же прекратилась, и Кеннет ответил:

— Ее здесь нет.

— Да не гони. Где же она тогда?

— Понятия не имею. Мне насрать. Вали отсюда, Бен. Это питерская территория.

Ни черта не понимая, Бенедикт отошел в сторону. Он подумал, что Кен нарочно темнит, и решил подождать. Хелл всегда спала в своей палатке, был у нее такой пунктик, сама говорила. Каково же было его удивление, когда он увидел не Хелл, а Стейну. Старшая выбралась из палатки Кеннета, тряхнув растрёпанными соломенными волосами, поправляя длинное платье. Бен, не тратя ни секунды, перехватил ее, утаскивая за собой в сторону леса.

— Бен, твою душу, что ты вытворяешь? — шипела Стейна, но все же послушно следовала за ним.

— Я вытворяю? Это ты чего творишь? Я думал, там с ним Хелл, а это…

— А это всего лишь я, дорогой.

— Что… что это нахрен значит? — Бенедикт терял остатки разума, не в силах подобрать слов. — Ты и Кен…

— Я и Кен, — только и кивнула Старшая. — Какие проблемы? Ревнуешь?

— О, блин, — он хлопнул по лбу ладонью. — Да ты же… Это… При чем тут ревность вообще?

— Не знаю, — хихикнула она. — Хелл подумала, что я ревную, когда застукала вас туалете и требовала у нее объяснений.

— Где логика?

— Не знаю.

— Стей, что происходит? Почему ты с ним? Зачем?

— А не приходило в голову, что просто так? Он хорош в постели, Бен, а я женщина, если ты забыл.