Все дело в том, что ни в какую Бельгию Малинов не летел. Ни с одной из своих любовниц не договаривался. С друзьями – тоже. Он как раз договаривался ехать к Чабрецу. И именно сегодня утром подробно говорил об этом с Петром Ивановичем.
И вдруг – не поеду!
Времени оставалось всего ничего, чтобы принять решение. И Солонин понимал, что любое решение обречено на самую жестокую ошибку. Но еще он понимал, что в предстоящей поездке таится какая-то опасность. Только вот какая?
Сдирая с лица латексные нашлепки, размазывая рукой грим, Виктор вылетел с темной лестницы, где ждал появления Сомова, на улицу, простреливая пространство у дома затравленным взглядом.
Так, машина поедет здесь. Из окна Сомова ее не видно. Это уже хорошо, это дает какой-то шанс. Но что делать вообще? На что шанс дает ему вот эта узкая разбитая дорожка, по которой прокатит черная «ауди»?
Виктор действовал почти механически. Словно кто-то вел его. Хватаясь за грязный мусорный контейнер, он еще сам не знал, что в следующую минуту развернет его поперек дорожки.
А развернув, не отдавал себе отчета в том, зачем снимает плащ, пиджак, рубашку (копия сомовских вещей, даже с запахом его любимого одеколона «Деним классик») и трется чистейшей майкой об этот вонючий контейнер.
Но уже через минуту он был «пьян» и копошился в мусоре, выискивая объедки с чьих-то богатых столов.
Черная машина подкатила через три минуты.
Громко посигналила, не сбавляя скорости, но Виктор «ничего не услышал», поэтому машине пришлось остановиться.
Водитель загудел еще раз.
«Рост – метр восемьдесят – метр восемьдесят пять, волосы русые, возраст – двадцать восемь – тридцать, глаза голубые. Прищуривает правый глаз, – зачем-то отмечал Виктор, продолжая невозмутимо копаться в мусоре. – Курит, палец желтый от никотина. Спокоен, не нервничает. Женат, кольцо массивное. Накачанный. Очевидно, по совместительству телохранитель…»
– Ну и надолго ты там устроился? – наконец перестал гудеть и приоткрыл окно водитель.
«Скорее всего волгарь, – продолжал замечать Виктор. – Окает, растягивает гласные. Незлобив. Мог бы и обматерить».
– Погоди, корефан, тут такие закусоны пропадают.
– Может, ты меня пропустишь, а потом продолжишь? – снова спокойно поинтересовался водитель.
– Ага, счас! Кодла набежит – хрен чего оставят, – импровизировал Солонин.
– Ох, парень, – посочувствовал водитель. – Здоровый мужик ведь, шел бы работать.
«Не торопится, – отметил Солонин. – А ведь время поджимает. Странно».
– Пусть трактор работает – он железный.
– Ну ладно, поговорили, и будет – откати свой ларек, дай проехать.
– А я нанимался тебе? Ящик здесь не мной поставлен.
– Ну так откати, я заплачу.
– Десюнчик! – вскинулся Солонин.
– Круто, – улыбнулся водитель, но полез в карман за деньгами. – Ладно, откатывай.
– Бабулек вперед пропускаем, – поставил условие Виктор. – А то ты потом по газам, а я пустой.
– Держи! – водитель высунул десятитысячную купюру в окно.
Солонин подковылял.
Действительно, водитель был накачан. И с реакцией у него неплохо. Он ухватил Виктора за шею и резко опустил кадыком на стекло.
– Я тебе что сказал, падаль? – так же спокойно спросил водитель-волгарь. – Я кому сказал – контейнер откатить?
Солонин заглянул в салон машины. И в этот момент понял, что все делает правильно. Что решение принимал не он, но кто-то более мудрый.
В следующую секунду он двинулся головой вперед и ударил лбом водителя в бровь. Тот сразу ослабил хватку. Дальше все было просто.
Укол, предназначенный Сомову, вырубил волгаря моментально.