432

Финские активисты, по выражению Шляпникова, «горели желанием» помочь русской революции «за счет германского штаба». Они были прекрасно организованы, снабжены деньгами, имели явки на пограничных со Швецией пунктах, паспортное бюро для снабжения документами немецких агентов и пр.

433

В другом месте Шляпников говорит, что Крузе появился у Бухариной, воспользовавшись «случайными знанием адреса». Сама же Бухарина свидетельствовала, что Крузе приехал к ней по поручению ЦК и что она «виделась с ним часто и подолгу разговаривала». Надо полагать, что при конспирации нелегальной партии германский агент из-за границы не так просто уже облекся в тогу посланца Ц.К.

434

По письмам Ленина и Шляпникову эти суммы исчисляются сотнями франков.

435

По возвращении в Россию, Шл., по его словам, получил еще 1000 р. от известного общественного деятеля Браудо. Из этого следует, что Шл. в сущности являлся простым транспортером материалов, пытавшимся неудачно сделать аферу для партии.

436

Переправлял он не только свою партийную литературу, направленную против войны, но и литературу группы Чернова, с которой вошел в сношения через Пьера Оража – будущего левого с.-р. Александровича (Дмитриевского).

437

Троцкий И. Из воспоминаний журналиста / «Сегодня», 20 января 29 г.

438

Алексинский обобщил позже свои обвинении в воспоминаниях, напечатанных в заграничном бурцевском «Общем Деле» № 211 в др.

439

Впрочем, Троцкий сильно преувеличивает форму своего реагирования на тактику Парвуса – в сущности он вносил лишь своего «друга» и былого соратника в «список политических покойников». (Статья в «Нов. Сл.» 14 февр. 15 г.)

440

Речь идет о Н.Д. Соколове.

441

Эти разоблачения таким рикошетом отозвались на восприятии Гуревича, что он невольно даже Алексинского заменил Амфитеатровым.

442

Только в 1917 г. Гуревич узнал, что Фюрстенберг и Ганецкий одно лицо.

443

С Козловским все же Соколов продолжал поддерживать столь тесные сношения, что в 1917 г. Козловский, состоявший от большевиков в Испол. Ком. СРД, жил у него на квартире.

444

Впоследствии Ленин пытался не совсем удачно ослабить впечатление ссылкой на то, что Ганецкий и Козловский не были большевиками (?), а являлись только представителями польской соц.-дем.

445

Имеются в виду открытые выступления против Чернова членов самой партии.

446

По какой-то скорее уже традиционной партийной pruderie Руднев нс называет имени Чернова и говорит только по поводу обвинений, «пущенных по адресу другого лица», упрекая Никитина в том, что он полностью называет это лицо и «сохраняет анонимат» (публицист К.) в отношении «вполне изобличенного германского агента Колышко». Очевидно, Никитин сохранил лишь терминологию публикации 17 года, когда Колышко почти всегда фигурировал в газетных сообщениях под титлом «журналист К». Юридически в 17-м году не была доказана и вина Колышки, хотя он и был арестован.

447

Надо сказать, что популярный журнальчик «На Чужбине» не был органом грубого пораженчества – того типа, к которому принадлежала ленинская литература. Он говорил о необходимости кончить войну, и в первом же номере цензура вырезала из него две страницы, на которых излагались по циммервальдской программе задачи других социалистов – цензура охотно допускала только изложение задач русских социалистов.

448

На возражение Бунакова Гиппиус в письме в «Дни» (23 мая 28 г.) оговаривала, что слова ее приведены «не буквально, не стенографически, а в общей сводке».

449

Кавычки относятся к тексту «Речи»; курсив мой.

450

Очевидно, в соответствии с этим пожеланием и появилась «На Чужбине».

451

Напр. «То, о чем я говорил в бытность в Берлине». «Общее Дело» № 83 и др.; статьи в «За Свободу» (1927 г.) – «Ленин под покровительством Деп. Полиции и немцев».

452

Рапорт Bint’а на имя Красильникова от 30 декабря 16 г., полученный Сватиковым в бытность его особым комиссаром Вр. Пр. по ликвидации заграничной политической полиции. Донесение напечатано у Алексинского «Du Tzarisme au communisme» (Paris 1919). Сам Бурцев в свое время (в показаниях Чрезв. След. Ком. 17 года – так называемой Муравьевской) весьма скептически отозвался о деятельности Красильникова, которая «сводилась к нулю»: «совсем бесполезный человек», «даром хлеб ел». «Пустое место» – охарактеризовал Красильникова в той же Комиссии другой представитель полицейского ведомства – Климович.

453

У Милюкова, между прочим, можно найти утверждение («Россия на переломе»), что в 1913 г. Ленин в Кракове получил «на издание своих сочинений австрийские деньги» и что в связи с этим «программа большевиков обогатилась новой сверхнациональной поправкой о праве самоуправления (самоопределения?) вплоть до полного отделения». Историк говорит, что получил эти сведения от одного представителя «отделившейся национальности», которому в то же время была предложена австрийская субсидия. Анонимный источник едва ли заслуживал веры. Между тем другой историк – Одинец, со ссылкой уже на авторитет Милюкова, в 1939 г. в «Совр. Записках» безоговорочно повторяет эти более чем сомнительные данные. У Бурцева также имелась тенденция установить известную связь Ленина с австрийским правительством еще до войны (с 1912 г.) при посредстве представителей польских революционных партий.

454

В воспоминаниях полк. Никитина приводится, например, рассказ о мартовском разгроме под видом «охранки» петербургской военной контрразведки. Толпой руководил «выскочивший на свободу» в дни февральского переворота изобличенный неприятельский агент – Карл Гибсон. Специфический характер погрома и Департаменте Полиции отмечает и первый революционный комиссар этого учреждения прис. пов. Кнатц (Катенев) – его воспоминании в заграничном «Голосе Минувшего» кн. 5.

Пройдем мимо февральского переворота. История февральских дней не приоткроет крышки таинственного ларца с немецкий золотом. Правда, русский посол в Швеции Неклюдов рассказал в своих воспоминаниях о знаменательной беседе, которую он имел в середине января 1917 г. в Стокгольме с болгарским посланником в Берлине Ризовым, пытавшимся нащупать у него почву для заключения сепаратного мира. Встретив холодный прием, Ризов предостерегающе предупредил своего собеседника: «…через месяц или самое позднее через полтора, произойдут события, после которых я уверен, что с русской стороны будут более склонны к разговорам». «Предсказания русской революции» озаглавила этот отрывок воспоминаний Неклюдова редакция «Архива Рус. Революции», из которого мы и заимствуем приведенные строки (воспоминания вышли на английском языке). Таких предсказаний было немало накануне февральских событий – слишком очевидно было, что России каким-то роком влеклась к катастрофе. Трудно сказать, намекал ли Ризов на какой-нибудь определенный план извне или передавал только широко распространенную в России молву, отчасти связанную с туманными разговорами о дворцовом перевороте, который должен был произойти «перед Пасхой», – так, по крайней мере, записал почти в те же дни в своем дневнике петербургский посол Англии, оговорив, что сведении он получил из «серьезных источников».

Можно не сомневаться, что немецкая агентура должна была ловить рыбу в мутной воде, провоцировать всякого рода беспорядки и разжигать народные страсти в момент начавшейся смуты. И, конечно, не без основании ген. Алексеев в телеграмме главнокомандующим фронта 28 февраля писал, что «быть может» немцы проявили «довольно деятельное участие в подготовке мятежа». Подобная догадка, однако, чрезвычайно далека от того, чтобы признать февральскую революцию продуктом немецкого творчества, как склонны к тому некоторые из современников-мемуаристов. «Внутреннее» убеждение Гучкова, Родзянко и многих других, что из Германии к нам в заготовленном виде вывезены были даже документы образца довольно знаменитого «приказа № 1», не принадлежит к числу серьезных исторических аргументов, заслуживающих рассмотрения по существу⁴⁵⁵. Это аргумент почти того же порядка, что и сообщение, передаваемое в воспоминаниях небезызвестного инж. Бубликова, который в свое время был назначен Временным Комитетом Гос. Думы комиссаром по железным дорогам и сыграл активную роль в дни революционной пертурбации, – ему компетентные люди в Стокгольме говорили, что последний министр внутрен. дел царского режима Протопопов сговаривался здесь с немецким посланником в Швеции бар. фон Люциусом об устройстве революции в России дли заключения сепаратного мира с Германией…