Припомните вышеприведенные телеграммы Ленина об анархистах – и дело станет более, чем правдоподобным.
«Че-Ка» – это старая охранка со всеми ее приемами, со всеми ее методами психологического воздействия, как отметил в своих исключительно правдивых очерках о России немецкий коммунист Фридрих Минк395.
«В Одессе образовалось новое филиальное отделение В.Ч.К. – сообщают «Общему Делу»396. – На Фонтанной дороге, на даче-особняке Конельского, открылся официально: Статистический Отдел Наркомздрава РСФСР (Народного Комиссариата Здравоохранения), прямое назначение которого – заграничный шпионаж и внутренняя борьба с военной контрреволюцией. Во главе этого учреждения стоит член Коллегии Одесской Губчека и член Особого Отдела Вечека «знаменитый» Заковский (латыш). Громкий и весьма ответственный пост «Резидента Бессарабии, Польши и Галиции» занимает московский «чекист», специально командированный в Одессу, как «спец», Михайловский. Его сожительница Ксения Владимировна Михайловская (урожденная фон-Гернгросс), дочь полковника, носящая кличку «Лялька» и «Адочка», занимает также не менее ответственный пост: она помощник Резидента и член Всероссийского «Региступа» (Регистрационное Управление военный шпионаж).
В руках руководителей этого учреждения вся сеть шпионажа в Бессарабии и пограничной Польше.
Отдел наркомздрава живет широко, ни в чем себе не отказывая. Время от времени создают, чтобы отличиться перед центром, – искусственные заговоры против советской власти.
Так, недавно ими была раскрыта белогвардейская шпионская организация, ими же инсценированная. «Адочка», благодаря своему миловидному личику, знакомится с офицерами, наивно рассказывает о существовании офицерской организации, для вящего доказательства предлагает читать подпольную прокламацию, призывающую к сплочению всех противобольшевистских сил для свержения ненавистной советской власти, час падения которой близок (наступление Врангеля из Румынии?), услужливо заготовленную на пишущей машинке в «Стат. Отделе Наркомздрава», и если наивный офицер относится еще с недоверием, то предлагаемые «Адочкой» денежные суммы, якобы от имени организации на поддержку бедствующих офицеров, пленяют наивного окончательно и тот, с своей стороны, посвящает некоторых приятелей в существование «организации». Таким образом, составляется группа желающих вступить в члены «организации» или хотя бы одобряющих идею существования таковой. Цель достигнута, на сцену появляется Михайловский, Заковский и отряд «чекистов». Группа арестовывается. Следствия для военной контрреволюции не существует и невинные жертвы гнуснейшей провокации расстреливаются».
«Ч.К. на страже революции…» И когда в большевистских кругах идут разговоры о ее сокращении, о введении в норму – тогда на сцену появляется старый прием устрашения, выработанный долгой практикой Департамента Полиции. Раскрывают существующие и несуществующие контрреволюционные заговоры: «Ч.К. на страже революции»! Может быть, появится и свой «коммунистический Азеф»!
В Москве при В.Ч.К. существует особый штаб «проституток». Специально используются дети 12–14 лет, которые за свою работу получают деньги, подарки, сладости. Сотням предлагают купить свою жизнь, приняв на себя функции тайных агентов Ч.К. Сколько трагедий на этой почве! Вот некая В. под угрозой расстрела отца соглашается на предложение Ч.К. Укоры совести ведут к самосожжению…397 Аналогичную историю самоубийства одной женщины, повесившейся после оговора невинных людей, рассказывает корреспондент «Times» в своих известных очерках «Russia today». «Надо проследовать в дебри средневековья, – добавляет он – чтобы найти что-либо подобное Г.П.У.»398
Провокация процветает в низах. Недаром, как свидетельствует сама «рабочая оппозиция» коммунистической партии, в рабочих кругах комячейки называются «комищейками». Тюрьмы полны так называемыми «наседками»399. Бесконечное количество крупных дел о взятках, подлогах, хищениях и пр., оканчивавшихся смертным приговором, сфабрикованы были самими агентами Ч.К., заинтересованными лично в процентном отчислении с каждого дела (за раскрытие дел о спекуляции следователь получал 5 % суммы). Я знаю, напр., одно дело, начатое в Москве местной Ч.К. при характерных бытовых обстоятельствах. У некоего Р. кутили два следователя, арестовавших разоткровенничавшихся хозяина и гостей. Жена Р. обратилась к прис. пов. П. Тот написал в Президиум Ч.К. бумагу с изложением дела. Финал был неожиданный. П. был арестован, так как у него не было «права» обращаться в Ч.К. В результате он попал в Новоспасский концентрационный лагерь.
Система массовых обысков, арестов, облав и засад – это особый способ «самоснабжения чекистов», по словам одного из составителей сборника «Че-Ка». Что же это, неправда? Ответом может служить характерное объявление самого Московского Совета, помещенное в газетах 9 декабря 1919 г.: здесь признавалось, что все квартиры, где были засады, подвергались «полнейшему разгрому» – «обворовывались до основания».
Да, многие чекистские организации действительно были «бандитскими и мародерскими», как их назвал первый большевистский комиссар юстиции левый с.-р. Штейнберг. И когда начинали обличать эти «бандитские и мародерские организации», они находили авторитетных защитников в лице истинных вдохновителей и руководителей Чрезвычайных Комиссий. Так выступил на их защиту еще 22 сентября 1918 г. сам Петерс: «За последнее время, – писал он в № 2 «Еженедельника В.Ч.К.», – враги советской власти снова начинают распространять гнусную клевету о взятках, подкупах, ложных доносах»… «Нечего падать в обморок, – продолжал он, – если было несколько случаев злоупотреблений: новые люди не привыкли к юридической мудрости». Все обвинения объявлялись «бессовестной ложью буржуазии».
А другой чекист в № 5 «Еженедельника» в ответ на обличения выступает с такого рода успокоительным заявлением: «А значит мы сильны, ибо жулики народ практический и к слабым не примазываются». Стоит ли удивляться после этого, что в одном из донесений Эльстона Керзону400 говорится об общеупотребительном приеме в Перми: местные купцы арестовываются, выпускаются за деньги, опять арестовываются и, наконец, расстреливаются. Кубанская Ч.К. создала целый промысел из системы заключения в тюрьму в целях получения соответствующих денежных сумм.
За крупные суммы освобождали в Одессе – говорят показания многих в Деникинской Комиссии. А в Москве? И она не представляла исключения.
Тираспольская Ч.К., да и другие, пограничные с Бессарабией, создали в 1920–1921 гг. целый промысел по переправке беглецов заграницу. Некто С. М.С. довольно образно описывает эту деятельность местной чрезвычайной комиссии401. Во главе стоит комендант Особого Отдела Румчека.
«Все приднепровские городки и местечки кишат поэтому маклерами, предлагающими перевезти в Бессарабию, «как на дредноуте». Счастье тому, кто попадает на обыкновенного маклера, работающего «честно», т. е. передающего взятку какому-нибудь влиятельному чекисту. Сплошь и рядом, однако, под видом посредников работают очень удачно сами чекисты. В последний момент, когда жертва уже идет к берегу, «неожиданно» появляется засада и хватает беглеца и его имущество. Так как последнее – обычно иностранная валюта или золото – является главным вещественным доказательством неудавшегося государственного преступления, то обычно начинается торг, и беглец отпускается…»
«Особенно грязную роль во всех этих историях играют наравне с чекистами так называемые «подпольники». Официально это агитаторы и пропагандисты, отправляемые советской властью в Бессарабию для подпольной работы. Фактически это контрабандисты.
Они же являются и главными «переправщиками». Один из них в минуту откровенности рассказывал, как он сам переправляется: «являешься в Румчека, показываешь мандат, там тебя регистрируют, дают материалы, румынский паспорт и валюту и указывают точно час и место, где надо переходить. Румынскому патрулю надо лишь предъявить членский билет коммунистической партии».
