Под конец репетиции она подошла к каждому из ребят и что-то шепнула им на ухо. Потом вернулась к микрофону и сняла гитару. Закрыв глаза, она постояла так пару минут, и потом еле заметно кивнула. Я услышала красивую мелодию, которую Гера извлекал из своего синтезатора. Спустя полминуты Саша начала петь. Подключились Игорь со Стасом. Мелодия была красивой, нежной, даже трогательной. Песня была на английском. Я старалась сосредоточиться на тексте, чтобы понять, о чем она, но тщетно. Я слышала только тоску в ее голосе. Это было так грустно, что я ничего не могла сделать, когда из глаз у меня потекли слезы. Я понимала, как глупо выгляжу, но я просто не могла остановить этот поток. Я поняла только, что она пела что-то про декабрь. А я смотрела на нее, на ее разноцветные волосы, на совершенно дикий внешний вид, и понимала, что она не такая на самом деле. Что ей безумно тоскливо и грустно, что ее никто не понимает в этом мире, что так – она просто хочет немного внимания и, возможно, признания. Признания того, что она есть.

– О, кажется, у нас тут потоп будет, – усмехнулся Стас, подходя ко мне, – ты чего ревешь?

– Не знаю. Песня грустная, – шмыгнула я носом, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Я, наверное, уже рефлекторно скоро буду реветь, как только буду оказываться рядом с Сашей.

– Марина у нас тонкая чувствительная натура, – улыбнулась Саша, подходя к нам, – не то что ты, мешок бессердечный.

– Я очень чувствительный, хочешь, докажу, – Стас вытянул губы и наклонился к Саше, будто собираясь ее поцеловать.

– Иди в задницу, – засмеялась она и толкнула товарища в плечо.

Он тоже рассмеялся и направился к холодильнику. Достав несколько бутылок пива, он поставил их на «столик», а сам рухнул на одно из сидений, закинув на спинку ноги.

– Когда девчонки придут? – спросил он, закуривая сигарету. А я поняла, что все два часа, пока они репетировали, никто из них не на что не отвлекался. Ни на перекур, ни на «поесть» и даже на «сходить в туалет». Хотя я сомневалась, что тут есть, где это сделать.

– К девяти, может, раньше, – ответил Гера и сел напротив. Саша протянула мне руку, и я встала. Игорь молча перетащил сидение обратно к «столу» и сел на соседнее. Мы с Сашей устроились вдвоем на одной сидушке. Она была мягкой и в чехле.

– Откуда эти сидения? – наконец, подала я голос.

– Из автомобилей, – улыбнулся Стас, – это, – он кивнул на стену с номерными знаками, – оттуда же.

– Вы… Вы их угоняете? – чуть ли не дрожащим голосом спросила я. В моей голове уже были картинки, как сюда вламывается ОМОН, всех ставят к стене, и я звоню отцу из отделения.

– Нет, – серьезно ответил Стас, – мы их забираем. За долги.

– За… За долги? – мои глаза были, наверняка, как эти самые покрышки, что служили основанием для столика.

– Да. Обычное дело, – пожал плечами Стас и, взяв обычную зажигалку, открыл ей пивную бутылку.

– Кого ты слушаешь? – фыркнула Саша. – Все, что говорит Стас, дели на два. А то и на четыре.

– Что? – я смотрела на нее и совершенно ничего не понимала.

– Ничего мы не забираем ни у кого. У отца Игоря своя свалка автомобилей. Вот он и таскает оттуда то, что хочет. Вот и все.

Я перевела взгляд на молчаливого гитариста, и он кивнул.

– То есть… Никакого криминала? – с каким-то даже облегчением в голосе спросила я.

– Никакого.

– Мы, конечно, отмороженные, но не преступники, – подтвердил ее слова Гера.

– А почему ваша группа называется «Бойцовые псы»? – этот вопрос меня интересовал еще со школьной дискотеки.

– Кто тут босс? – засмеялась Саша.

– Она – Бойцова. К тому же, это круто, – сказал Стас, делая очередной глоток из бутылки.

– Ты… предводитель группы? – спросила я.

– Лидер. А не предводитель, – улыбнулась девушка и тоже взяла бутылку пива.

– Ну… да. Понятно, – тихо сказала я и посмотрела на часы. – Мне пора. Спасибо, что пригласила. Мне очень понравилось, – сказала я, поднимаясь с места.

– Тебя проводить? – Саша подняла на меня взгляд.

– Нет, еще не поздно. Думаю, я доберусь сама. Спасибо еще раз.

– Всегда пожалуйста. Кстати, через неделю у нас тут будет небольшая вечеринка. Приходи, мы будем играть, – сказала Саша, отодвигаясь, чтобы я могла пройти.

– Но… – начал было говорить Гера, но Саша его резко перебила.

– Сначала играть, потом вечеринка, – твердо сказала девушка.

Гера недовольно вздохнул, но промолчал.

Я ненадолго задумалась. Мы к тому времени уже выйдем на учебу. В субботу у меня «художка», в воскресенье бассейн. Как мне все успеть?

– Я постараюсь. А во сколько? – спросила я, натягивая пуховик.

– В субботу в три.

У меня в полтретьего занятие. Черт.

– Я попробую, – честно сказала я.

– Конечно, – кивнула Саша, – можешь прийти позже, если у тебя дела. Мы будем тут допоздна.

– Хорошо. Ладно, всем пока, рада была с вами познакомиться. Вы классные, – сказала я и покраснела. В моей голове эта фраза звучала куда лучше.

Ребята рассмеялись, а Саша, улыбаясь, сказала:

– Я же говорила, она – это что-то.

Я смутилась еще больше и решила, что на сегодня позора уже достаточно. Поэтому я развернулась и направилась к выходу. Ребята дружно попрощались, а Гера пошел открывать мне дверь.

Как только я оказалась на свежем воздухе, краска вновь прилила к моим щекам. Я весь вечер тусовалась с рок-группой. Да я круче, чем яйца!

Я шла по коридору в направлении кабинета директора. Мне нужна была ее подпись на официальном разрешении проникнуть в «мозг» их компании. Мы тоже должны были обезопасить себя и удостовериться, что если у них там уже что-то не так, то чтобы было ясно всем, что это не наша вина.

Я прошла мимо кабинета замдиректора дальше по коридору и столкнулась с Веней.

– Ты куда бежишь? – спросил он, поправляя рубашку.

– К директору, – ответила я, показывая документы.

– Ее там нет, – ответил друг, улыбаясь.

– А где она? – нахмурилась я. Альберт Генрихович сказал, что еще вчера директорша вышла на работу. Неужели она опять куда-то уехала?

– Ну, я не знаю, я за ней не слежу, но вряд ли она в мужском туалете. По крайней мере, пока я был там, я ее не видел, – саркастично заметил Веня, а я окончательно потеряла нить разговора.

– Что?

– Боже. Марина, ты не выспалась, что ли? Там, дальше по коридору, мужской туалет и подсобные помещения уборщиков. Вряд ли Ирина Викторовна там. Тебе надо в другое крыло.

– Мужской? – удивилась я. – А я туда уже три дня хожу. Он ближе к серверной. Там не написано, что он мужской! Я думала, он общий!

– Так это ты та ненормальная, про которую рассказывали парни, – захохотал Веня. – Не знаю, почему тебе Алик не сказал. Женский в самом конце другого крыла. Идешь прямо до упора, потом направо и направо. А кабинет директора просто прямо. Увидишь там табличку с надписью «директор».

– Блин, – проворчала я, – ладно, спасибо. У вас тут лабиринт Минотавра.

– Ничего, я тоже поначалу плутал. В женский сортир, конечно, не заглядывал, но пару раз умудрился заблудиться, – ободряюще улыбнулся Веня. – Давай на обеде кофе попьем? Часа в два?

– Давай. Я думаю, я как раз управлюсь.

– Все, созвонимся.

Веня махнул рукой и направился в застекленный офис. Я развернулась и пошла в противоположном направлении. Почему я подумала, что кабинет директора рядом с кабинетом зама?

Я дошла до нужной двери и слегка постучала. Услышав приглушенное «входите», я открыла дверь. Сначала я увидела только стену со шкафом, заваленным документами. Потом я повернула голову и удивилась еще больше. У обеих стен, напротив и справа от меня, стояли такие же шкафы со стеклянными дверцами. Перед центральной стеной располагался широкий стол из темного дерева, где была невообразимая гора бумажек, компьютер, три чашки, канцелярские принадлежности и груда всякого хлама. На столе, сняв обувь, на носочках стояла молодая женщина лет тридцати пяти и, по всей видимости, пыталась полить цветок. Горшок стоял на самом верху шкафа, а его длинные стебли с листьями свисали по дверце. Это напомнило мне плющ или дикий виноград. Такое же растение росло в свое время у бабушки на балконе, создавая красивую зеленую живую изгородь.