От рассеянного волнения меня трясло. Утро началось феерично. Я проснулась рядом с удивительным обнаженным Шейном, только чтобы быть притянутой в его объятья для повторения ведущих к оргазму действий из прошлого вечера. У меня по всему телу были мурашки, его рот и пальцы заставляли меня дрожать от удовольствия.

А потом, если бы все не могло стать лучше, мне позвонили с одной из мест работы, куда я подавала резюме, и сказали что они очень, очень заинтересованы в том, чтобы нанять меня для постановки, которая начнется в городе, но возможно переместится на Бродвей. Они хотели встретиться, но дали явно понять, что работа моя.

Если я хочу. А я хотела. Разумеется, это означало отъезд из Нью-Йорка, но ведь это временно. Через несколько месяцев я вернусь. Мне придется распрощаться с Джоаной, Риган и всеми остальными из театра «Дыра в стене», но, в конце концов, это была работа, а я и ранее уходила с работы и дружелюбных коллег. Хотя я больше не думала о них как о коллегах.

А еще был Шейн. Что будет, когда я съеду с квартиры? Мы и дальше будем видеться? Будет ли у нас время продолжить то, чем мы занимались, что бы это ни было?

Все это давило на меня, но не настолько, чтобы притупить мою радостью по поводу предложения работы. И ничего из этого не могло уменьшить мое волнение от встречи с братом и племянницей в моем любимом городе.

Люди проносились мимо меня, но я не замечала их. А потом, идя по коридору, я увидела Эмили, сидевшую на плечах у Джоша. Она как будто плыла над толпой, и я точно знала, когда она заметила меня, потому что Эмили протянула руки.

Подбежав к ним, я обняла Джоша и взяла Эмили на руки, крепко держа ее. Она стала такой большой. Такой высокой. Чувство вины навело меня на мысль, прозвучавшую голосом моей матери: «Если бы ты была в Небраске, то не пропустила бы эти всплески роста».

— Ребята, не могу поверить, что вы здесь, — сказала я, держа лицо Эмили в своих руках.

Она сморщила носик и показала мне язык.

— Я посмотрела кино PG-13  [25] в самолете, — сказала она мне.

Я подняла глаза на Джоша, он пожал плечами.

— Я не расскажу, если ты не расскажешь.

Я покачала головой.

— Ты дурно на нее влияешь.

Он положил руку на грудь.

— Прости, ты говоришь, что дядя, который платит за то, чтобы его племянница летела первым классом в Нью-Йорк и остановилась в отеле со страниц книг — это дурное влияние?

— Отель со страниц книг?

Эмили вытащила из своего рюкзака книгу в твердом переплете.

— «Плаза»! — показала она мне. — Он знаменит.

— Ну конечно.

Я взъерошила ее волосы и оглянулась на брата.

— Я говорила тебе, что заплатила бы за перелет и отель. Хотя я никак не могла бы себе позволить всю роскошь первого класса и остановку в «Плаза».

Но Джош отмахнулся от этого.

— У меня куча денег, — напомнил он. Так и было. Он очень умно поступил с заработанным в низшей лиге — инвестировал и сохранил большую часть денег. — Думаю, балование моих племянников — хороший вариант их использования.

Мы направились к метро.

— Остальные завидуют тому, что Эмили поехала в Нью-Йорк? — спросила я, чувствуя неловкость от того, что только она получила такую возможность.

Джош фыркнул.

— Ты шутишь? Каждый из них получил новый X-BOX и тонну других игрушек. Да они рады, что остались дома.

Он снова поднял Эмили, закинув себе на спину.

— Ок, фасолинка Эмми, давай сразим город. С чего начнем?

Нашей первой остановкой стал отель, чтобы оставить вещи. Хотя я жила в Нью-Йорке, пока училась в колледже, нога моя никогда не ступала в отель «Плаза», поэтому все мы, широко открыв глаза, испытали трепет. Тут было красиво — как в книжках. Невероятно красиво.

Когда мы добрались до комнаты, Эмили запрыгнула на кровать и стала прыгать вверх и вниз на огромном матрасе. Джош снял номер с дополнительной кроватью для меня.

— На случай если ты захочешь остаться с ночевкой, — объяснила мне Эмили.

— Звучит здорово, — сказала я ей, уже радуясь тому времени, которое проведу с двумя своими самыми любимыми людьми.

Но хотя Джош сделал счастливое лицо, в его глазах я видела боль и стресс. Я не хотела ничего говорить возле Эмили, поэтому притворилась, что не замечаю этого, пока мы гуляем по городу. Выходной мы начали в Музее Естествознания.

Мы гуляли там несколько часов, увидели планетарий и большого синего кита из млекопитающих океана. Мы перекусили мороженым космонавтом и купили родным и двоюродным братьям Эмили майки в магазине при музее. Но любимой частью Эмили был час, проведенный у скелета динозавра.

— Я люююблю динозавров, — сказала Эмили, когда я закутывала ее в пальто, так как мы уже уходили. — И это были самые большие динозавры.

— Разумеется, они были, — согласился Джош, надевая на голову шляпу. Снега еще не было, но он должен был вот-вот начаться. — Если бы тетя Элли была динозавром, как ты думаешь, каким? — спросил он у Эмили, присев рядом с ней на корточки и наматывая ей на шею шарф.

Концентрируясь, она нахмурилась.

— Она была бы тем, что натыкался на других динозавров, — наконец сказала она после долгих раздумий. — С круглыми штуками на голове.

Я с любопытством посмотрела на нее.

— Пахицефалозавром? Интересный выбор. Почему ты выбрала его?

— Потому что бабуля говорит, что у тебя сильная голова! — сказала она мне. — А еще ты большеголовая.

«Своевольная и упрямая. Здорово». Всегда приятно знать, что родители поливают меня грязью перед моими племянниками. По крайней мере, в ходе этого они расширяют свой словарный запас.

Смеясь, Джош накрыл рукой рот Эмили. Она притворилась, что кусает его.

— Знаешь, каким бы динозавром, по моему мнению, ты бы была? — спросил он. — Эммисаурусом!

Он начал щекотать ее, и она захихикала.

Выпрямившись, он приобнял меня.

— Идем, мой дорогой пахицефалозавр. Налью тебе выпить.

Остаток дня мы провели, исследуя знаменитые части города, гуляли по Центральному парку, смотрели на недавно украшенную ёлку в Рокфеллер-центре, и, наконец, моя племянница переела сладостей в Serendipity. К тому времени, когда мы вернулись в отель, было всего восемь часов, но Эмили заснула еще в такси, и Джошу пришлось нести ее наверх.

Укладывая Эмми в кровать, я убрала с ее лба волосы и поцеловала в щеку. Меня снова начало грызть чувство вины, но я проигнорировала его и вернулась в основную часть номера, чтобы допросить своего брата.

Как будто ожидая этого, Джош протянул мне бокал с виски, а потом, налив и себе, сделал большой глоток. Нужно ли мне поговорить с ним и об этом? Я села в шезлонг, он смотрел в окно на мерцавший город, окружавший нас.

— Я действительно рада, что ты здесь, — сказала я ему, глотнула виски и закашлялась, когда он обжег мое горло. Я поставила бокал на кофейный столик.

Джош оглянулся на меня через плечо.

— Просто скажи это. Давай покончим с этим.

«Без предисловия? Хорошо. Ну давай, Большой брат».

— Джош, что с тобой происходит? — спросила я, на этот раз очень обеспокоенно. Это было совсем на него не похоже. Я практически видела, как напряжены были его плечи.

— Если я скажу, что не хочу об этом говорить, ты прекратишь? — спросил он, а потом, посмотрев на мое лицо, вздохнул. — Ок, ок. Элли, жизнь прямо сейчас кажется отстоем. Вот что со мной происходит. Это отстой. Я не могу играть в бейсбол и не умею делать что-то другое.

У меня болело за него сердце. Он казался таким печальным и растерянным. Но я была совершенно точно уверена, что последнее, в чем он нуждался или чего хотел прямо сейчас, — жалость. И я представила, что дома она получал именно это. Куча людей, которые любят его, но нянчатся с ним. Не позволять делать ему абсолютно ничего и притворяться, что это сделает его лучше. Не сделает. Ему нужен кто-то, кто даст ему пинок под зад.

— Так научись, — прямо сказала я. Я была более чем способна быть этим пинком по его заднице.