Мэтт за ее спиной поднялся. По инерции она качнулась назад, и в следующее мгновение ощутила, что и для него совместный душ не прошел даром. Кое-что горячее и твердое коснулось чувствительной кожи ягодиц, и девушка крутанулась вокруг, отскакивая назад и выставляя перед собой руки.

— Нет!

— Спокойно. Больше я тебя не трону. — Про себя Мэтт добавил «сегодня». — Иди, полежи в ванне. Я закончу здесь, потом перестелю постель.

Мрачный тон заставил Мэри приглядеться к Мэтту. Кажется, она перегнула палку. Неодобрение в его глазах неожиданно ранило, и, несмотря на раздрай в ее душе, девушка ему посочувствовала. Вряд ли он рассчитывал получить в постель такую, как она, да еще и нянчиться с ней. Надо перестать думать о себе и хотя бы попытаться сгладить ситуацию.

— Мэтт, я…

— Иди. — Он даже попытался выдавить из себя некое подобие улыбки. — Полежи в ванне. Расслабься. Если хочешь, принесу тебе бокал вина.

— Не надо вина, — покачала она головой. — Лучше, когда перестелешь постель, присоединяйся ко мне.

Мэтт долго и явно с недоверием изучал ее лицо, так, что Мэри едва не забрала назад свое приглашение. Наконец, он кивнул и сделал шаг в сторону, выпуская ее из заполненной паром кабины. Мэри даже не коснулась его, когда выходила — настолько она была просторной.

Зайдя за стеклянное ограждение, она на мгновение замешкалась, решая, обернуться ли в полотенце или прошлепать к ванне голой. Долетевшие до ее ног ледяные капли заставили девушку резко обернуться. Пар из душевой постепенно исчезал. Мэтт, вытянувшись в струну, стоял под бьющим прямо с потолка ледяными струями. Мгновенно осознав, зачем он это делает, Мэри стремглав бросилась к накрытой белой пенной шапкой ванне.

То ли от пережитого потрясения, то ли эта штука — успокаивающая пена для ванны — действительно работает, но Мэри его не дождалась — уснула, положив под голову свернутое в валик полотенце. Правда, Мэтт не особо торопился возвращаться, понимая, что предложение присоединиться к ней девушка сделала, скорее, из вежливости. Не хотела она его так быстро. Не могла хотеть. Вон, как отскочила в душе, едва задев попой готовый к следующему раунду член. Еще бы ему не быть готовым, он же чуть с ума не сошел, фантазируя о ней.

Умом Мэтт понимал, что надо попридержать коней, но тело разуму не подчинялось. Не может он по-другому реагировать на Мэри, и желание после первого раза не исчезло, превратившись в зудящую под кожей потребность. Конечно, он по-мальчишески раздувался от гордости, что стал у нее первым, однако, по-мужски испытывал сомнение — все ли сделал правильно, может, следовало вести себя иначе? Может, и мог. Может, и следовало бы. Более того — точно следовало бы. Но как же сдержаться, когда вот она — до безумия желанная, — под ним. Потому и ласкал ее потом, и в душ потащил, что вину чувствовал. Хотел, чтобы расслабилась, а она не расслабилась — отпрыгнула от него, как ошпаренная. Что не так с ним? Что не так с этой девчонкой?

Мэтт думал об этом пока перестилал постель, пока поднимал с пола и складывал разбросанные вещи — свои и ее. Ни тонкого кружева, ни ультрамодных этикеток — добротная, экономичная одежда. Ни одна из его бывших не наденет такое даже под страхом смерти. Она настоящая — его Мэри. Не притворяется, не играет. Не кидает призывных взглядов, не изгибается в картинных позах. И не перестает удивлять — смелая, искренняя девочка. Не будет он ее торопить. Пусть привыкнет к нему, пусть перестанет беспокоиться по каждому поводу. Расслабиться пусть. Нет, не будет он к ней присоединяться в ванне, хоть и хочется до безумия. Все с ней в порядке. И с ним тоже. Время нужно. Правда, с этим могут возникнуть проблемы. Он так и не предупредил Рут, что не летит в Нью-Йорк. Опять секретарей ждет тяжелая неделя.

Да! Он даст себе неделю. Целую неделю не будет появляться в офисе, не будет отвечать на звонки. Даже в мессенджеры не будет заходить и почту проверять. Неделя отдыха — неужели, он не заслуживает одну единственную неделю отдыха? Неужели, все развалится за те семь дней, что он проведет с Мэри? Нет, не должно. Он хорошо знает свою работу и своих людей. На крайний случай, у Рут есть его личный телефонный номер, известный от силы пол дюжине человек.

Можно было бы куда-нибудь ее свозить. У него есть дом во Флориде, ранчо в Колорадо, квартира в Лондоне. Черт, да какая разница, где именно они будут заниматься любовью — а ведь они будут, еще как будут. Только этим и будут. Для всего остального время наступит позже. Сейчас ему подойдет любая горизонтальная поверхность, куда он положит свою девочку и сам устроится рядом. Неделя. Да, этого должно хватить, чтобы насытиться друг другом. Однозначно, после ее окончания он никуда Мэрилин не отпустит. Скорее всего, поможет устроиться на хорошую работу, снимет квартиру где-нибудь поблизости, может, в даже этом доме. Надо будет дать поручение Рут. Черт, он снова отвлекается. Надо думать о том, что есть, а не о том, что будет.

Мысли метались из стороны в сторону, как в баскетбольной перепасовке. Мэтт перестелил кровать, взяв чистые простыни из комода — на этот раз темно-фиолетовые, под цвет ее глаз, — и все-таки решил сходить на кухню за вином. Сам пить не стал, хотя и хотелось. Взял бутылку и два бокала, поднялся наверх. Подумав, написал сообщение Рут о переносе всех встреч на следующую неделю. Начал и закончил извинениями, чего раньше никогда не делал. Только после того, как нажал «отправить», догадался взглянуть на часы. Ноль сорок. Составил еще одно сообщение, где извинился за внеурочность. Получив в ответ лаконичное «хорошо» на оба сообщения, улыбнулся, критическим взглядом осмотрел комнату и отправился за Мэри.

Сначала он изучал ее издали, прямо с порога. Ведь, по сути, это был первый раз, когда он мог всласть рассмотреть Мэри, не отвлекаясь на непреодолимое желание схватить на руки и зацеловать. Жаль, не смотрит она на него своими необычными фиалковыми глазами, ну да ладно — насмотрится он в них еще. Наокунается. Утонет, и долго не захочет всплывать на поверхность.

Какая же она красивая, его девочка. Жаль, что даже во сне нет ей покоя: чему-то хмурится, светлые брови сведены, на лбу небольшая складочка. Губы, которыми он еще ни разу не насытился, слегка поджаты. Не капризно, нет — озадачено. И фигурка ее, укрытая пенным облаком, вроде расслаблена — руки на бортах ванны, голова отклонена в сторону, открывая вид на красивую тонкую шею, обрамленную уже подсыхающими светлыми локонами — а отдыхающей Мэри не выглядит. С кем же ты борешься во сне, ягодка? Неужто, с ним?

А ведь он еще ни разу не видел Мэри улыбающейся, подумал Мэтт. Не слышал смех. Отчего так? Те, с которыми он был раньше, всегда были в хорошем настроении. Всегда улыбались. Всегда радовались при встрече с ним, предвкушая удовольствие, которое они друг другу подарят. А она? А Мэри? Радовалась ли? Вроде да. Предвкушала? Нет. Скорее, опасливо ожидала.

Не давал он ей повода для радости — вот, что важно. Срочно надо исправлять. Срочно!

Опустившись на корточки перед ванной, Мэтт медленно провел по обнаженной девичьей руке.

— Мэри, — позвал он. — Мэри, проснись.

Зрачки под закрытыми веками пришли в движение. Девушка мотнула головой, но не проснулась. Приподнявшись, Мэтт провел ладонью по прохладной щеке. Сквозь сон девушка потянула с ней и потерлась, как котенок — медленно и с удовольствием. И вот он — всего лишь намек на улыбку, слабый, но не менее захватывающий.

Медленно, нехотя, то открывая, но закрывая глаза, Мэри подняла на него сонный взгляд. Мэтт не мог не улыбнуться, когда она снова потерлась о его руку.

— Пойдем, положим тебя спать, ягодка.

— Спать? — спросила она сонно.

— Да. Спать.

— А ты?

— И я буду спать.

— Со мной?

— Конечно, с тобой.

— Я очень устала, Мэтт.

Девушка произнесла последние слова с такой горечью, что он моментально понял: речь здесь идет кое о чем большем. Своим признанием Мэри хотела ему что-то сказать, но это никак не касается ни его самого, ни того, что он с ней сделал. Что именно — он обязательно выяснит. Времени у него предостаточно — целых семь дней.