Надеюсь, она не заметила, как я напрягся при этих словах. Отлично. Теперь я хоть примерно знаю, в ''когда'' попал.
– Не бойся, милый. Не пойду я никуда. Для этого надо быть не мной. А я…
И она просто зарылась лицом мне в грудь, чувствую жар ее тела и как рубашка становится мокрой там, где прижалось заплаканное лицо. И безотчетно обнимаю ее, осторожно и бережно, всерьез опасаясь, что Роберта сейчас просто растает, исчезнет. А я очнусь дома, в своей постели. Эта мысль отозвалась болью, тоской, я не хочу. Слышишь меня, ты, кто все это устроил? Я не хочу. Берта… Не исчезай, прошу… Усаживаю ее рядом поудобнее, она робко обнимает меня и голова ложится на мое плечо. Затихает. И просто сидим.
– Клайд… – тихо так прошептала, – почему ты молчишь?
О, да… Ты привыкла, что в таких случаях сразу начинаются ласковые успокаивающие слова, обещания, оправдания, все вот-вот наладится, ещё только неделю подождать… На мгновение порадовался, что она сейчас не видит мое лицо, глаза… И прежде, чем я успел подумать и взвесить…
– Хочешь и далее выслушивать оправдания, обещания, просьбы подождать? Прочую ложь?
Отчетливо вздрогнула от этих жестоких безжалостных слов. Они подвели черту – все было ложью.
Глава 4
Да. Она поняла это быстрее, чем я осознал, что именно произнес. Но уже поздно, слова сказаны. Почувствовал, как она напряглась, замерла. Что теперь… Берта медленно высвободилась. Не мешаю, не пытаюсь удержать. Жду. Что она скажет? Сделает? Предпримет? А если сейчас просто на дверь укажет? Велит уйти и больше не возвращаться? Что тогда делать, что ей сказать? Нет. Нет, Роберта, я не уйду. Слышишь? Понимаешь это? Я – здесь. И я – не уйду! А она просто молча смотрит. Какое же у нее бледное заострившееся лицо, губы приоткрылись, словно что-то хочет сказать, задрожали… Закусила их, пытаясь сдержаться… Устала, как же она устала от всего этого… От лжи. От неизвестности. От одиночества и безнадежности. И теперь, услышав, что тот, кого она до сих пор безнадежно любит, лгал ей все эти страшные месяцы – она просто молчит.
– Не прошу прощения. Это то, что было.
Молчит.
– Более лгать тебе не хочу и не буду.
Серьезно? Тогда признайся ей, кто ты. Решишься? Нет. Нельзя.
– И вообще… Берта… Пошли погуляем. Хочешь?
Встаю и протягиваю ей руку. Она молчит. И просто смотрит мне в глаза. Серо-голубые бездонные озера. В них можно утонуть… Утонуть… Стискиваю зубы и отгоняю непрошенное. Руку не опускаю.
– Ну же, девочка… Вставай. Идем, – а называл ли он ее так? Не знаю и не хочу знать…
Порывисто вздыхает и отворачивается к стене, сжав руки на груди.
– Зачем ты играешь со мной, Клайд… Ты жестокий. Очень. Если бы я знала… Или хоть догадывалась…
– Нет, Берта. Игры закончились. Все, что было до сегодняшнего вечера – закончилось. Так я решил.
Что я несу? Все только начинается. Но что ещё я могу сейчас сказать этой измученной девочке, что?
– Клайд, Клайд… Я не понимаю тебя… Я уже ничего не понимаю… – Роберта прижала ладони к лицу, снова начала тихо всхлипывать.
– Ты сказал, что все лгал. Ты признался.
– Да.
– Но ведь… Зачем… Клайд, не мучай меня, умоляю… Скажи, зачем все это… Ты пришел, когда я не ждала. Нет… Нет… Я ждала. Сидишь со мной… Я вижу, ты не такой как всегда. Я не вижу любви в твоих глазах. Но… – она запнулась, не находя слов, – я не знаю. Твои глаза, они другие… Ты признался… Зачем? Ты пришел попрощаться, расстаться, бросить меня окончательно?
– Послушай меня, Берта, – я должен ее поднять, должен. Я не могу смотреть в это кроткое бледное лицо. Не могу смотреть в эти широко распахнутые глаза, подернутые сдерживаемыми из последних сил слезами. Хочу зарыться в ее рассыпавшиеся по плечам волосы, вдохнуть их запах… И сказать ей правду… Нет. Нельзя.
– Если ты хочешь знать, что я чувствую к тебе, то этот вопрос не ко времени, Берта. Ты не видишь любви? А что ты видишь?
Говори с ней, говори. Дай ей высказать все. Не в этих страшных письмах, что ты побоялся открыть дома. Глядя в глаза.
Роберта осторожно и робко взяла мои ладони в свои. И прижала их к лицу. Горячие такие щеки. И бледные. Такие бледные. И глаза горят нездешним светом. Ее лицо в моих ладонях…
– Ты здесь. Не понимаю, почему. Ты уже очень давно так надолго не приходил. Ты никогда так не говорил со мной. Меня это радует. И пугает. Из твоих глаз исчезло равнодушие, они такие… Странные… Дай мне посмотреть в них…
Она наклонила меня к себе. Близко. Очень близко… Ее глаза прямо передо мной, чувствую тепло дыхания от приоткрывшихся губ… Берта, нет… Не надо… Нельзя… Тихий шепот…
– Ты сейчас уйдешь? Я чувствую, что ты хочешь остаться, Клайд… Правда?
Я не уйду, Роберта. Никогда.
– Правда. А погонишь – все равно не уйду, так и знай.
Я осторожно выпрямился, с усилием заставив себя немного отодвинуться от нее. Еще миг – и мы бы поцеловались, и бог знает, чем бы все закончилось… Нет. Не могу. Берта робко улыбнулась, а в глазах мелькнуло что-то даже лукавое, слезы исчезли.
– Я тебя не гоню. Ты правда хотел погулять?
Улыбнулся ей в ответ, в груди стало тепло и радостно.
– Конечно, давай пройдемся, солнышко.
Она удивленно вскинула глаза.
– Солнышко… Красиво… Ты никогда так меня не называл…
– Ну, а теперь назвал. – снова протягиваю ей руку, – давай, Берт, подъем.
– Берт… Подъем… – задумчиво так протянула, внимательно на меня посмотрев, – сегодня вечер новых имен? Новых слов?
Я тихо рассмеялся, покосившись на дверь, за которой спали Гилпины, и совершенно искренне сказал.
– Не только имен, Роберта. Все теперь будет новым, вот увидишь.
И это – чистая правда. Внезапно почувствовал – что-то особое протянулось сейчас между нами, то, что только наше. То, чего не было раньше. Я уже встал и Роберта подала мне руку, мягким движением поднял ее с кровати, она невольно подалась ко мне, почувствовал тепло ее тела, близко… Очень близко. С трудом подавил желание обнять, прижать к себе, вдруг понял, что она ждёт, хочет этого. Миг – и ее руки обовьются вокруг моей шеи, лицо запрокинется мне навстречу, губы приоткроются, и… Нельзя. Это будет… Это будет хуже той лжи, что была… Нет. И пока пауза не стала для нее обидной, просто подтолкнул Роберту к шкафу, незаметно переведя дух – когда наши пальцы на мгновение сплелись, словно ударило током, сердце зашлось… Надеюсь, она не заметила. Что же делать, что? Да, я уже все решил, но… Как же страшно… Как страшно будет ждать ее ответ…
– Одевайся, солнце.
Шкаф открыт и она нерешительно мнется, уже взяв платье и прочие принадлежности. Ну и? Аа… Мда… Точно. Ширмы тут нет, второй комнаты нет. Отвернулся к окну, вздох на этот раз скрыть, по-моему, не удалось. Краем уха отчетливо слышу вздох ответный. Еще и губы надула, небось… Обиделась. Он не отворачивался? Обрываю начавшуюся мысль. Роберта одевается, слышны характерные звуки. Тут молнии уже есть на платьях или нет? Вот попросит сейчас застегнуть на спине… А в стекле что-то видно, кстати. Не успеваю присмотреться, как все и закончилось.
– Клайд, я готова.
Оборачиваюсь. Улыбаюсь. Нарядно оделась, темно-синее выходное платье. Лёгкое зелёное пальто и задорная шляпка с маленькими шелковыми полями и парой вишенок на них. Ботиночки. В руке перчатки. На шее изящно повязан белый кружевной шарф. Чуть горьковатый свежий аромат, который почувствовал у окна, стал сильнее.
