— Пару лун назад, я полагаю, — сказал Леви после секундного промедления. — Но раньше?

— Раньше? А раньше его и не было, — спокойно отозвался Миркс.

— Но тогда как? Кто…

— Нужно немедленно сообщить его величеству, — сказал Миркс вместо ответа.

— Сообщить о создании с Запретного острова в королевском лесу, неподалеку от дворца? — покачал головой Леви. — Все решат, что мы объелись грибов.

— Наши кони такую тушу не потащат, — произнес Миркс. — А со срезанием шкуры мы вдвоем и за день не управимся. Да и тебе во дворец надо… Думаю, его величество захочет сам взглянуть.

— Верно, — нехотя согласился Леви, — я обо всем доложу.

Охотник спешно заковылял прочь, однако слова Миркса нагнали его до того, как он успел скрыться за деревьями.

— Захвати мальчишку. Толку от него здесь нет. К тому же я хочу переговорить с ее высочеством, а это разговор не для посторонних ушей.

Под раскидистыми кронами вековых деревьев, подобно горному ручейку, неровной линией змеилась тропа. По ней брели два всадника. Время от времени тот, который был старше, кричал что-то своей лошади, заставляя ее переходить на рысь, и тогда, стараясь за ним поспеть, то же самое делал и второй всадник, совсем еще мальчишка. Однако не проходило и пары минут, как мчавшийся впереди мужчина придерживал лошадь и, корча на лице гримасы боли, хватался правой рукой за бок. Впрочем, и это продолжалось недолго. Стоило оставшемуся позади всаднику нагнать его, как мужчина, прижимая локоть к туловищу, опускал руку на седло, выпрямлялся и надевал маску безразличия.

Ему не было нужды так напрягаться — мальчик был настолько погружен в свои мысли, что направлял лошадь машинально, ориентируясь на редкие указания своего спутника и, скорее всего, даже не заметил бы его мучений.

«Наверняка во дворце уже хватились. Может, они даже выслали за мной гонцов, а я сам мчусь к ним в руки», — размышлял Глеб.

Не перестававшая ныть после падения голова упрямо отказывалась подчиняться, и раз за разом ему, превозмогая себя и свою боль, приходилось сосредотачиваться на поиске выхода. Напирая друг на друга, вертелись тысячи беспорядочных мыслей, своим присутствием лишь усиливавшие боль.

Выхода не было. В самом деле, что он мог сделать? Сбежать, используя минутную фору, и надеяться, что «один из лучших охотников в наших краях» с огромным ножом его не настигнет? Пускай даже он был ранен — это ощущалось лишь когда тот был на земле, а сейчас, в седле, он был таким же грозным, как и перед охотой. Или, может, стоило с ним сразиться, используя свою неведомую силу, которая возникала непонятно когда и как, и которую он пока только мог мечтать даже не контролировать, а лишь направлять, надеясь, что его существо само выдаст нужные действия? А если тело откажется? Да и что он сделает даже со своей силой этому человеку? Преимущество от его ранения терялось, пока он был в седле. А может, стоит попытаться его сбросить, рискуя получить ножом в грудь?

Ехавший сбоку мужчина внезапно остановился, и мальчик, опомнившись, когда уже обогнал его, потянул вожжи на себя. Но Леви не посмотрел назад. Кое-что впереди привлекло его внимание. Деревья расступились, и справа от дороги показались шпили дворца. Глеб почувствовал, как сердце сорвалось и упало куда-то вниз.

— Я не буду тебе мешать, — тяжело дыша, сказал Леви. — Если хочешь, беги.

Глеб, еще находясь внутри своей головы, вопросительно на него уставился.

— Еще немного, и нас заметит часовой, и я не смогу тебе помочь.

— О чем вы? — по буквам отчеканил Глеб, до которого начал медленно доходить смысл слов охотника.

— Я сказал, что можешь бежать, — спокойно повторил Леви. — Я ведь видел, как ты всю дорогу пялился по сторонам, искал пути для побега.

Глеб ничего не ответил. Да и что он мог сказать человеку, и так читавшему его мысли?

— Если бы ты помог только мне, я бы и бровью не повел, но ты спас ее высочество, а ее жизнь для меня дороже собственной.

— Но… ведь тогда вас накажут, — неуверенно предположил Глеб.

Леви хмыкнул.

— Я же ранен. С меня спросу нет. Скажу, что ты сбежал, пока я прилег отдохнуть.

Стараясь унять волнение, Глеб кивнул.

— Следуй по тропе, и с наступлением сумерек окажешься в городе Вириб. Более того, я дам тебе шанс скрыться, — сказал Леви, посмотрев в сторону. — Обещаю, королевские всадники не погонятся за тобой до наступления вечера. И еще вот, пригодится, — Леви достал что-то из-за пазухи и протянул Глебу.

У него на ладони лежало несколько золотых монет. На одной стороне каждой красовались те же три руки с крещенными мечами, что он повсюду видел во дворце. На другой же расположился плохо прорисованный профиль мужчины средних лет, отдаленно напоминавший короля Ванака.

Все еще боясь поверить, Глеб неуклюже развернул лошадь и в последний раз бросил взор на Леви. Охотник не сходил с места и глядел куда-то вдаль, поверх деревьев. Глеб ослабил вожжи, позволяя лошади медленно двинуться в путь. Ему казалось, что все это не по-настоящему, что еще чуть-чуть, и нож Леви вонзится ему в сердце.

— Только не сходи с тропы, а то заблудишься, — крикнул ему вдогонку охотник, заставив вздрогнуть, и, когда тот ушел совсем далеко, тихо добавил, — в лучшем случае.

Спустя некоторое время Глеб осторожно обернулся. Охотника уже не было видно.

Он немного успокоился. Решение проблемы пришло само собой. Похоже, в здешних краях привыкли отдавать долги. Подумав это, Глеб вслед за лошадью мотнул головой. В здешних? В самом деле, где же он находился? Дворцы, короли и принцессы, средневековые рыцари, лесные чудовища, охотник с кошачьей ловкостью, его собственная сила, о которой он не подозревал, и инстинкты, обострившиеся до предела.

В том, что это был не огромный сумасшедший дом, Глеб уже не сомневался. Может, он еще в самолете, а это его сон, и стоит себя ущипнуть, чтобы проснуться? Мальчик усмехнулся. Монстр в лесу изрядно его «ущипнул», когда заставил упасть на землю с чуть ли не трехметровой высоты.

В любом случае, рано или поздно он должен добраться до места, где найдет все ответы. Главным было сделать это до наступления вечера. Глеб помнил совет охотника держаться тропы, хотя бродить по лесу, где могли обитать другие вепри, и так не казалось разумным. Он и здесь не чувствовал себя защищенным, но так он хотя бы был на виду солнечного света, в то время, как за пару шагов от дороги царила непроглядная тьма.

Почему-то Глеб был уверен, что спасение близко. Уверен настолько, что пустил лошадь вскачь.

Под вечер животное стало уставать и перешло на шаг. Пару раз Глеб чуть не вывалился из седла, но это было не так уж плохо, учитывая, что еще утром он не мог на него забраться, а теперь мчался, как какой-нибудь ковбой.

Глеб добрался до города, названного Леви Вирибом, перед наступлением сумерек. Он возник как из ниоткуда.

Мальчик сам не заметил, как исчезли деревья, тропа сменилась устланной белыми гладкими каменными плитами дорогой, а невдалеке показались силуэты домов. Еще через пару минут он въехал и в сам город. Впрочем, назвать городом это место можно было с натяжкой.

По обеим сторонам дороги ютились деревянные хижины, в полутьме напоминавшие больших уродливых химер. Иногда встречались постройки и с двумя, а то и тремя этажами, при этом каждый последующий был шире нижнего и выступал над ним, как бельэтаж в театре, в некоторых местах сходясь над Глебом настолько, что ему приходилось класть голову на шею лошади, чтобы не задеть надстройки.

Глеб чувствовал, как бешено стучит сердце. За каждым поворотом он надеялся встретить того, кто объяснил бы ему, где он и как отсюда выбраться. Однако чем дальше он заходил в город, тем сильнее ощущал тревогу у себя в груди. За все это время он не встретил ни души. Даже света в хижинах не было. Казалось, город вымер.

Чтобы не врезаться во что-нибудь, пришлось придержать лошадь. Наконец, Глеб услышал голоса. Кто-то распевал веселую песенку невдалеке. Дома расступились, вновь перейдя в одноэтажные хижины, и метрах в двадцати от себя Глеб заметил привязанных к деревянному столбу лошадей. Животные стояли рядом со зданием, отличавшимся от других лишь тем, что над его входом красовалась выцветшая надпись «Степной пес».